– Это формальности и буквоедство, – проворчал Курт, пока его жена набирала воздуха в грудь.

– Мы пришли с миром, мы хотим помочь! Да, между нами и Кейрой бывали размолвки, но мы должны сплотиться ради нее и сохранить таверну! Нет, нельзя закрываться. Как же посетители? Как же деньги? Нет, и речи быть не может!

– Деньги? Ну конечно, чего еще вы можете хотеть. О деньгах вы говорили с Пирсом, когда задумали оклеветать Кейру? – зло спросил Феликс.

Теперь пути назад не было.

– Что? О чем вы? – тетя была, словно сама невинность.

– Линда, постой. Они ничего не знают. Просто не могут… – с сомнением начал Курт.

– Заткнись! Что ты несешь?

– Что если нас обманули? Что если Пирс… – Линда зажала мужу рот.

Курт всегда был параноиком. Вот и сейчас он решил, что Пирс просто воспользовался ими, а свою часть сделки решил не выполнять. Спустя несколько долгих мгновений эта идея дошла и до Линды – ее глаза испуганно округлились.

– Не знаю, что вам наговорили. Если Пирс, или еще кто очерняет нас – верить не стоит! Мы всегда были на стороне Кейры. Кто, кто рассказывает про нас небылицы?

– Всего лишь я, – Кейра спустилась по лестнице.

Почему не осталась наверху? Не дождалась в безопасности, пока эти двое уйдут? Зачем было себя открывать?

Чтобы увидеть ужас на лице тети, услышать удивленный крик? Чтобы дядя схватился за сердце? Чтобы больше не слышать этой бесконечной лжи.

– Ты! Откуда ты здесь взялась?! – вскричала Линда.

– Вы что, не видели листовок? Сбежала из тюрьмы.

– Значит это правда. Зря ты сюда пришла, – Курт кисло смотрел исподлобья.

– Может, хотела посмотреть вам в глаза. Как вы могли? – Кейра понизила голос.

– И ты смеешь обвинять нас? Ты, преступница?! – побледневшее было лицо тети Линды вновь стало пунцовым.

– В чем мое преступление? В том, что родилась не такой, как вы?

– Кейра, тебе надо уходить, – предупредил Феликс.

– И правда. Вот что, «родственники». Мне нечего вам сказать. Прощаете.

Кейра решительно направилась к двери, но тетя преградила ей путь.

– Ты никуда не уйдешь! Тебе одна дорога – за решетку, где ты и должна быть!

– Да что вы, тетушка? Тимми, дружок, убери ее с моего пути!

Бугай угрожающе надвинулся – и тетя с визгом отпрыгнула. Дядя хотел вмешаться, но Феликс заломал ему руку за спину:

– Иди, Кейра! Мы не позволим им тебе помешать.

Не так она хотела попрощаться с таверной. Кейра вышла на крыльцо, прошла несколько шагов по брусчатке – и на ее запястье сомкнулась бульдожья хватка. Тетя Линда схватила ее и не собиралась отпуска.

– На помощь! Стража! Стража! – завопила тетя.

Кейра дернула руку со всей силы, и тетя упала на колени. Она буквально повисла на Кейре, второй рукой схватившись за сестринскую робу. И все это время Линда не переставала вопить:

– На помощь! Преступница!

Прохожие все видели. Зеваки на балконах – тоже. Стража будет здесь совсем скоро.

Пальцы тети больно впивались в кожу. Кейра пыталась разжать их свободной рукой – все без толку. Линда тянула ее на землю и истошно голосила.

Не зная что делать, Кейра влепила ей пощечину – и пальцы женщины разжались. Она осела на землю, и ее крики стали рыданиями.

– Не б-б-б-лаго… дарная, ж-ж-жестокая… беги, это умеешь… от себя-то убежишь?! – тетя захлебывалась рыданиями.

Феликс и Курт пытались поднять ее, поставить на ноги. В руке женщины был обрывок сестринской рясы. Щека побагровела от удара. Но для тети у Кейры не было жалости. Сейчас – ни капли.

Кейра поправила сумку на плече, развернулась и пошла прочь. Волны жара и озноба столкнулись у нее внутри – и не оставили ничего.

Командор. Винсент и не думал, что дослужится до такого звания. Большая ответственность… которая ничуть не тяготила предыдущего командора.

