И после парочки мощных рывков дверь распахнулась настежь, врезавшись в стену.

Но поздно... Огонь уже спустился с крыши на первый этаж. Все внутри затянуло дымом. Это был бы неравный бой, если бы Север осмелился ступить внутрь.

Кисель погиб... Мой маленький пушистик.

Север тем временем сделал широкий шаг за порог, резко опустился на корточки, а выходил он уже не один. С Киселем в руках. Однако тело его было обмякшим.

— Не дышит, — рвано произнес Север, подбежав ко мне и тряся в руках бедное животное с высунутым языком.

Кот надышался. Отравился, пытаясь спастись. Потому Север нашел его у самой двери.

Не выдержала такой эмоциональной нагрузки. Сдалась. Заплакала навзрыд, коленями заваливаясь на влажную траву.

А Север не сдавался.

Опустившись на землю, он разжал пасть Киселю и принялся наполнять его легкие собственным дыханием. Насыщать кислородом. Возвращать к жизни, пытаясь жать на его ребра, запустить сердечную мышцу. Осторожно, дабы не раздавить бедного кота.

— Лин, я не уверен, что это поможет... Прошу, не питай иллюзий только, — не верил он в свои силы, тем не менее не переставал делать искусственное дыхание. Коту!

Глубокий вдох. Выдох. Выдох. Выдох. Раз, два, три.

Крайне сосредоточенное выражение лица Севера с привычной глубокой складкой, залегшей у него на переносице. Испарина, выступившая на лбу. И холодный взгляд, в котором теплилась надежда.

— Пожалуйста, пожалуйста, — молила я вполголоса, омываясь слезами и поглаживая лапку Киселя.

Вдалеке послышался вой сирен. Север совершил последний рывок и кот вздрогнул. Он шевельнул хвостом! Пришел в сознание! Открыл голубые глазки, а Север напротив устало сомкнул веки. Он скорчился, словно от невыносимой боли, с облегчением выдохнул и опрокинулся спиной на траву. Казалось, он выдохся.

— Мальчик мой, — подхватила вялого Киселя на руки и, прижав к сердцу, упала на траву рядом с Севером.

Все будет хорошо...

— Положи его на диван, я сейчас, — скомандовал Север, а сам побежал в сторону кухни.

К нему наконец вернулись силы. А ко мне только-только пришло пугающее осознание — у меня теперь нет дома. Нет ни документов, ни вещей. Все поглотило пламя. Да у меня даже веры в то, что с мамой все в порядке, не было. Ничего, кроме живого (слаба богу) Киселя, телефона и Севера, пришедшего мне на помощь.

Я опустила ослабшего Киселя на диван, присела рядышком с ним. Не переставая, гладила его шерстку. И плакала, плакала, плакала...

Как только приехали пожарные, один из них похвалил Севера за самоотверженность, за храбрость духа и обнадежил нас, сказав, что тот успел вовремя. Еще пару минут — и Киселя было бы уже не спасти.

Однако в другом надежды не было. Дом сгорел дотла. Пожарным оставалось лишь потушить возгорание, разгрести завалы и выявить причины возникновения огня.

Вскоре до нас дошла хорошая новость — никого внутри дома не оказалось.

Тогда Север предложил пойти к нему домой. Мне нужно было успокоиться. Нужно было набраться сил для выстраивания дальнейших планов. А пока их не было. В голове звенящая пустота.

Север...

Он правда герой. В моих глазах так уж точно. Я безмерно благодарна ему за спасение жизни Киселя. За то, что он появился очень вовремя. Без него я бы сошла с ума. Но и рядом с ним меня не покидала мысль, что еще немного — и я свихнусь окончательно.

Он — мое спасение и моя погибель. Сочетание холодной невозмутимости и всеобъемлющего хаоса. Лед и пламень в одном флаконе. Пугающее затишье, а потом буря, сметающая все на своем пути. Любовь и ненависть...

Да. Кажется, я... влюбилась в него, но я чувствую, как моя любовь отравляет меня же. Как она глубоко пустила во мне гниющие корни. Но когда это случилось, я пока не могу понять...

— Наверняка у него обезвоживание, надо как-то постараться напоить его, — сказал Север, вернувшись в гостиную.

