Непривычная робость и упрямая решимость конфликтовали между собой в его безумных глазах. Никогда ничего подобного не видела в них.

— Я....

— Что... что такое... говори... я что-то не так делаю? — предположила озадаченно.

— Нет, все так, — одарил теплой улыбкой, вжимая свои губы в мои. — Все так...

Он так и не сказал для чего потребовалась мимолетная заминка.

Все последующее время мы общались на языке наших тел, губ, языков. Ровно до тех пор, пока меня не скрутило в сладких судорогах, а вслед за мной к финишу пришел и Север.

Вот только телефонный звонок не дал нам даже отдышаться, не говоря уже о том, чтобы чуточку насладиться возникшей идиллией.

— Одевайся, я сгоняю, — Север подорвался на первый этаж, где мы оставили мою толстовку, в которой был телефон.

К моменту его возвращения, я уже была практически полностью одета. Голожопый Север запрыгнул на кровать и передал мне телефон.

— Да, слушаю! — выпалила, нетерпеливо отвечая на звонок с неизвестного номера.

В ожидании ответа сердце в груди замерло и сжалось в микроскопический комок.

— Лина, это отец Яна Бергера, — отозвался басом Арсений Андреевич. Я приземлила задницу на кровать на всякий случай. — Я звоню, чтоб сказать, что нашел твою маму. Надя сейчас в отделе полиции. Она составляет заявление. На нее покушались.

— К-кто? — ошарашенно вымолвила.

— Потом все. Я сейчас еду к ней. Могу тебя забрать по пути.

Север отчаянно рвался поехать со мной. Он ни в какую не желал отпускать меня одну.

— Ты ведь понимаешь, что мама пообещала перевязать тебе яйца в узел, если она еще раз увидит тебя рядом со мной?

— Да насрать! Пускай перевязывает! — он был непрошибаем, готов был рвать и метать. — Я сказал, одну тебя не отпущу — значит так и будет! Либо запираю в комнате, либо едешь со мной! Выбирай!

Опять двадцать пять. Ни одна встреча у нас не проходила без ультиматумов.

Но мне все же удалось с ним договориться. Когда речь зашла о Киселе, ему пришлось сдаться. Он остался дома присматривать за ним.

Вскоре приехал Арсений Андреевич вместе с сыном. Я запрыгнула на заднее сиденье его машины и тут вдруг поняла, что нарисованный воображением образ мужчины отличается от действительности. Причем кардинальным образом.

Я представляла себе темноглазого брюнета, облаченного в дорогущий костюм, а за рулем шикарной машины сидела полная его противоположность.

— Не думал, что наше официальное знакомство станет основанием для поездки в мусарню, — произнес поджарый голубоглазый блондин, одетый в обычную клетчатую рубашку и джинсы.

— Ага, я тоже, — пискнула. — Но все равно приятно познакомиться, Арсений Андреевич.

— Вот только не надо! Я ж не дед, в конце концов!

Впечатление он производил приятное. Настоящего мужчины. И невооруженным взглядом было видно, как он тревожился за маму.

Наверное, я была б не против, если бы они начали встречаться.

Мы выдвинулись в Ленинский отдел полиции, а уже через десять минут я находилась в объятиях своей мамочки. Перепуганной, уставшей, но все же находящей в себе силы, чтобы улыбнуться и мне, и Арсению Андреевичу.

— Мам, кто.. кто это был? Расскажи? — осматривала ее с ног до головы, к счастью, никаких видимых следов покушения я не обнаружила.

Мама переглянулась с мужчиной, стоявшим у меня за спиной. И было в ее взгляде что-то такое, что напугало меня.

— Расскажи ей, Надь. Она должна знать, — наставлял Арсений Андреевич.

— Лин, твой отец объявился две недели назад, — мама выбила у меня почву из-под ног.

— Папа?

Она тяжело вздохнула и потерла висок, желая разогнать боль.

— Да. Вот только пришел он ко мне не с добрыми намерениями. Он изменился, дочь. Это уже не тот человек, которого ты знала. Он угрожал мне твоим похищением, если я не заплачу ему полмиллиона.

Оцепенение. Шок. Неверие.

