— Нет, нет, что ты, Ира, — отрицал всё отец. — Не может быть, что бы у неё такое было. Её просто расстроила кошка, тварь такая.

Я помалкивал. Наконец, мы приехали домой, я закрылся в комнате и, для конспирации разложив учебник химии, стал размышлять. Ещё один попаданец, вернее, попаданка, это очень круто! Но почему в той же семье? А вдруг нас много тут таких? А вдруг мы были родственниками в первой жизни? Давно ли она здесь, в этом времени? Может, она вообще попаданка в саму себя в молодости? Голова шла кругом, да, хорошо, что она придёт утром, в школе завтра от меня было бы мало толку.

За ужином родители не переставали препираться — мама настаивала на бабушкином обследовании, отец отнекивался. Ему просто не хотелось лишнего головняка, а хотелось, чтобы всё было случайностью и рассосалось само собой. Совершенно инертный тип!

— А раньше такое случалось? — невинно поинтересовался я. — Почему бабушка на пенсию ушла, не из-за таких проблем?

— Вовсе нет, — ответил отец, — её наоборот просили остаться. Но она сказала, что ей хватит работать, и пора отдыхать. Да ты помнишь, это ведь этой весной было, мы сразу квартиры менять стали. Она как ремонт в новой сделала, так сразу на дачу уехала.

Я кивнул — это я знал. Но только сейчас понял, что весной квартиру сменили не только мы, но и бабушка. Но ведь это не могло быть разменом — документы о продаже я нашёл на однокомнатную, и вместе с ней мы точно не жили, это я ещё раньше выяснил — она всегда жила отдельно. Ничего не понимаю.

Утром пришлось заняться конспирацией — я встал как обычно, сделал зарядку, принял душ, позавтракал, и ушёл типа в школу. На самом деле я поднялся на двенадцатый этаж и сел на подоконник, решив скоротать час до отъезда родителей здесь, не хотелось таскаться где-то под дождём. Благо, еще не зима, и в подъезде было довольно тепло.

В девять я спустился пониже, на пятый, и понаблюдал, как родители садятся в машину и уезжают. Выждал на всякий случай ещё десять минут, и вернулся в квартиру. Домофон уже разрывался — бабушка пришла, как обещала, чудо, что не столкнулась с родителями.

Приняв у неё плащ и расположив зонт сушиться над ванной, я поставил чайник. Бабушка осматривала квартиру, она была здесь впервые после переезда, но как я понял, в просмотре подходящих вариантов принимала деятельное участие.

— Могло быть и хуже, — вынесла она вердикт, когда мы устроились в креслах в гостиной. Я было предложил попить на кухне, но она брезгливо поджала губы — гостиная и нужна для приёма гостей. — Я бы, конечно, всё сделала по-другому, но ты же понимаешь — совок есть совок.

Видимо, она имела в виду мироощущение моих «родителей», отразившемся в оформлении квартиры.

— Они просто пока не знают, что можно по-другому, — заступился я за них. — Всё-таки они родились и росли в брежневских интерьерах, и это так просто не переломишь.

— Да, ты, безусловно, прав… — она рассеянно прокручивала по ладони шёлковый шарфик, поглядывая на меня, и наконец, собравшись с духом, спросила:

— Скажи пожалуйста, а Ваня… Он… пропал? Ты его чувствуешь?

Я застыл, как молнией прошибленный. Неужели она могла решить, что я убил её внука? Пусть случайно, но убил, и занял его место! Её взгляд был непонятным — то ли она надеялась, что он есть где-то внутри меня, то ли просто спросила, чтобы знать.

— Понимаете, — осторожно начал я, — я сам не знаю. Я ничего не помню ни про себя, ни про Ваню. То есть сначала я думал, что я и есть Ваня, просто потерял память по какой-то причине. Но потом… я не знаю, как объяснить… Всё вокруг было не таким… И при том я ЗНАЛ, каким должно быть на самом деле. Ну, то есть, что должны быть смартфоны, интернет, Путин…

Женщина напряжённо слушала, сведя брови. Я сглотнул.

— Я, наверно, непонятно объясняю… Ну, в общем, я понял, что это не я, не моё тело, то есть. Но сознание не из этого тела, а из какого, я не помню. Вы… понимаете?

— Пока не очень.

Она бросила шарфик и потёрла виски пальцами. Я обратил внимание, что ногти у неё накрашены.

