— Запишешь? Я продиктую, — помахивая листочком, великодушно предложил я.

— Расписание? Да я уже переписала, — отмахнулась она.

Вот же стерва, могла бы и мне дать, — злобно подумал я, запихивая бумажку в боковой карман сумки.

Раздражение надо было на кого-то выплеснуть.

— У нас в классе староста есть? — недовольно спросил я.

— Так я староста! С пятого класса, между прочим, — похвасталась эта идиотка, не заметив перемены моего настроения.

— Так что же ты так отстойно исполняешь свои обязанности, староста? — холодно и чеканно стал я высказывать претензии. — Узнала расписание, нет бы всему классу объявить, так зажала только для себя, а остальные пусть толкаются? И вообще, что-то я пропустил, кто тебя назначил старостой в этом году?

— Да я… Да я… — дрожащим голосом пролепетала Савостикова, и её глаза стали наполняться слезами, что меня нисколько не впечатлило. Но внезапно она резко перестроилась, надменно откинув голову и тряхнув хвостом. — А вот потому и не объявила, что в этом году меня старостой никто не назначал! — с торжеством выпалила она.

Ну ладно, логично. Один — один. Я кивнул:

— Принято.

Савостикова торжествующе улыбнулась. Детский сад! Я посмотрел на неё с жалостью, и дальше давить не стал. К чему ссоры?

Из школы мы вышли вместе. У ворот обнаружился Максим.

— О, Вань! А я тебя жду, хотел спросить, ты где живёшь, может, по дороге?

— Я-то? — недоуменно переспросил я. — На той стороне проспекта… Да я не домой, в канцтоварный зайти хочу, за обложками.

— Я с вами, — тут же заявила Савостикова.

Максим пожал плечами.

— Ну пойдёмте.

Я на компанию не рассчитывал, но возражать не стал. Этот Макс явно набивался ко мне в друзья, а я даже и не знал, надо ли мне это? Так что пока решил просто плыть по течению, посмотреть, что из этого получится.

— Мы куда, в «Селену», что ли? — спросил Макс, когда я свернул.

Я кивнул.

— Не, пойдём лучше в Дом военной книги, там дешевле магазин.

— Да? А это где? — заинтересовался я.

— В ту сторону, — махнул рукой Макс.

— Ну мне всё равно, пойдёмте. Мы недавно переехали, — объяснил я, — ещё не знаю удачных мест.

Максу было приятно, он почувствовал себя экскурсоводом, поясняя, где какие магазины с хорошими ценами.

— Ты сам, что ли, за продуктами ходишь? — послушав его, спросил я. — Мы на «Динамо» мелким оптом закупаемся.

— А, у вас машина, да? — сразу скис тот, непонятно, почему.

— Ну да, а что? — не понял я причину его разочарования.

Савостикова тоже глянула озадачено, она всю дорогу молчала, слушая Макса. Тот вроде как замялся, но всё же ответил.

— Да у нас тоже была, да прошлой осенью отец в аварию попал, теперь ни машины, ни… — он махнул рукой.

— Насмерть, что ли? — переспросил я. Надо же, уже второй случай, о котором я слышу за день.

— Тьфу на тебя, нет, конечно! Ноги-руки переломал, и теперь долг теперь выплачивает за чужую тачку.

— А-а, — с облегчением протянул я, — страховки не было, да?

— Страховки? Ты что, из Америки? Нам страховки не по карману.

Я аж поперхнулся. Много чего можно было ему ответить, но я предпочёл помолчать, хотя прямо язык чесался высказаться.

— А сейчас он уже поправился? — спросила Савостикова.

— Ну как бы да, — промямлил Макс и отвернулся. Мы с Савостиковой недоуменно переглянулись. Она сделала страшные глаза, типа, чтобы я не продолжал тему, и перевела разговор:

— Белов, а у тебя братья-сёстры есть?

— Нет, а у тебя? — подхватил я.

— Брат младший, во втором классе.

— У нас, в «Высоте»? — из вежливости уточнил я.

— Да, но они в этом году во вторую смену учатся, да и корпус у началки отдельный.

— А у тебя, Макс? — тронул я его за рукав, потому что он так и шёл, отвернувшись.

