На секунду я забыла, что для того, чтобы говорить, нужно вздохнуть.

— Так это…  месть? — дрогнув и телом и голосом, проговорила я.

Ухмылку сменил животный оскал.

— Мы отомстим. Весь мир узнает, насколько бессилен Бог перед нашим могуществом, перед могуществом Владыки. Все узнают: и смертные, и те, кто трусливо прячется на небесах. А сделаем мы это, использовав оружие Создателя против него самого.

Вельзевул вдруг поднялся на ноги.

— И тебе совершенно не нужно тратить свое время, пытаясь узнать мою роль во всем этом, или раздумывать над другими глупыми вещами. Радуйся неведению.

Одарив меня последним холодным взглядом, он взял гитару и ушел. А я еще несколько мгновений простояла, смотря ему в след, и пытаясь осмыслить его слова. Как вдруг словно электрический разряд пронзил мое тело от головы до пят, заставив свалиться на колени.

— «А вот и моя месть!» — раздался в голове громкий голос Лилит.

Тело начало содрогаться, контроль над ним метался от меня к демону и обратно. Лилит словно специально заставляла демоническую силу возрастать и слабеть, что было еще хуже, чем, если бы она просто попыталась захватить тело.

Все произошло так внезапно, что я сначала попросту билась в панике, не зная, что сделать. Но потом остатки здравого рассудка помогли найти решение. С колоссальным усердием мне удалось дотянуться до сумки, свалившейся рядом со мной и достать оттуда бутылку со святой водой. С крышечкой дело обстояло хуже, поэтому я непонятно каким образом просто оторвала её и припала губами к горлышку. Пришлось приложить еще больше усилий, чтобы сделать всего один небольшой глоток, а не выпить сразу полбутылки.

Вода начала свое дело, еще не добравшись до желудка. Судороги стали сильнее и я на время полностью утратила способность двигаться по своей воле. Рычание Лилит заполнило голову. Пальцы впились в мокрую землю, вырывая её кусками. Но потом одна рука потянулась к горлу, и неуверенно сомкнулась на шее. Я пыталась ослабить хватку, поняв, что Лилит хочет вызвать мою смерть, чтобы прекратить мучение. И мне тоже этого хотелось, но интуиция подсказывала, что лучше терпеть.

Через несколько секунд, показавшимися мне часами, дрожь и боль стали утихать. Спустя две минуты я уже спокойно лежала, с облегчением отметив, что тело полностью под моим контролем.

Эффективность святой воды была проверена и оправдана, и это вселяло надежду, что еще не всё потеряно.

Слишком длительные привычки часто перерастают в автоматические рефлексы. И чем дольше ты вынашивал эту привычку, тем тяжелее потом укоренить рефлексы. Вот поэтому я, подойдя к дому и услышав доносящиеся изнутри голоса, в первое мгновение насторожилась, испугавшись, что в дом пробрались посторонние. Но, лишь я зашла на порог, двери открылись, и ко мне навстречу вышла мама. И я вспомнила, что теперь живу не одна.

— Я пошла! — выкрикнула мама кому-то в доме, и обернулась в мою сторону. Её лицо озарилось улыбкой, но как только она собралась мне что-то сказать, что-то маленькое вдруг прошмыгнуло мимо неё из дома наружу, тем самым легонько толкнув женщину.

Это оказалась малютка Дейзи, с явно наспех надетой курткой и вязаной шапкой набекрень. Маленький оранжевый рюкзачок в виде кролика с длиннющими ушами свисал с левого плеча, лямку которого девочка придерживала рукой. Две неаккуратные русые косички подпрыгивали на плечах при каждом резком движении. Раскрасневшееся от спешки лицо выражало вселенское негодование.

— Я же сказала, что тоже пойду! — воскликнула Дейзи, смешно нахмурив брови.

Мама устало вздохнула и обреченно опустила плечи.

— Ладно, ладно. — Она присела перед девочкой и начала поправлять её одежду. — Только на этот раз веди себя хорошо, договорились?

Дейзи громко хмыкнула, но ничего не ответила.

