Ян поднял указательный палец с продетым на него стальным кольцом, с которого свисал брелок от автомобиля. А у ворот как раз стояла "Ауди", призывно переливающаяся в лучах солнца.

Мысленно проложила свой маршрут на автобусе: духота, теснота, еще и до остановки топать минуть двадцать.

– А ты знаешь толк в подкупах, – сдалась, особо не сопротивляясь.

Мы сели в машину. Аромат новой кожи ударил в нос, но растворился в салоне, стоило Яну включить кондиционер. Прохладная свежесть остудила кипящие мозги, а мягкое сиденье, обволакивающее тело, и приятная музыка действовали на меня получше расслабляющей ванны. Уже в начале пути я напрочь забыла об усталости.

Всю дорогу мы с Яном практически не разговаривали. Лишь изредка я говорила ему, где нужно свернуть, а он беспрекословно выполнял, достаточно уверенно двигаясь по моему привычному маршруту.

– Можешь здесь остановиться. Дальше я сама.

Если мама увидит, что я вернулась на машине, то последуют вопросы: кто, зачем, почему…

Тем не менее Ян не сразу среагировал на мою просьбу, но все же притормозил, не доезжая до моего дома метров двадцать. Машина остановилась аккурат напротив дома Довлатовых.

Супер…

– У меня днюха сегодня, – Ян прервал долгое молчание. Развернувшись корпусом, он забросил руку на спинку кресла, в котором сидела я. – Отец дал добро на вечеринку. Вечером ко мне подтянется парочка друзей.

– Парочка? – прыснула со смеху. – Судя по количеству пивных бочек, ты пригласил как минимум целую гвардию.

Склонив голову набок, он смущенно улыбнулся.

– Нет. Будут только те, с кем я общался до своего переезда.

– А ты, я смотрю, общительный.

– Есть немного.

Воздух в машине был пересушен, отчего кожа на губах страшно стянулась. Я машинально облизнула их, а Ян обратил на это внимание. И видимо, не так понял. Я вовсе не кокетничала с ним, не пыталась соблазнить. И в мыслях не было. Но его взгляд вдруг заволокло чернотой, слившейся со зрачками. Он пристально смотрел на меня, не мигая, и я не придумала ничего иного, кроме как дать деру.

– Я, наверное, пойду, – суетливо потянулась к дверной ручке. – Спасибо, что подвез.

– Сборы в восемь вечера. Если ты свободна, можешь тоже приходить. Будет весело, обещаю.

Я обернулась. Ян уже сидел прямо, сложив руки на руле.

– Извини, вряд ли я смогу. У меня сейчас совсем нет денег на подарок.

– Пф… прекращай, – закатил глаза. – Для тебя вход свободный.

Что за дела? Мы знакомы всего ничего, он уже исключения для меня делает… Еще сильнее смущает…

– Хорошо, если ты обещаешь, что будет весело, то, в свою очередь, я обещаю подумать над твоим приглашением, – по-детски скрестила пальцы на руках и ногах.

Ну конечно же никуда идти я не собиралась!

Север

Подвергаясь стихийной и бесконтрольной ярости, я стоял у собственных ворот, укрывшись за бетонным ограждением. Буквально прирос к земле тяжелыми, налившимися сталью ногами.

Дышал через раз, боясь, что своим утробным рыком привлеку к себе внимание, и что было сил врезался в стену до предела стиснутым кулаком. Неустанно превращал стену в крошки, а свои костяшки в кровавое месиво. Вымещал всю злобу на куске сраного бетона, только бы не выбежать к ней. Только бы не начать вымещать злость на ней.

Какого черта я творю? Какого хера, спрашивается, стою тут и пялюсь на нее, как гребаный мазохист? На то, как она заигрывает с каким-то мудаком, сидя в его машине…

На инстинктивном уровне чувствовал, что сейчас увижу Лину. Заметив из окна остановившуюся тачку, ринулся на улицу. Меня будто бы магнитом тянуло к ней. Неспроста, как выяснилось.

Правую руку я уже не чувствовал, как и боли в ней, несмотря на сочившуюся кровь из свежих ран. Зажал край футболки зубами, резко потянул и, оторвав лоскут белой ткани, перевязал покалеченную ладонь.

Ну и что мне теперь делать? Продолжать подглядывать за ними и в кровь сбивать костяшки левой руки? Бежать домой? Или за волосы вытянуть Зорину из салона мудилы, пока они не поцеловались на моих глазах?