Он поставил рядом с котом миску, наполненную водой, а сам приземлился на пушистый ковер у дивана и пристально наблюдал за действиями Киселя.

А тот сначала приподнял головку, обнюхал воду и в результате принялся лакать ее потихоньку, вызвав на наших лицах улыбки.

— Откуда у тебя кошачья миска? — поинтересовалась я после затяжной паузы.

— Осталась от кота. Он умер весной. Девятнадцать лет прожил у нас.

Я шокировано выпучила глаза.

— И как его звали?

Север едва заметно ухмыльнулся.

— Котом и звали. У бати с фантазией раньше хреново дела обстояли. Хорошо хоть меня не мальчиком прозвал, — хохотнул он и я ответила тем же.

— Мне нравится твое имя. Оно крутое. И редкое. Подходит тебе очень.

Север расплылся в обольстительной улыбке и смущенно накрыл ладонью лицо.

Ну надо же! Он тоже умет краснеть...

На время мы забыли о случившемся. Напоминали лишь едкий запах гари, проникающий внутрь дома, и ноющая боль в руке. Я мельком посмотрела на уродливую рану с волдырями и болезненно сморщилась.

А Севера уже не было рядом. Он вновь скрылся в кухне, но буквально через минуту возвращался ко мне уже с аптечкой в руках.

Он опустился на колени рядом со мной, поставил аптечку на журнальный столик и с сосредоточенный видом принялся доставать из нее лекарства и бинт.

— Давай сюда.

Подхватил мою руку, аккуратно протер рану обеззараживающей салфеткой и окропил пораженный участок перекисью.

Кровь зашипела. Я зашипела. Север тоже зашипел.

— Потерпи, крох.

Он подул на больное место, поймав на себе мой завороженный взгляд. Наградил меня легкой улыбкой и выдавил на кисть заживляющую мазь. Втер круговыми движениями, внезапно поцеловал возле ранки, еще раз подул и тщательно перевязал ладонь бинтом.

Сердце замерло. Я таяла. Все это время я не дышала. Не моргала, только бы не упустить из виду причудливый момент. Немного заботы с его стороны — и моя любовь существенно расширила свои границы. Еще глубже запустила корни. Это нечестно...

— Ну вот. Теперь мы с тобой хоть в чем-то похожи, — поднял вверх правую руку, ладонь которой также была забинтована тонким слоем.

Кот уснул. Мы пошли в кухню, где Север налил мне чай, а себе сварил крепкий кофе. Все бы ничего, но нервы мои по-прежнему были на пределе.

— Ты говорил, видел маму с каким-то типом. Это был Арсений Андреевич? — спросила я, слоняясь из угла в угол точно маятник.

Север отхлебнул глоток кофе и мотнул головой.

— Не-е-е. Точно не Бергер. Тот неприметный особо был. Высокий, худой. Весь в черном. Они уехали на задрипанной "Королле".

Замерла у окна, уйдя в раздумья, а потом вновь подорвалась как угорелая. Поставила кружку на стойку, вынула телефон из кармана толстовки и набрала мамин номер, а механический голос ответил: аппарат выключен или находится вне зоны действия сети.

— Не нравится мне это!

— Есть кому еще позвонить?

Север натолкнул меня на мысль, отчего я зажевала нижнюю губу.

— Вообще-то есть, но тебе это не понравится.

Он принял напряженную позу. Откинувшись на спинку барного стула, скрестил руки на рельефной груди и окатил меня выжидательным взглядом исподлобья.

— И что конкретно мне должно не понравиться?

Я уселась на высокий стул напротив него, спрятала руки под стойкой и неосознанно принялась выворачивать себе пальцы. Нервно было просто жуть.

— Вроде как у мамы роман с отцом Яна. Я могла бы позвонить Яну, чтобы он передал Арсению Андреевичу о случившемся. И о том, что мама пропала. Это не шутки. На нее такое совсем не похоже. Она же обещала вернуться за мной, а уже вечер поздний! С ней точно что-то не так! А еще пожар... С чего бы? Вдруг у мамы появились недоброжелатели? А Арсений Андреевич может быть в курсе, раз у них... ну, чувства.

— Звони! — резким тоном распорядился Север.

Он вскочил на ноги и отошел к окну, желая понаблюдать за моим домом. Вернее за тем, что он него осталось.