— Что? — неохотно переспросил он, видимо, прослушал, о чём мы говорили.

— Братья-сёстры есть у тебя?

— Сестра старшая, Настька, но она взрослая уже, отдельно живёт, — неохотно ответил он, снова помрачнев.

Я остановился.

— В чём дело? — прямо спросил я, пытаясь поймать его взгляд, он отводил глаза.

— Ни в чём. Мне домой надо, — неожиданно заявил он, развернулся и быстрым шагом пошёл в обратную сторону.

Мы с Савостиковой остались посреди тротуара.

— Странно, — протянула она.

Я пожал плечами.

— Ты у него дома была когда-нибудь? — зачем-то спросил я.

— Нет, мы и не общались раньше. Да он только в прошлом году к нам пришёл.

— Получается, прямо перед тем, как… — я недоговорил.

— Получается, да, — задумчиво повторила она. — Я и не знала. А у него ведь матери нет!

— Как — нет? Умерла, что ли?

— Не знаю. Я журнал же ношу, как староста. Ну и смотрю иногда. Там на последних страницах всякая информация — адреса, телефоны, место работы родителей. Так у него только отец вписан.

— Он не похож на нуждающегося. Странно — матери нет, отец после аварии…

— Пособия? — неуверенно предположила Савостикова.

— Не смешно! Сестра, может? Ладно! — встрепенулся я. — Чего мы тут встали, пойдём давай. Ну нафиг эту военную книгу, давай в «Селену» всё же.

И мы пошли обратно. Раскрутить, что ли, Макса на откровенность? Оно мне надо? У каждого могут быть свои заморочки. Чем я ему помогу? Да и не просил он о помощи… Вот только, когда он уходил, мне показалось, что он сдерживается, чтобы не разреветься. Показалось?

Мы молча дошли до магазина, думая каждый о своём, вяло купили обложки. Оказалось, Вера Савостикова живёт прямо на проспекте, так что вышло, что я её прямо до дома проводил.

Родители были на работе, так что обедал я в одиночестве.

У себя в комнате я сел за письменный стол и выгрузил все учебники. Подписал в библиотечном штампе, с удовольствием выводя «Белов Иван 1996/97». Видеть написанным своё имя оказалось неожиданно приятно (я вспомнил своего любимого «Волкодава»), так что заодно подписал и все тетрадки. Почти все они были, кроме русского и алгебры, были в картонных обложках, так что их оборачивать было необязательно.

С бумажки, которую смял в сердцах, переписал расписание на отдельный листочек, чтобы сунуть его под оргстекло на столе, и только тут как следует вчитался в него. И просто обалдел — по семь уроков каждый день! Каждый день! По семь уроков! Это вообще законно? Причём физкультура только один раз в неделю, как раз завтра.

Хотя по субботам мы не учились. Хм, и что лучше — учиться пять дней побольше, или шесть поменьше? Даже сразу и не сообразишь.

Я переписал расписание в дневник, стараясь делать почерк как можно круглее, чтоб было понятнее. Выполнил единственный урок на завтра — русский. Все эти дела мне ужасно нравились: нравились канцтовары, нравилось раскладывать тетрадки и писать от руки. Надолго ли?

Я лёг на кровать, закинув ноги на стенку, и, мацая эспандеры, стал думать про Макса.

Мы знакомы меньше суток. Дурацкая бронзовая птица. В гомоне библиотеки «Весело же!». Добродушный толстяк, ищущий приключений. Автомобили и сестра — нежелательные темы. Или про сестру мне показалось? Ладно, завтра в журнале посмотрю его адрес, может, и пригодится.

Вечером, за ужином, я рассказывал как прошло "первое сентября", за исключением, конечно, бронзовой птицы.

— А потом она мне сказала, что её родители разбились в автомобильной аварии этим летом. Это же ужасно, что классная хотела заставить её рассказывать о себе, да ведь? У меня даже сложилось впечатление, что она не знала о её семейных обстоятельствах, но такого ведь не может быть, как ты считаешь, мам?

Мама смотрит испугано.

— Я даже не знаю… Бедная девочка! Постарайся с ней подружиться, может, это её как-то поддержит.

Отец кивает.