Браво, Лина…

А эта стерва время зря не теряла. Не успела вернуться в город, как уже богатенького хахаля себе нашла. Ночевала у него? Как в прошлый раз из окна вылезла, пока мать спала? И что же вы делали вместе? Трахались?

Моли бога, чтобы все оказалось не так, как я думаю! Впрочем, молитвы тебе вряд ли помогут. Только не сегодня.

А кто он такой вообще?

Да какая разница!

Кем бы он ни был, он труп! Будущий труп!

А она…

Она хотела, чтобы я заметил их? Хотела же? Потому тачка остановилась напротив моего дома? Нет сомнений, она этого и добивалась.

Сучка… Придушу! Обнулю обоих! Живого места не оставлю!

Кто разрешал? Какое право она имеет разъезжать в чужих тачках? А улыбаться кому-то кроме меня? Да как она посмела!?

«Прекращай истерить, Довлатов! Прекрати, иначе выдашь себя. Иначе она все поймет. Нельзя! Пользоваться же этим станет», – внушал себе, пытаясь прийти к спокойствию.

А ни хера не получалось…

Я окончательно потерял самообладание. Как сраный листик смял его собственными руками и засунул черту глубоко в задницу.

Как только увидел ее с левым парнем, в голове словно перемкнуло. Настройки сбились к херам. А в душе стало дико пусто. Все дьяволы перебрались в голову и провоцировали меня. Натравливали на нее.

– Да, хорошо. Спасибо тебе еще раз, – задержал дыхание, прислушиваясь к ее мелодичному голоску, пресыщенному нежностью. Для него. – Кстати, у тебя очень красивый и уютный дом. Никогда еще в таких не бывала.

Мерзавка! Чем мой дом хуже? Ты же была в нем и не раз! Все-таки прав я! У него она ночевала!

– Сегодня еще побываешь. Жду тебя в восемь, малышка.

Малышка? Совсем уже бесстрашный, что ли?

Хорош заливать, чувак! При мне-то хоть не перегибай! А лучше держи свой язык за зубами, иначе не досчитаешься – я же вышибу их!

Внутренности горели уже во всю синим пламенем. В легких жгло настолько невыносимо, что я едва ли не плевался огнем, желая облегчить затрудненное дыхание.

Конечности онемели. Мышцы натянулись так, что, казалось, они лопнут он любого движения. От неуемного желания прижать их обоих к стенке и потребовать объяснений разум мой вконец поплыл. Мысленно я уже творил всякую дичь.

«Стоп! Каких еще, к дьяволу, объяснений? Кто ты ей, чтобы она объяснялась перед тобой!? – задавался извечным вопросом, на что моментально нашелся ответ: – Я, блядь, ее фантазия! И я, черт подери, ею останусь, чего бы мне это ни стоило! Других у нее будет! Не позволю!»

Если в ее дневнике я увижу записи о другом человеке, то боюсь представить, что сделаю с ней. Ей придется бежать… Бежать из этого города. Страны. Удирать с планеты. Но я все равно разыщу ее. Отыщу и проучу. Для начала в манере ее записей, посвященных мне. В них она в красках описывала свои сны…

Я снюсь тебе, светлячок… Свои сны ты привыкла записывать… Чтобы не забыть… Чтобы вновь окунуться в них…

Вынул из кармана смартфон и машинально открыл галерею фотографий. Найдя в «избранном» фотку с одной записью, принялся зачитывать каждое слово, выведенное ровным почерком:

«Я боюсь его… Так же сильно, как и хочу… Боже, ну почему он вселяет в меня не только первобытный страх, но и убийственной силы желание?

Сон № 9.

Nord сделал меня своей марионеткой. Ему все-таки удалось взять власть над моим сном. Он нагло проник в мою кровь убийственным ядом. Заразил ее и я больше себе не принадлежала. Я принадлежала ему. Полностью.

Страшно боялась, но ничего с собой поделать не могла.

Он не был нежен. Не был ласков со мной. Nord был диким, обезумевшим, жаждущим разорвать меня в клочья в темной подворотне. Я кричала, раздирала глотку, но никто не слышал меня. Потому что это были не крики о помощи. Я кайфовала от того, что он выбрал меня. Сходила с ума, впуская его в себя, в свою душу. Я была мазохисткой, которая наслаждалась от всех видов боли и умоляла его не останавливаться. Никогда. Но даже во сне он был собой. Он растоптал меня и бросил. Грязную и униженную. Nord ушел со словами: поигрались и хватит. На большее ты не способна!