Признаться, я никогда не испытывала к папе теплых чувств. Даже в детстве никогда не говорила ему, что люблю его. Я не любила. Потому что он прикладывался к бутылке чаще, чем бывал дома. Он транжирил из семьи последние деньги и доставал маму. А на его исчезновение я отреагировала с долей пофигизма. Ну, ушел и черт с ним. Нам же легче будет.

Но такое заявление поразило меня до глубины души. Задело что-то такое, что вызвало во мне омерзение.

— Нужно было сразу же обратиться в полицию, знаю. Но я что-то перепугалась. Передала ему деньги, взятые в кредит. Думала, уйдет с миром, но нет. Вернулся, гад. Вернулся и запросил теперь уже пять миллионов. Видите ли, ему нужно устраивать новую жизнь, а на нашу жизнь ему побоку! — гневалась она, опустошая себя. — Короче, не дала я ему никаких денег, а он запихнул меня в машину, выбросил мой телефон по дороге и повез куда-то в лес. Убивать, наверное, черт его знает! Ну я и треснула его по башке бутылкой! Перепугалась, что убила, но вроде дышал! А потом поймала попутку и вот, я здесь.

— Всего бы этого не случилось, если бы ты хоть немного делилась со мной своими проблемами! — наезжал Арсений Андреевич на маму.

— Арсюш, — ласково она отозвалась. — Ну, куда тебе еще мои проблемы? Я думала, обойдется.

— Ох, и упрямая женщина!

— Давай не сейчас, не при детях, — буркнула она, проследив за моей реакцией, покосившись на стоявшего в сторонке Яна.

— Я убью его, Надь! Ей-богу убью! Найду и живого места не оставлю! — процедил Арсений Андреевич с налитыми кровью глазами.

Судя по всему, он тоже впервые услышал такие шокирующие подробности. И он пребывал в ярости от услышанного.

Не было ни малейшего сомнения, что этот мужчина готов был на все ради мамы... Даже замарать свои руки в крови...

— А пожар? Его тоже папа устроил?

— Да как бы, дочь? Он же со мной был. В любом случае полиция разберется.

Вскоре маму вызвали к следователю для уточнения каких-то деталей. Арсений Андреевич отправился на поиски кофе и переговорить с кем-то по телефону, а Ян еще некоторое время простоял у доски с ориентировками и в результате присел на сиденье рядом со мной.

Не понимала я, зачем вообще он поехал сюда. Не понимала, но вопросов не задавала. Меня он особо не напрягал. Я находилась глубоко в своих мыслях, в которых преимущественно осуждала отца и благодарила бога за то, что с мамой все в порядке.

— Наверное, вам придется пожить пока у нас, — Ян первый нарушил молчание, вырывая меня из размышлений.

— Да не, мама не согласится на такое.

— Согласится. Отца крайне редко удается разубедить. Если он что-то решил, так и будет. А тут он решительно настроен.

Я отстраненно пожала плечами.

— Мне все равно. Если что, я найду, где перекантоваться, — ответила, я отстраненно пожимая плечами.

Почему-то в голове предстал яркий образ Севера, в одних трусах готовивший овсяную кашу. Я растеклась на сиденье, натягивая на лицо блаженную улыбку. Растворилась в мечтах капитально.

А что? Мы могли бы пожить в его загородном домике.

Ого! Похоже, меня срочно надо спасать! Такими темпами я мысленно замуж за него выйду и нарожаю ему кучу мини-давлят.

Размышляя о возможном будущем и о том, каким оно может быть, я различила звуки, доносящиеся откуда-то неподалеку. Какие-то странные звуки. Чавкающие. Нездешние будто бы. Разве что в каморке дежурной части кто-то страстно сосался.

А затем между чавканьем я расслышала свое имя. Произнесенное голосом, который узнаю из миллионов других голосов. Настолько четко, что тело охватила крупная дрожь. Но Севера совершенно точно не было поблизости.

Он сейчас дома с Киселем. Ведь так?

— Лин, — Ян придвинулся вдруг и пихнул меня локтем в бок. — Тут как бы... такое.

Покраснев точно вареный рак, Бергер совал мне в нос свой навороченный телефон.

— Зачем он мне? — заломила вопросительно бровь.

Ян плотно поджал губы и, стараясь избегать моего взгляда, кивнул на телефон.

— Думаю, тебе надо это видеть, — почти беззвучно.