В любом случае, вступать в рукопашный бой со столь живучим обладателем огромных когтей и длинных клыков было бы большой ошибкой. Поэтому я перескочил через перевёрнутый стеллаж, разрывая дистанцию, а потом ударил по Хоми тем оружием, о наличии которого тот не подозревал. Я ударил страхом.

Почему-то на этот раз сознание скользнуло в непонятный транс быстро и будто бы даже привычно. То ли качающиеся тени помогли, то ли азарт боя, то ли просто сказался опыт... Не знаю.

Как бы то ни было, воспоминание из прошлой жизни вспыхнуло перед глазами яркой вспышкой. Ночной клуб, танцпол, мой бывший коллега, лежащий на полу... Страх умирающего человека прорвался из прошлого в настоящее и снова, как в трактире, разошёлся в стороны от меня.

Волна ужаса настигла Хоми, когда тот перепрыгивал через препятствие, намереваясь вцепиться мне в горло. В стеклянных глазах «чебурашки» впервые с начала боя мелькнуло некое подобие жизни — огонёк испуга вспыхнул и погас, однако этого хватило, чтобы переломить ход схватки.

Шерсть на теле Хоми вздыбилась, а лапы подкосились. Он скатился на пол, слетев с целой горы хлама. Скатился аккурат на то место, над которым висела покачивающаяся люстра...

Я, как следует размахнувшись, метнул клевец к потолку. Его острый клюв легко перебил не очень толстую цепочку, и люстра рухнула прямиком на уродца, прижав подёргивающуюся тушу к полу. По шерсти покатились капельки горящего масла, однако Хоми это, похоже, совершенно не беспокоило. Он посмотрел на меня пустыми глазами и произнёс:

— Своим поведением вы причиняете нам определённое беспокойство. Мы больше не рады вашему присутствию.

Волной страха, к слову, зацепило не только Хоми. Алхимичку тоже накрыло — она едва стояла на ногах, опираясь на стол. Лазурная кожа стремительно побледнела, утратив свой необычный оттенок, а затем вдруг налилась изумрудным цветом. Дамочка в прямом смысле позеленела от страха.

Зря я думал, что экстравагантный вид — это результат нанесения краски. Похоже, кожа женщины меняла свой цвет в зависимости от внешних раздражителей.

Впрочем, сейчас было не лучшее время, чтобы любоваться такими интересными особенностями — сперва следовало закончить дело. Хоми усиленно дёргал лапами, пытаясь освободиться, поэтому я вытащил из-за спины чёрный кинжал и шагнул вперёд. Надеюсь, оружие инквизитора сможет угомонить чебурашку-переростка.

— Стойте! — позеленевшая алхимичка бросилась мне наперерез, кое-как отцепившись от стола. — Не трогайте Хоми! У меня нет денег, но если вы сохраните Хоми жизнь, то я отдам вам всё... Всё, что захотите... Прошу вас!

Судя по взгляду, женщина не привыкла просить, однако ради своего питомца она, похоже, была готова поступиться принципами.

Я не испытывал к непонятному существу ненависти, но выполнять просьбу дамочки не собирался. Не из врождённой вредности, конечно, а исключительно из рациональных соображений. Достаточно было посмотреть Хоми в глаза, чтобы понять — эта скотина попытается убить меня сразу же, как только освободится.

— Назад! — я выставил кинжал, намереваясь отпугнуть женщину, но это не остановило её порыв.

— Нет! — взвизгнула она. — Не позволю вам загубить моё...

Дамочка не успела договорить — её слова оборвала яркая вспышка. Глиняная плошка, которую женщина так и не выпустила из рук, полыхнула огнём, когда между нами оставалось чуть больше метра. И это стало неожиданностью для всех — даже Хоми перестал елозить под люстрой. Правда, его удивление продлилось недолго — уже через полсекунды он начал дёргаться в два раза активнее.

Перед глазами заплясали разноцветные пятна. Я практически ничего не видел, в горле першило от едкого дыма, но это не помешало мне быстро сориентироваться в ситуации. Именно к такому в Управлении и готовили — боец должен уверенно действовать даже в самых непредсказуемых условиях.

Я шагнул в сторону — туда, где стояла женщина — вытянул руку и крепко схватил её за волосы.

— Что... что вы делаете? — пискнула ничего не понимающая дамочка. — Почему снова произошла...

