Я бы, наверное, и дальше продолжила гневаться и чихвостить хозяина комнаты на чем свет стоит, если бы не странное чувство, преследуемое мной. Будто кто-то наблюдает за мной со стороны.

Внезапно позади меня кто-то неестественно прочистил горло. Затылок прожег острый чужой взгляд, отчего волоски встали дыбом на всем теле.

Пожалуйста, хоть бы это был не Арсений Андреевич. А вдруг это его комната? Я же опозорюсь! И маму подставлю! Наверное, поэтому-то она и просила меня уйти до полудня!

Зажмурилась и впала в оцепенение, прикинувшись неподвижной декорацией. Захотелось непременно уменьшиться до размера атома и раствориться в воздухе.

Я уперто не оборачивалась, надеясь, что этот человек (кем бы он ни был) просто мимо проходил. Но с каждой последующей секундой надежды мои рушились. С каждым уверенным шагом, двигающимся в мою сторону, они обращались в прах.

И все же этот человек прошел мимо, но прошел мимо меня. Бросил спортивную сумку рядом с кроватью, задвинул ногой под нее, нисколько не удивляясь моей персоне.

– Извини. Вообще-то я не такой "свинтус", как могло показаться, – за каким-то делом оправдывался он, собирая банки с пола и складывая их в одну кучку. – Я даже не пью, если на то пошло. А это…, – в воздухе очертил пальцем периметр комнаты, где преимущественно царил бардак, – это итог ночной "зарубы в сети" с моими придурочными друзьями. Прикинь, я же еще прибрался слегка перед тем, как поехать на треню. Видела бы ты, что происходило здесь с утра. Армагеддон в натуральном виде!

Он все говорил и говорил… Улыбался и улыбался, демонстрируя ряд белоснежных зубов и неглубокие ямочки на обеих щеках.

А я как пришибленная все пялилась и пялилась на него, в неловкости скручивая тряпку для пыли. Рассматривала высокого и спортивно сложенного парня, которому на вид было не больше двадцати. Который общался со мной, словно мы были знакомы. Непринужденно. Улыбчиво. С железобетонным спокойствием. Располагая к себе.

– А как ты вообще очутилась в моей комнате? – поинтересовался он достаточно вежливо. Я чудом его расслышала. В уши словно вату вогнали и хорошенько утрамбовали. – Эй, малышка, ты язык внезапно проглотила?

Малышка? А ты ничего не попутал, дружок? Какая я тебе малышка!

Встрепенувшись и моргнув, я наконец выбралась из состояния оцепенения. Посмотрела вниз и обнаружила, что умудрилась завязать тряпку в тугой узел, пока незнакомец убеждал меня в своей исключительной чистоплотности.

– Я… я что-то задумалась… Извини, – скривила рот в подобии улыбки, ощущая себя редкостной идиоткой.

Незнакомец понимающе кивнул, перешагивая пылесос и сформированную им кучу банок. Он присел на кровать, расставил широко свои ноги и откинулся назад, упираясь ладонями в матрас. Темно-шоколадный взгляд, устремленный на меня исподлобья, нагло обшаривали все участки моего тела снизу-доверху. Уделял особое внимание чертам лица.

И вновь я ощущала себя страннейшим образом. Точно редким экспонатом аукциона.

Зябко содрогнувшись, обняла себя руками, завернутыми в безразмерные резиновые перчатки.

Я не знала этого парня. Не видела ни разу этот дерзкий взгляд, обрамленный темными ресницами, в сочетании со смазливой мордашкой.

Но зато я знала, какими непозволительно избалованными и невоспитанными грубиянами порой бывают внешне «ничего-себе-такие» парни.

– Хм… На тебе одежда той женщины, – длинными пальцами потер идеально гладкий, без единого намека на щетину, подбородок. – Полагаю, ты дочь Надежды Викторовны?

– Как ты понял?

– Наблюдательный, – растянул губы в ухмылке.

– И все же…

Можно было не спрашивать… Наверняка, он сейчас так же, как и та противная женщина из столовой, отметит наше с мамой сходство. Все, кому не лень, его отмечают.

– Понял по духам. От тебя пахнет так же, как от нее, – вот уж удивил, так удивил. – Ну, и ваше очевидное сходство нельзя не отметить.

Сегодня я и впрямь воспользовался мамиными духами, чтобы после изнурительной работы не вонять как упревшая сволочь. Мне же еще предстояла сорокаминутная встряска в автобусе.

