— Ты не рад? — опешил я.

— Удивлён, — признался отец. — Мы с дедом ставили на тебя.

— Никто не доверит мне охрану Дворца.

— Сейчас нет, — отец сделал глоток из своей чашки. — Но потом...

— И потом.

— Это ещё почему?

— Не валяй дурака, папочка, — я перехватил блуждающий взгляд графа Корсакова. — Ты же знаешь, что я — это не я. Как давно, кстати?

Андрей Илларионович не отвёл глаза.

— Недавно. Твой дед сказал, но я поначалу не хотел верить. Потом сопоставил факты, присмотрелся к странностям в поведении... Если уж совсем честно, то дёрнул пару ниточек в окружении императора... Так что — да. Я знаю, кто ты. И про ваш рейд в будущее знаю. И про то, что ты сохранил хрономагический потенциал.

— Ты об этом как-то спокойно говоришь.

— А чего ты ждал? Что отращу световое копьё и начну гоняться за тобой по кабинету? Так ты время остановишь и накостыляешь мне без особых проблем. Было, конечно, желание придушить... но я принял всё это.

Между нами повисла неловкая пауза.

— И что теперь? — задал я сакраментальный вопрос. — Думаю, будет справедливо, если род прекратит меня финансировать. По титулу сами решайте.

Отец задумчиво кивнул.

И выдал следующее:

— Правду знаем только мы с папой. Если дойдёт до твоей матери... сам понимаешь... не выдержит она такого. А ведь дойдёт. Я слышал, ты отправился в тот мир... за своей дочерью. И сумел её вытащить. Похвально.

Я промолчал.

— Формально ты останешься Корсаковым, — Андрей Илларионович сбросил последние остатки добродушия. — И титул я забирать не намерен. Ты, как я понимаю, не планируешь строить семью по нашим схемам, участвовать в евгенической программе и выполнять обещание, данное деду. Ты хочешь свободы. Я не возражаю, но с оговорками.

— Готов выслушать.

— Во-первых, как ты изволил выразиться, будет неправильно брать деньги от чужих людей, к которым ты вошёл в доверие. Во-вторых, мы не признаем твою неодарённую дочь, какой бы паспорт она ни получила. В-третьих, я разрываю помолвку с Вешенскими. Негоже обманывать старого друга, у нас были определённые планы на этот брак. В-четвёртых, мои внуки по твоей линии, зачатые без евгенического прогнозирования, будут лишены титула и наследства. В-пятых, держись подальше от матери. И от нашего поместья. Я придумаю благовидный предлог. Государева служба, секретные задания... Не важно. Я люблю свою жену и не хочу разрывать ей сердце.

Граф отставил чашку и надолго замолчал.

— Что ж, — я допил чай и поднялся с кресла. — Рад был повидаться.

— Макс... — Корсаков-старший впервые назвал меня настоящим именем. — В тебе живёт много воспоминаний... от моего сына?

Пожимаю плечами:

— Всё, что он пережил.

— И ты... проводишь грань между... им и собой?

— Ядро личности Вити Корсакова умерло, — отрезал я. — Я храню память твоего сына, но не его самого.

Глава рода задумчиво кивнул.

На краткий миг мне показалось, что лицо светового мага исказила гримаса страдания. Ещё секунда — и бывший щит императора взял себя в руки.

— Знаешь, мой отец... полагает, что на тебя можно надавить. Заставить играть по нашим правилам. Вступать в брак с кандидатками, которых навязали аналитики. Делать детей, и пусть некоторые из них будут хрономагами... В общем, по его мнению, я потерял сына, но могу приобрести кучу одарённых внуков. И эти внуки пойдут дальше нас с тобой. Сила крови, ага.

— Сам как думаешь? — перебил я.

— Как глава рода... я должен использовать подвернувшуюся возможность. С позиции отца... мне противно.

— И кто победит? — смотрю в глаза биологическому предку. — Глава рода или отец затюканного, забитого всеми ребёнка?

Глаза Андрея Илларионовича полыхнули яростью.

А потом буря утихла.

Этот человек обладал железной волей.