— У меня всё было не так. Я прожила жизнь до старости, заболела, и меня увезли на скорой. Последнее, что я помню, это приёмное отделение, «красная зона». Мне было плохо, я потеряла сознание, а когда очнулась, поняла, что я в другом месте, в другом теле и в другом времени. Это, конечно был шок! Но я отлично помню, как меня звали, помню где я родилась, где училась, как работала!

Она посмотрела на меня с сочувствием.

— Это, должно быть, ужасно — ничего не помнить. Но ты уверен, что Ваня… что его больше нет?

Я кивнул, опасаясь, как она это воспримет.

— Но ведь он не умер, — медленно проговорила она, о чём-то размышляя попутно, наморщив лоб. — То есть его тело… технически оно ведь живое, просто с другим сознанием… Может, его сознание тоже переместилось в другое тело? То есть он может быть где-то жив, в другом времени? Я имею в виду, он ведь не старый, как я, чтобы уйти в никуда?

— Но ведь вы ушли не в никуда, а сюда… — пробормотал я непонимающе, но тут же спохватился — женщине просто хотелось бы верить, что её внук жив, поэтому я горячо поддержал такую мысль. — Да, такое вполне может быть, наверно, он тоже перенёсся во времени! И пространстве!

— Пространстве? Почему в пространстве?

— Так неужели он бы не пришёл сюда, если он где-то рядом!

— Так может, ещё придёт? Если он в будущем? Хотя нет, ведь мы оба попали в прошлое. Ох, это не для моего ума задачка!

— Не для моего тоже, — согласился я, в глубине души надеясь, что Ваня не появится здесь, ни в прошлом, ни в будущем. — Мы можем только гадать.

Мы погрузились в молчание. Я думал о том, что ей, несомненно, повезло куда больше, чем мне, раз она помнит прошлую жизнь. Да что толку сокрушаться.

— Но послушай, — наконец, заговорила она. — Как же тебе удалось притвориться Ваней?

Я даже как-то растерялся от такого вопроса.

— Знаете, — с недоумением осознал я, — а мне и не пришлось притворяться. Я просто веду себя как обычно, и всё. Никакие старые знакомые не появлялись, а тут меня никто не знает ещё. Школа новая, место жительство новое.

— Но родители! — поражённо воскликнула бабушка.

Я пожал плечами.

— Просто решили, что я взрослею.

— С ума сойти… Хотя Ира мне говорила, что у тебя сменились вкусы в еде, и меня это обрадовало — раньше ты ел сплошные пельмени и макароны, а теперь требуешь овощи! А ещё — что ты стал меньше спорить, и помогать по дому.

— Да? Но ведь это неплохо! А что, вам пришлось сильно притворяться?

— Ты даже не представляешь, как! — воскликнула она, и стала рассказывать. *История, рассказанная бабушкой, в отдельном рассказе).

Я слушал, раскрыв рот. Просто поразительно, чего она сумела достичь, причём не привлекая к себе внимания ни органов, ни бандитов, ни, что самое удивительное, своей семьи. Короче говоря, за годы здесь моя бабушка не хило сумела приподняться, но так аккуратно, что никто ничего не заподозрил. Я был в восторге от такой бабки! Ясное дело, нам с ней по пути!

— Понимаешь, Ваня, — говорила она, — всё-таки шестьдесят лет есть шестьдесят лет. Я часто думала, что будет после меня. Завещание написала на Ирину и на тебя, но как вы им распорядитесь? Ну, Ира, понятно, всё мужу отдаст, и он, скорее всего, профукает. Но, может, хоть задумается, почему ей, а не ему. А ты… Ну, то есть Ваня? Я никак не могла представить его взрослым, понимаешь? Будет сдавать московские квартиры и жить на Гоа? Пойдёт дальше, станет преумножать капитал, или расслабится и деградирует? Но теперь-то всё будет по-другому…

— Да, — задумчиво протянул я. — по-другому… Я-то рассчитывал спокойно закончить школу, и с появлением интернета там занять нишу, пока конкурентов нет.

— Да? И в какой области деятельности? — осведомилась бабушка, как мне показалось, немного обижено.

— Ещё не решил. Но явно что-то такое, что будет интересно молодым. Ну, то есть будущим молодым, ну, чтобы влиять как-то на них, чтобы не тупели совсем уж, — смутился я.