Вместо ответа, я притянул её к себе, прикрывшись стройным телом от возможной атаки. Не очень благородно с моей стороны, однако те, кто в бою думают о благородстве, обычно долго не живут.

— Тихо, — прохрипел я, приставив остриё кинжала к горлу женщины.

Очень вовремя, поскольку неугомонный Хоми как раз сбросил с себя люстру и замер напротив нас. Я видел его готовый к прыжку силуэт сквозь застилавшие глаза слёзы. Он не спешил атаковать, опасаясь навредить своей хозяйке.

— Постойте-ка, — пробормотала вдруг дамочка. Страх исчез из её голоса, уступив место любопытству. — Воспламенение смеси на это раз произошло при приближении к юноше... Можно предположить, что именно его появление стало причиной возгорания смеси, хранившейся в сиефе... Правда, возникает закономерный вопрос — почему смесь из сиефа воспламенилась раньше? Вероятно, дело в количестве вещества и расстоянии до катализатора... Эта гипотеза требует детальнейшего изучения! Если я двигаюсь в верном направлении, то...

Женщина замолчала и слегка обмякла, погрузившись в раздумья. Собственные мысли настолько увлекли учёную, что её больше не волновали ни творившийся кругом бардак, ни дальнейшее развитие событий. Похоже, все люди науки в этом мире имели-таки определённые странности...

Я не особо раздумывал над сказанным алхимичкой. Была проблема поважнее. Куда больше, чем непонятная вспышка, меня волновал чебурашка-переросток, который стоял напротив, выпучив свои мёртвые глаза.

Он был полностью недвижим — как чучело или статуя. Однако я не сомневался в том, что стоило отпустить дамочку, и Хоми тут же прыгнет вперёд. Его останавливал только клинок у её горла.

Уж не знаю как, но Хоми чувствовал, что я не блефую — это читалось в его отстранённом взгляде.

Секунда, за ней ещё одна... Глаза существа налились холодным светом — они по-прежнему оставались такими же неживыми, но обрели некоторую осмысленность. Мы смотрели друг на друга, словно вступив в немой «диалог».

«Сделаешь ей больно — порву».

В моей голове будто бы мигнули чьи-то чужие мысли или, скорее, чувства. Непривычное ощущение — похоже, Хоми общался со своей хозяйкой именно так.

— Лезь в клетку, — ответил я. — И тогда никто не пострадает.

— Молодой человек, потише! — возмутилась алхимичка, кожа которой снова стала лазурной. — Вы мешаете мне думать! Поэтому, будьте так любезны...

Я сильнее прижал её к себе, зажав рот ладонью — женщина недовольно дёрнула плечом, однако быстро успокоилась, ощутив у горла остриё кинжала. Хорошо, что инстинкт самосохранения не полностью её покинул.

«Отпусти её».

«Отпущу сразу, как только ты окажешься в клетке», — я попробовал ответить Хоми так же, как он общался со мной, и всё получилось.

«Ты мертвец», — эти «мысли-слова» были больше похожи не на угрозу, а на констатацию факта.

«Раз так, то тогда мне нечего терять, не так ли?» — мысленно усмехнулся я.

«Я порву тебя».

«Дёрнешься, и я сперва проткну глотку твоей очаровательной хозяйке, а потом отрежу твои уши».

«Уверен, что сможешь?»

«А ты уверен, что хочешь это проверить?» — оскалился я.

«Я порву тебя».

«Это я уже слышал, — хмыкнул я. — Но если ты собираешься попробовать, то тебе стоит поторопиться, пока сюда не пришла стража».

С улицы уже какое-то время доносился гомон возбуждённой толпы, но буквально только что его перекрыл лязг доспехов и чей-то начальственный бас. Уверен, это прибыли местные менты. И готов поспорить, они окажутся здесь с минуты на минуту — практически уничтоженная дверь вряд ли задержит их надолго.

«Я порву тебя. Я порву стражу. Я порву всех».

«Смелое заявление», — я покрепче сжал рукоять кинжала в ладони.

«Я злость. Я бешенство. Я гнев. Я ярость. Я ненависть...»

Мёртвый взгляд и безжизненная неподвижность слабо сочетались с этими «словами», однако уже через мгновение я смог убедиться в их истинности. Меня накрыло волной образов и затянуло в водоворот ощущений. Мысли Хоми перестали казаться отдельными фразами — они превратились в картинки и обрывки воспоминаний.