— Сейчас побеждает здравомыслие, — усмехнулся мой собеседник. — Я оставляю тебе имя и фамилию уважаемого рода. С титулом в придачу. Ты мне должен, Ву. Я не знаю, чем завершится война с твоим миром. Сможет ли император успешно противостоять кланам — тоже большой вопрос. Но если мой род будет нуждаться в твоей помощи... ты придёшь. Утривают такие условия?

Откровенно говоря, нет.

На безрыбье и рак рыба. Я рассчитывал на полное освобождение от жизни предшественника, но против этого выступает император. Так что приходится принимать условия Андрея Корсакова. Изображая из себя наследника рода до самого конца.

— И никакой евгеники, — обозначил я свою позицию.

Отец согласно кивнул:

— Никакой евгеники. Иди, куда хочешь. Делай, что должен. Мы не станем мешать.

Я протянул Корсакову-старшему ладонь.

И был вознаграждён крепким рукопожатием.

***

С Дашей мы решили встретиться на нейтральной территории.

Девушка не приглашала меня к себе, да и мне звать её было некуда. Теперь, когда родовое гнездо Корсаковых перестало быть родным домом, остались съёмные апартаменты в охраняемом ЖК и студенческий кампус, где я жил с сентября. Надеюсь, ситуация изменится в скором времени.

Итог — свидание на прогулочном судне.

Здесь, в Петрополисе, по Неве и многочисленным каналам курсировали суда, смахивающие на наши родные "‎метеоры"‎. В этой реальности прогулочные катера тоже оснащены подводным крылом, но называются "‎стрелами"‎. Мы сели на борт такого судёнышка в районе Биржевого моста. Маршрут проходил через Петергоф, но можно умчаться хоть на Валаам. При желании.

Вот за что я обожаю Дашу, так это за её умение всегда выглядеть элегантно и обворожительно. Для речной прогулки девушка выбрала широкие, но без фанатизма, брюки, кашемировое пальто бежевого цвета и высокие белые ботинки на тракторной подошве. Свои длинные волосы Даша распустила, не забыв надеть вязаную шапку с помпоном. Грубая вязка, белый цвет — очень уютно, по-домашнему.

Ну, и минимум косметики.

Прямо топчик.

Если честно, я рассчитывал на холодную отстранённость, но получилось ещё жёстче. Даша по-дружески обняла меня, поцеловала в щёку и заявила, что искренне рада видеть.

— Ты уже в курсе? — мрачно поинтересовался я, когда "‎стрела"‎ отчалила от пристани.

— Про наш разрыв? — улыбнулась девушка. — Разумеется. Отцы переговорили между собой.

— И что думаешь?

Девушка вздохнула.

— Долгий разговор. Спустимся вниз? На палубе холодно.

Прогулочную палубу с кормовым салоном объединял небольшой трап. Спуск был заблокирован дверью на сервоприводах, открывающейся карт-билетом. Слева располагался ряд кресел, частично заполненных пассажирами, справа тянулись двери купе. Именно купе, полноценных кают на "‎стреле"‎ не было.

Салоны зимой отапливались.

Мы с Дашей переместились в средний салон, где размещался буфет. Эта часть пассажирской палубы открывала обзор на оба борта, и мы видели, как за скруглёнными панорамными окнами проплывают старинные питерские кварталы.

Даша взяла себе горячий шоколад.

Я ограничился травяным чаем.

— Ты куда-то запропастился в последнее время, — с лёгкой укоризной произнесла Даша, когда мы сняли верхнюю одежду.

Стюард подал наш заказ.

— Правительственное задание, — уклончиво ответил я.

— Ну, я так и подумала, — девушка придвинула к себе чашку.

— Итак, — я посмотрел в глаза своей подруге. — Наши отношения.

"‎Стрела"‎ нырнула в тень арочного моста и на несколько секунд палуба погрузилась в черноту. Серповидный зазор между водной гладью и бетонным сводом навевал мысли про свет в конце тоннеля.

— Я не могу пойти против воли отца, — вздохнула Даша. — Он против нашей связи.

— Причину озвучивал?

— Конечно. Твоя истинная сущность.

— А сама что думаешь?

— Витя, я не знаю, кто ты. Мы с тобой встречались, даже спали, я думала, что влюбилась. Но теперь... Я уже и не знаю, что думать. Передо мной человек, которого я вижу впервые. Это как шкатулка с двойным дном. Или картина, написанная поверх другой. Понимаешь?