От вида свитка с печатью Искена затрясло, он смотрел на него, как загипнотизированный. Словно невидимые цепи сковали его, не давая даже пошевелить пальцем. Единственное, что могло заставить его бездействовать в сложившихся обстоятельствах – так это распоряжение главы Лиги, и именно оно оказалось в руках Констана, действуя на аспиранта куда сильнее, чем сотня заклинаний.

– Сталбыть, мы с госпожой Каррен пойдем, – продолжал, между тем Констан, безо всякой спешки подходя ко мне и подавая руку довольно-таки изящным движением, выдававшим всю степень притворности его нынешнего простодушия, граничащего с грубоватостью. – А вам приятно оставаться, сударь. Эти добрые люди, кажись, еще не все с вами обсудили – вот и разберитесь-ка с ними, раз уж вам было угодно наделать столько шуму из пустячного спора.

И после этих слов мы с Констаном направились к выходу из трактира, обходя по пути разбитую утварь. Посетители трактира, попадавшиеся на нашем пути, недобро зыркая, неохотно сторонились, уже сообразив, что два мага окажутся им не по зубам. Искен все так же неподвижно стоял на своем месте, точно громом пораженный, и я не удержалась от того, чтобы взглянуть на него напоследок – но он смотрел в пустоту, не замечая ничего вокруг себя.

– Вот уж славный господин, – промолвил с ухмылкой Констан, когда мы очутились на улице. – Завсегда слушается, если ему приказывают!

Я бросилась ему на шею, не сдержавшись – несмотря на произошедшие в нем изменения, то был мой бывший ученик, по которому я, признаться, частенько скучала.

– Ох, госпожа Каррен, я так рад, что вас нашел! – только и сказал Констан, облапив меня.

– Что происходит, Констан? – спросила я торопливо. – Куда подевался магистр Каспар?.. Где вас с ним...

Но Констан лишь покачал головой.

– Нам нужно спешить, госпожа Каррен! Нас ждут!

И я поняла по его голосу, что больше он не скажет ни слова.

На углу соседней улицы нас ждала карета, запряженная парой хороших лошадей. Даже скудного света небольшого фонаря мне хватило для того, чтобы понять – это собственность очень богатого дома. Впрочем, откуда мне было знать, насколько богат Каспар? А иных мыслей в моей голове, кроме тех, что мы сейчас направляемся к моему крестному, не имелось. Даже судьба Искена, оставленного на милость эсвордских головорезов, не заботила меня сейчас.

Ночной Изгард в моем восприятии был все тем же лабиринтом, где ни один дом не походил на соседний, но я бы не отличила один переулок от другого. Мы быстро ехали по узким пустынным улочкам, и я, глядя на непроницаемое лицо Констана, повторяла про себя: "Сейчас я получу ответы на свои вопросы! Сейчас я увижу Каспара!". От этих мыслей меня лихорадило куда сильнее, чем от ран предыдущей ночью.

...Мы въехали во двор богатого большого дома не через главные ворота, но я сразу поняла, что мне откуда-то знакомы очертания башенок, темневших на фоне ясного звездного неба. В голове у меня забрезжили смутные воспоминания – кто-то показывал мне издали этот дом, но как я не напрягала память, пытаясь вспомнить, о чем тогда шла речь – ничего не вышло.

Констан подал мне руку, и я, прихрамывая, пошла рядом с ним по широкой садовой алее, вдоль которой тянулась искусно постриженная живая изгородь. Здесь не жалели огня, и я могла в подробностях рассмотреть, насколько чудесен здешний сад, очарованию которого не навредила даже поздняя осень. Несомненно, следовало восхититься мастерством садовника, однако от моего глаза не укрылось – растения тут словно не знали о том, что давно уж пришло время сбросить листву. То было еще одно подтверждение того, что я нахожусь у дома весьма сильного и богатого волшебника, не боящегося пересудов или обвинения в злоупотреблении магией даже в нынешние сложные времена.

Далее мы с Констаном поднялись по широкой лестнице, и перед нами, словно сама по себе, распахнулась дверь. Правда, то не было следствием чар, а всего лишь свидетельствовало об умелости слуг, которые показывались на глаза лишь тогда, когда в них была необходимость.

