На меня спустили собак.

Попытались обстрелять.

В радиусе десяти метров всё это останавливается. Переделанные биомагами псы вмораживаются в стылый ноябрьский воздух. Пули увязают в киселе безвременья и проносятся дальше за моей спиной.

Я уничтожаю всех.

Псов, эсбэшников, выбегающих из дома членов семьи.

Когда заканчиваются патроны, выщёлкиваю магазин и призываю новый — сразу в пистолет. Мне даже целиться не нужно, спасибо учителю по ган-ката. Я просто отправляю маленьких свинцовых друзей по предсказуемым траекториям. Переступаю через конвульсивно дёргающееся тело женщины, выронившей дробовик. Добиваю выстрелом в голову. Вхожу в открытую дверь, погружаю дом в патоку бездействия. Зачищаю всех, кто находится на первом этаже. Мужчины, женщины — мне вообще пофиг.

Иду на второй этаж.

Двумя точными выстрелами валю старшую жену Глеба.

Пересекаю небольшой холл, стреляю в силуэт, который замер на фоне полуоткрытой двери. Это жена патриарха. Захожу в спальню и там расправляюсь с Никитой Ярославцевым — тот успел засадить одной из своих жён, пристроившись сзади. Голова Никиты разлетается кровавыми брызгами, заляпывает роскошную кровать и сексуальное тело его супруги. Нину я сжигаю светом.

Призываю меч и располовиниваю охранника, так и не успевшего достать оружие из кобуры.

Останавливаюсь.

Мысленно пересчитываю трупы и понимаю, что одного не хватает. Патриарх рода, Семён Ярославцев. По моим прикидкам, должен работать в кабинете. А вот и нужная дверь. Вхожу, не ожидая подвоха, и понимаю, что дела мои дрянь.

Боевой транс вырубается.

Вместе с доспехом и остановкой хронопотока.

Исчезает меч.

Свихнувшаяся реальность неспешно трогается с места. Я больше не контролирую ничего. Мана не наполняет средоточие, техники не работают.

Шестидесятилетний мужик, поджарый и крепкий, стоит у стеллажа с книгами, наставив на меня револьвер. Шестизарядный «кольт», классика жанра. Прямо вестерн, чесслово.

Драматичный момент.

— Артефакторика, — догадался я.

— Единственное помещение в доме, — кивнул Семён Евгеньевич. — Ты попал.

Технология, подавляющая генерацию и перекачивание маны, известна давно. Спецслужбы пользуются артефакторными браслетами, чтобы брать под стражу одарённых преступников. В застенках императорского дворца есть специальные комнаты, в которых волшебники не могут активировать свои техники. Разумеется, этими технологиями никто не оснащает дома без высочайшего дозволения... но мы же в России. Ярославцевы просто стянули то, что им нужно.

Патриарх выстрелил без предупреждения.

И сильно удивился, промазав.

Я на автомате скользнул влево, уклоняясь от математически предсказуемого движения пули. Резко сократив дистанцию, сошёлся со своим противником. Патриарх молниеносно среагировал — его пушка устремилась по икс-вектору четвёртого типа. Мы применяли одинаковые ката.

Два выстрела прозвучали одновременно.

Теперь, когда магия отступила в сторону, исход поединка решали рефлексы, боевые навыки и уровень владения ган-ката... а он у моего врага был круче.

Сходимся в клинче.

Блоки, плавные отводы, попытки перехватов. Я был физически сильнее старика и атаковая чуточку быстрее.

Веду руку с «барсом» по дуговой траектории, встречаю скользящий блок, выгибаю кисть и стреляю, но Ярославцев успевает изменить угол положения тела. Одновременно с этим патриарх делает выстрел мне в ногу, которую я успеваю переместить в диагональ шестого типа. Пуля выбивает щепки из паркета, и я понимаю, что у Ярославцева осталось три патрона.

Бью ногой по руке с револьвером.

Ярославцев поднимает локоть вверх и блоком отводит мой пистолет. Пробует захват и нарывается на удар головой в переносицу. Из разбитого носа течёт кровь, но Ярославцев направляет ствол в третью позицию. Отбиваю, звучит выстрел, за моей спиной слышится звон стекла. Обвожу правой рукой предплечье врага, стреляю — пуля вычерчивает кровавый след на плече патриарха и вгрызается в портрет на стене. Патриарх прикладывает меня коленом в живот — больно, но терпимо. Отвечаю локтем в челюсть. Что-то хрустит, но отец Глеба — крепкий орешек.