Винсент не понимал бунтовщиков – не видел смысла. Канцелярия Бальдвина считала иначе. Кабинетные клерки завалили командорский стол бумагами – и некоторые Винсент даже прочитал.

Дагросса – старый город с вековыми традициями. Когда Империя пришла на восток, Дагросса долгое время обеспечивала Каармору преимущество на море. В конце концов старый Каармор пал, и в Империи появилась Красная Провинция. Но жители Дагроссы не забыли, как горели их корабли в заливе в ночь осады.

Мастерство корабельщиков передавалось среди коренных жителей города от отца к сыну. Это был гордый народ с крепким цеховыми традициями. Они недолюбливали Бальдвина – но уважали. Затем старого начальника верфи сменил пустоголовый чинуша и рьяно начал наводить свои порядки. Ну что за идиот! Винсент ни на секунду не поверил в то, что Рольфа Оренбара утащили мутанты-рыболюди. Сговор цеховых и убийство чиновника – дурное предзнаменование, и Бальдвин никак не мог его спустить. Начались аресты, дознаватели приступили к работе – семьи корабельщиков потеряли кормильцев. Но это был лишь первый костер.

Другим очагом стали вольнодумцы. Молодые юноши и девушки, которые грезили переменами. Многие родились уже во время правления Бальдвина – и все это время жизнь не становилась свободнее. Кто-то мечтал о независимости Каармора, кто-то боролся против воинской повинности – но всех вольнодумцев объединяло то, что мечтали они громко и вслух.

А еще были бедняки. В Дагроссе было не просто свести концы с концами. Сестры Костра не могли прокормить всех голодающих, а чиновники ратуши не спешили им помогать. Бедняки винили в своих бедах всех остальных – но грозный Император был далеко, а Бальдвин гораздо ближе. Если восстание наберет силу – понятно, против кого пойдут бедняки.

Работа верфи остановилась. Стражники подавляли одни беспорядки – вспыхивали другие. За каждого человека в тюрьме на улицу выходило двое других. Готовилось что-то крупное – и Винсент не знал, как это остановить.

К счастью, советчиков у него хватало. Депеши из канцелярии Бальдвина приходили одна за другой. Новая тактика была в том, чтобы разделить «корабельщиков» и «вольнодумцев» – миловать одних и сажать других. Винсент покорно раздал указания подчиненным.

Цепная собачонка. Гав-гав.

Кто-то постучался в двери нового кабинета. Винсент медленно обошел стол и потянул дверную ручку. На пороге стоял Рон – один из тех ребят, которым Винсент по-настоящему доверял.

– Что случилось?

– Винс… ты просил доложить, если будет что по девчонке.

Кейра. Похоже, рыбаки все-таки выловили тело бедняжки.

– Похоже, девчонка жива.

Что за чертовщина? Бальдвин… солгал?

– Откуда сведения?

– Она заявилась в таверну. Дядя с теткой видели своими глазами. Они сейчас здесь.

– Я сам с ними поговорю.

Тетка Кейра обладала не в меру живым воображением – могла просто обознаться. Не может быть, чтобы Бальдвин солгал. Какой может быть мотив признаться в убийстве?

– Рон, напомни, как зовут этих двоих.

– Сухощавый – Курт. А его дражайшая женушка – Линда. Эй вы, двое! С вами хочет поговорить командор, – позвал Рон.

– Наконец-то! – Линда всплеснула руками. – Только гляньте на мое лицо! Видите щеку? Она уже синеет! Эта мутантка подняла на меня руку – а ведь когда-то я сама качала ее на руках!

– Успокойтесь, – с нажимом сказал Винсент, и указал пальцем на Курта. – Ты! Рассказывай!

– Я? – удивился Курт, и получил локтем в бок от жены.

Винсент подождал, пока Линда закончит яростно шептать на ухо мужу.

– Ну… мы с женой пришли в таверну. Я принес новую вывеску. Знакомый столяр закончил ее всего за день. И денег взял по-божески. Что-то я отвлекся… Кейра была там. Взялась ниоткуда. Осыпала нас обвинениями и попыталась уйти. Дражайшая Линда попыталась ее задержать, позвать стражу…

– … но эта мерзавка влепила мне пощечину! Прямо посреди улицы! Как мне жить с таким позором?! – Линда хватилась на сердце.

– Молчать! – рявкнул Винсент. – Вы уверены на все сто?

– Ее лицо, ее голос и уж точно ее мерзкие манеры, – кивнула Линда.