Север:

"Как обстановка?"

"Лин, все норм?"

"Она тебя не трогала?"

"Ответь!"

Лина: "Все относительно нормально".

Север: "И че теперь будет?"

Лина: "Ничего хорошего".

Следом Север позвонил. А мне пришлось сбросить вызов, поскольку мама еще не спала. Я слышала телевизор в соседней комнате и ее тихие шаги.

Лина: "Не могу говорить. Давай завтра".

Север: "Окно открой".

Лина: "Зачем?"

Север: "Видеть тебя хочу и слышать тоже. Просто поговорим".

Да как же он не понимает?

Я и так ради него была готова пойти против матери родной, но сейчас нам необходима передышка. Всем без исключения. Нельзя нарочно испытывать ее терпение. Добром это точно не кончится.

Лина: "В ближайшее время тебе лучше держаться подальше от моего дома. Для своего же блага. Лучше поезжай, куда изначально планировал".

Север: "ОТКРОЙ. ОКНО. СЕЙЧАС ЖЕ! Или я, бля, разобью его! Проверим?"

До меня дошло...

Север всегда ловко манипулировал мной. Он воздействовал на меня давлением. Угрожал, нарочно ставя перед выбором.

Он или Бергер. Его поцелуи или чьи-либо еще. Переднее сиденье или заднее. Окно или сердце... И так можно было перечислять до бесконечности.

И каким-то образом ему удавалась вывернуть ситуацию в свою пользу. Всегда!

Как, например, сегодня. Он просил меня сделать что-нибудь, чтобы ему расхотелось ехать к Виолетте, которая на тот момент была без трусов. А я не просекла очередную уловку из его богатого арсенала.

Я дала ему то, что могла бы дать и Виолетта.

Но ощутил ли он разницу? Понял ли, что мой выбор был осознанным, несмотря на давление с его стороны?

И сейчас он опять посмел угрожать мне. Зная, в какую непростую ситуацию мы оба попали, он по-прежнему с бешеным напором лез на рожон. Загонял меня в угол.

Все должно быть только так, как он хочет! НО он слишком многого хочет...

Лина: "Спокойной ночи, Север! Завтра поговорим, если у тебя планы не изменятся".

Довлатов прочел сообщение и... вышел из сети.

Минута, другая, третья, а потом он действительно разбил... Вот только не мое окно, а что-то у себя во дворе, судя по доносящимся звукам со стороны его дома. Следом мотор тачки взревел и он уехал. Тогда уже разбилось что-то внутри у меня.

Какая же я дура!

— Лин, ты же справишься тут пару минут без меня? — спросила мама, вынимая из карманчика фартука свой трезвонящий телефон.

— Да, конечно. Сходи поболтай, — улыбнулась ей, не отвлекаясь от нарезки овощей.

Когда мама глянула на дисплей, она на миг остолбенела. С озадаченным видом покосилась на меня. Рот раскрыла, желая что-то сказать, но все же передумала. Она всполошено вытерла руки кухонным полотенцем и пулей выбежала из столовой, оставляя меня одну.

Хм... Наверное, опять нужно кого-то по работе подменить.

Особняк Бергеров был вылизан до блеска еще пару часов назад. Сытный ужин практически приготовился. Оставалось только доделать салат и можно было смело отправляться домой.

К слову, около шести вечера я слышала как домой вернулся Арсений Андреевич. А я ждала нашей встречи. Но, должно быть, мужчина понял, что мама работала не одна. Или по каким-то иным причинам он не изъявил желания показываться нам на глаза. Он всего лишь поздоровался с нами из холла.

"Добрый вечер, милые барышни", — произнес он глубоким басом и перед глазами сразу же предстал образ сильного высокого брюнета с проседью на висках и глазами цвета янтаря. Точь-в-точь, как у Яна.

Почему-то именно темноглазого брюнета я себе представляла.

— Опа, и ты тоже здесь, — внезапно в столовой возник Ян. Вспомнила, блин. — Привет. Не знал, так бы раньше вышел поздороваться.

— Приветик. А мы скоро уже уходим, — бодро ответила.