Меняем ката.

Быстрые комбинации.

Блоки, отводы, выстрелы.

Всё на автомате, на высоких скоростях.

У Ярославцева два патрона, у меня больше. Неожиданно бывший императорский личник проводит комбинацию, к которой я не готов. Блокирует мою руку, отступает вправо с перехватом и отводом вверх, разгибает локоть и делает выстрел. Это произошло очень быстро, я не успел среагировать. Ногу пронзила боль.

Сука.

Переношу вес на здоровую левую ногу и делаю два резких круговых взмаха правой рукой, один из которых — ложный. Ярославцев не успевает завершить комбинацию, но его палец уже нажимает спуск. Отвожу руку оппонента. Пуля разносит статуэтку кошки в дальнем углу. Патриарх меняет углы, красиво обходит мою защиту и чуть ли не в упор стреляет в висок.

Сухой щелчок.

— Вот незадача, — я криво ухмыляюсь.

И резким ударом выбиваю револьвер из пальцев старика.

Оружие прыгает по паркету, а я выбрасываю вперёд правую руку, одновременно нажимая на спуск. Ярославцев ставит блок, но я сгибаю кисть под тридцатиградусным углом и загоняю пулю в оппонента. Дополнительный световой урон выжигает в груди патриарха приличных размеров дыру.

Несколько секунд Ярославцев держится на ногах, хотя он уже мертвец.

Затем падает.

Я делаю неуверенный шаг в сторону и тоже заваливаюсь на пол — в лужу собственной крови. Гадство. Старый ублюдок зацепил какой-то сосуд. Исцелиться я не могу — мешает напичканный артефакторикой кабинет. Пушку отозвать не могу. А в глазах уже поселилась муть. По телу разлилась неприятная слабость.

Поднимаю руку с пистолетом и вгоняю контрольный в черепушку Ярославцева.

Из последних сил волоку себя по паркету к двери.

За мной тянется кровавый след. Сердце колотится, начинается головокружение. На чистой воле тащу себя к порогу, опираюсь на правый локоть, а пальцами левой тянусь к дверной ручке. Щелчок и отворившаяся створка — как глоток живительного воздуха.

Переползаю в коридор.

В висках стучит, перед глазами всё меркнет. Как же мне хреново, братья и сёстры. Грёбаный электрик.

Первым делом — восстановление.

Исцеляющая аура охватывает моё тело, дарит блаженство и организует характерное мягкое тепло в раненой ноге. Я лежу, раскинув руки, хватаю ртом воздух и таращусь в потолок. Слабость ещё не отступила, но аура в ближайшие минуты справится и с этой задачей. Исцеление позволяет не только убирать пулевые отверстия, но и пополнять запасы крови.

Активирую боевой транс.

Теперь я готов к любым неожиданностям. Весь коридор просматривается, разум вбирает в себя окружающую обстановку. Мана вливается в средоточие и подпитывает технику, которая только что спасла мне жизнь.

Вот это повоевал с вражеским родом.

Чуть коньки не отбросил.

На восстановление уходит несколько минут. За это время на меня никто не напал — просто некому. Эсбэшников в коттедже было с гулькин нос, это же не главная родовая усадьба. Всех взрослых я перебил, дети в школе и на курортах. Пора и честь знать.

Отзываю ствол.

Выпрямляюсь, с опаской ступая на раненую ногу. Аура ещё работает, что-то заживляет, но идти я могу. Даже не ведёт из стороны в сторону при каждом шаге.

Сверяюсь с часами.

На зачистку дачи я потратил пятнадцать минут. А это означает, что надо убираться отсюда побыстрее. Пока не нагрянули бывшие коллеги из Особого отдела.

Бреду к лестнице.

Видок у меня, конечно, бомбический. По городу так разгуливать нельзя. Радует, что после завершения вылазки Серебров отвезёт меня домой. Переоденусь, отмокну в джакузи, приведу себя в полный порядок. Можно ещё массажистку вызвать, но это так, совсем уж запредельные мечты...

Лучше съездить к Даше.

Задолбало вот это вот всё.

— Мама? Папа?

Детский голос вывел меня из ступора.