Коридор, по которому мы шли, также был хорошо освещен, и с каждым шагом моим глазам открывались новые проявления роскоши: позолоченные рамы картин, прекрасные гобелены, мягчайшие ковры, от узоров на которых рябило в глазах. Но более всего меня занимало не великолепие обстановки, а то, как свободно держится здесь Констан. Это окончательно убедило меня в том, что мой ученик серьезно переменился за прошедшие годы и стал частью мира, о котором я почти ничего не знала.

– Чей это дом, Констан? – не выдержала я.

– Потерпите еще самую малость, госпожа Каррен! – ответил Констан. – Вы сейчас будете говорить с его хозяином!

Сердце мое екнуло, и в голове моей голоса на все лады начали повторять: "Каспар! Каспар!". Если бы протяженность коридоров оказалась чуть значительнее – от волнения я бы окончательно обессилела, и Констану пришлось бы внести меня в тот кабинет, где ожидал нас хозяин дома. Слабеющими ногами я переступила порог и от неожиданности едва не попятилась обратно.

Вовсе не к Каспару привел меня этой ночью Констан. С отеческой доброй улыбкой на меня взирал маг, которого я видела всего лишь один раз в жизни – и не сказать, что обстоятельства той нашей единственной встречи показались мне приятными. Впрочем, он тогда и не думал мне улыбаться; сейчас же могло показаться, что мое лицо – самое приятное, что ему довелось видеть за многие десятилетия.

– Каррен Брогардиус! – произнес Артиморус Авильский, приложив руку к бороде где-то в области сердца. – Необычайно рад видеть вас, юная дама!

И тут я поняла, что неприятности мои только начинаются, а ведь мне оказались не по зубам даже те мелкие неурядицы, что я доселе принимала за бедствия по недомыслию. Констан стал наперсником Артиморуса!.. Что же это могло означать? Одинокие ясные мысли увязали в тумане, окутывающем мой разум, и единственное, что мне удалось сообразить – следовало взвешивать каждое свое слово и не верить ничему, что скажет старый маг. Как ни был могущественен Артиморус, ему не удалось сразу отыскать меня, и даже самое малое его неведение могло послужить мне оружием в неравной борьбе.

Для начала следовало выяснить, что стало известно Артиморусу об обстоятельствах моего бегства из Эсворда. Теперь, когда я видела, как вольготно чувствовал себя Констан в кабинете знатнейшего из чародеев, последние сомнения улетучились – Каспар действовал с согласия Лиги, и Артиморус знал, зачем крестный пытался заманить меня в Эзринген при помощи той самой записки с меткой. Это был их общий план, который я порушила, но все еще оставалась им нужной.

Пока я отчаянно размышляла, как же начать задавать свои вопросы так, чтобы получить на них хоть какой-то ответ, Артиморус невольно помог мне, с добродушным сожалением произнеся:

– Однако, вы заставили нас поволноваться! Обратиться за помощью к Искену Виссноку! Я, честно сказать, не сразу поверил в эдакий поворот. Приходится признаться себе, что я окончательно постарел и перестал понимать молодежь. Во времена моей юности о предательствах так легко не забывали. Вам следовало бы подумать, что с этим юношей опасно связываться. Видят боги, я ценю его деловые качества и вижу, что его ждет большое будущее, но он вмешался очень некстати. Если бы наш милейший Констан не приметил вас у ворот и не поторопился бы меня известить – кто знает, чем могло все обернуться... Я вижу, что он не слишком любезно с вами обходился и, подозреваю, удерживал при себе против вашей же воли.

Я невольно поморщилась, подумав, что обстоятельства моей скудной личной жизни куда известнее в среде высшего чародейского света, чем я смела надеяться, старательно вычеркивая их из своей памяти.

– Как нас нашли? – хмуро спросила я, стараясь не показывать, насколько меня волнует ответ на этот вопрос. – Правильно ли я понимаю, что Искен приходил сюда с отчетом и Констан, дождавшись его здесь, попросту проследил за ним?

– Именно так, – ответил Артиморус, самую малость недоуменно: и суть моего вопроса, и сам факт того, что я осмеливаюсь задавать его, точно присутствие главы Лиги не заставило меня растерять остатки ума, явно обеспокоило старого чародея.