Я подняла на парня взгляд и ахнула в ужасе при виде насыщенно фиолетового фингала под левым глазом, заплывшим кровью, и рассеченной брови.

— Ого! Где это тебя так помяли?

Ян смешно сгримасничал и отмахнулся.

— Да на тренировке в борт неудачно вписался! Бывало и похуже!

Он подошел к столу, за которым я работала, нагло своровал с разделочной доски кусочек огурца и отправил себе в рот.

— Ты че как?

Он оценивающе окинул меня взглядом, вглядывался в лицо, словно сыщик в поисках следов преступления.

Некомфортно. Рядом с Яном мне зачастую становилось не по себе.

Руки сразу же потянулись к воротнику водолазки. Я лихорадочно поправила его, натягивая до самого подбородка.

Он же не заметил засосы у меня на шее?

Впрочем, какое ему дело до моих засосов! Вечно себе что-то надумываю.

— Да хорошо все, — неестественно я улыбнулась.

— Ты уже слышала? — спросил он вкрадчиво.

— О чем? — туго сглотнула.

Я обеспокоилась, что речь сейчас зайдет о Довлатове.

В груди поселилось такое странное чувство. Мерзкое. Неприятно щекочущее. Будто я глубоко уже замужем. И сейчас меня попытаются склонить к измене.

Хотя, с чего бы вдруг?

Ян уперся ладонями в каменную столешницу, корпусом слегка наклонился в мою сторону и посмотрел по сторонам.

— Мой отец и твоя мать...

Я вопросительно заломила бровь. Нож завис в воздухе, а сама я также замерла.

— Что?

— А то, что совсем скоро я тебя сестричкой буду называть, а ты меня — братиком, — поведал он будничным тоном. Легко и непринужденно. Однако во взгляде плескались волны неслыханного возмущения. Ян молча выражал протест.

— Ч-чего? — опешила я не на шутку, сглотнула горький ком, застрявший поперек горла. — Ты сейчас серьезно? Они что, хотят пож-жениться?

Еще пару долгих секунд Ян держал до ужаса серьезный вид. А затем его щеки раздулись и он разразился громким хохотом.

Вот только мне было совсем не до смеха. Он же озадачил меня.

— Поверь, ничто не заставит меня называть тебя сестрой! Даже если наши предки замутят, — произнес он, вновь принимая запредельно серьезнейший вид.

Тем временем вдалеке послышались расторопные шаги и Ян выпрямился. Он проследил напряженным взглядом за входом, схватил со стола целый помидор и тотчас скрылся за углом, после чего в столовой появилась мама.

За время отлучки лицо ее успело покрыться легкой бледностью. Взгляд был каким-то потерянным. Безжизненным даже.

Очевидно, маму что-то очень сильно расстроило. Но это точно не из-за вчерашнего инцидента с Севером.

Сегодня за завтраком мы все обсудили, поплакали, попросили друг у друга прощения. Мама хорошенько промыла мне мозги, в результате чего мы пришли к единому мнению — больше не вспоминать о случившемся.

— Дочка, мне надо кое-куда съездить.

— Прям сейчас? Что-то случилось? — забеспокоилась я.

— Позже объясню. Ты оставайся пока здесь, я скоро вернусь, — и опять понеслась сломя голову в кладовую.

Странно — не то слово.

Что могло так встревожить маму?

И вообще, в последнее время она сама на себя не похожа. Дерганная какая-то.

Настрогав полную салатницу овощей, я убрала ее в холодильник. Шустрой белочкой выдраила кухню до первозданного вида и побежала в кладовку. Там переоделась в утепленный спортивный костюм и, приземлившись на пуфик, позвонила маме.

Гудки шли, нервировали меня. Потихоньку я начинала злиться на маму. В конечном счете после седьмого гудка я сбросила вызов, чтобы написать сообщение:

"Мамуль, я не хочу здесь торчать, лучше поеду на автобусе. Деньги у меня есть".

По руке прокатилась легкая телефонная вибрация и на экране всплыло новое сообщение, от содержания которого меня не слабо так тряхануло.

Север: "Я, значит, целый день как дебил... Как преданный песик торчу у себя и жду твоего возвращения, а твоя мать приезжает домой без тебя. Где ты?"