– Вот уж действительно наблюдательный, – хмыкнув, промямлила заторможенно. – Мама приболела. Я ее подменяю. И ты это… Извини, если вдруг чем-то обидела. Я была уверена, что одна здесь…

Парень закатил глаза и с беспечностью отмахнулся, мол, не бери в голову. Вскочил резво на ноги, что на миг я даже испугалась, и пятерню свою протянул.

– Ян Бергер.

Точно! Он и есть тот самый сынишка Арсения Андреевича. И именно у него сегодня день рождения.

Находясь в своих сбивчивых мыслях, с трудом протянула в ответ убожескую перчатку, и Ян мягко пожал ее.

– Эм-м-м… Приятно познакомиться, – проблеяла в неловкости. – Лина Зорина.

Ян Бергер принял крайне задумчивый вид. Даже удрученный. Набросив на себя пару-тройку лет сверху, уставился в потолок, словно искал на нем что-то важное.

– Лина… – выдохнул он. Нарочно растягивая имя. Будто смакуя его. Пробуя на «вкус».

– Что?

– Да так… ничего… – снова отмахнулся и растерянно огляделся по сторонам. – Нужна помощь с уборкой?

– Нет, спасибо. Сама справлюсь.

– Как знаешь. Если что, зови. Я буду в ванной.

Развернувшись на пятках, он на ходу стянул из-за спины футболку, оголив торс и продемонстрировав тонкую полоску белых трусов под моднявыми джинсами. Швырнув футболку на кровать, он скрылся за дверью в ванную.

У меня было не так уж много времени. Все, что от меня требовалось – успеть привести эту комнату в первозданный вид, пока за дверью шумит водичка. На удивление, мне это удалось. Непорядочно взмокнув и дыша как загнанная лошадь, я выходила из комнаты, когда в ванной все так же хлестал напор воды.

В кладовой я быстро переоделась в свои вещи, расплела косичку. За неимением расчески причесалась пальцами и, в мыслях уже нежась в расслабляющей ванне, планировала сбежать из этого дома. Ни с кем не попрощавшись. И не думая поздравить Яна с днем рождения.

Стоило мне оказаться на улице, как все мои срочные планы временно отошли в сторонку. Разинув в изумлении рот, я стояла на крыльце и вертела головой, разглядывая обстановку. За то время, что я провела за уборкой, пустынный двор изменился до неузнаваемости. И народу здесь порядочно так прибавилось. Женщины в основном "порхали" внутри дома за готовкой, а вот мужчины только и успевали суетливо носиться со стремянкой туда-сюда, украшая дворовую территорию гирляндами и фонариками. Разворачивая шатер на случай дождя, а внутри него – диджейскую установку.

Банкет? Шутите? Да тут намечается грандиозная вечеринка!

Я даже немного завидую… Мама не разрешает мне ходить на вечеринки, где присутствует алкоголь, ссылаясь на трагичный пример своей школьной подруги и многих других девушек, ставших жертвами насилия. Трагедия – не то слово, но однажды я все же ослушалась маму. Выбралась через окно пока она спала. И… все прошло без инцидентов. Мне было весело. А что насчет мамы? Она по сей день не догадывается о моем проступке.

Киснув на палящем солнце, я заныла от духоты. Занырнула в сумочку за телефоном, превозмогая ломоту в костях. Возобновив шаг, открыла нашу с мамой переписку и принялась набирать текст:

«Мамуль, я все. Примерно через часок буду дома. Ты там как? Порошок выпила?»

Вот только отправить сообщение я так и не успела. Телефон едва из рук не вывалился от оглушительного:

– ЛИНА, ПОСТОЙ!

Как же быть? Сделать вид, что не услышала его рева на всю округу? Или обернуться? А, собственно говоря, чего я боюсь?

Спустя краткий миг передо мной уже возвышался Ян. Чистенький. Свеженький. Улыбающийся во все зубы. И, слава богу, одетый.

– Хорошо, что ты еще не успела сбежать.

Я вопросительно заломила бровь, но уточнить, что же в этом было такого хорошего, не осмелилась.

– Ты сейчас куда?

– На остановку, а потом домой в Ленинский.

– Мне тоже туда надо. Подбросить? – на его любезность я только неопределенно повела плечами. Тогда меня насквозь пронзил шоколадный взгляд с янтарными вкраплениями, образовавшимися за счет яркого солнца. – Лина, не отказывай мне в удовольствии обкатать отцовский подарок. Имей в виду, в машине есть кондей.