Мама застегнула ей курточку, поправила шапку и поднялась. Но как только она отвернулась, Дейзи немного расстегнула нижний замок курточки и убрала волосы с лица, от чего шапка опять наклонилась набок. Краем глаза мама заметила эти движения, но лишь еще раз тяжело вздохнула.

— А вы куда? — спросила я, когда они обе обернулись ко мне.

— Идем в супермаркет, за покупками, — ответила мама, закрывая входные двери, которые до этого были открыты нараспашку. — Нужно купить несколько мелочей и продукты — хочу сегодня сделать суп. Не хочешь с нами?

Я пожала плечами.

— Почему бы и нет. Только вещи оставлю.

Бросив сумку в коридор и поприветствовав папу, читающего газету на диване, я вернулась к ждущим маме и Дейзи. Сестренка нетерпеливо подпрыгивала и раздраженно кусала губу, глядя на меня.

— Быстрее! — подгоняла она.

Лишь я поравнялась с ней, она схватила меня за руку и потащила вперед. Я хихикнула и одним широким шагом перегнала её. Дейзи гневно вздохнула и попыталась перегнать меня, но руки не выпускала. И именно благодаря этому ей удалось избежать столкновения с асфальтом, когда она через мгновенье споткнулась об тротуар.

— Аккуратней, цветочек, — насмешливо предупредила я, приподняв руку, чтобы она могла вновь стать на ноги.

— Я Дейзи, — буркнула она, но замедлила шаг.

Не останавливаясь, я оглянулась назад. Мама шла за нами, с широкой улыбкой на лице, и, глядя на неё, я почувствовала что-то странное, что заставило меня глубоко вздохнуть…

Жизнь умершего, при отсутствии некоторых особенностей осязания: чувства холода, тепла, боли, сама по себе похожа на сон. Большинство чувств обострено, но это лишь усиливает эффект…  нереальности. В первые дни ты вообще не осознаешь, что живешь; ощущение, будто видишь сон, но никак не можешь проснуться. Ты спишь, а время идет, и ты ничего не можешь с этим поделать — ты в бессознании, и жизнь проходит мимо. И каждую ночь ты надеешься погрузиться в настоящий сон, чтобы проснуться…

Год прошел, а я до сих пор это чувствую. Но сейчас в моем сне начались помехи. Забвение умершего всколыхнулось, и в душу прорвались лучи солнца реальности. Счастливая материнская улыбка — то, что я мечтала увидеть всю свою жизнь — врезалась в стены моего мертвого мира огромным тараном…  И сорвавшиеся камни повалились вниз, хороня под собой все мои горечи и боль, что терзали меня последние десять лет. А своды каменной крепости умершего, что заточила в себе мою душу, содрогнулись под волнами живых чувств, наполнивших мою грудь, мой разум, и мое мертвое сердце.

Цепи смерти ослабли, и эта слабость дала мне на короткое время вновь почувствовать себя настоящим человеком.

И впервые за все время я забыла, что мертва…

До супермаркета мы дошли за двадцать минут. Дейзи вызвалась вести тележку, но она была слишком низкой, чтобы достать до ручки, поэтому её посадили внутрь, на специальное детское место. Девочка сначала противилась этому, так как, по её словам, она «уже не маленькая», но через минуту она уже ехала в тележке, с восхищением разглядывая полочки с товарами, и указывала пальцем на то, что считала нужным купить.

— Там, там! — запрыгала она, сидя, и усердно тыкая пальцем на одну из полок. — Вот солнечное масло!

— Подсолнечное, Дейзи, — ласково поправила её мама и потрепала по головке. — Молодец, а то я о нем забыла.

Сестра заулыбалась похвале.

— Я возьму, — произнесла я. — А вы можете идти в соседний овощной ряд.

— Хорошо, догонишь нас.

Мама повернула тележку, а я направилась к полке с маслами.

Недолго поразмыслив, я выбрала недорогое и хорошее, как по мне, и уже потянулась за бутылкой, как тут моя рука столкнулась с чей-то другой.

— Извините, — произнесла я, кинув мимолетней взгляд на человека.

Сначала мне даже показалось, что я обозналась, поэтому спокойно обернулась назад и взялась за другую бутылку масла. Но в следующее мгновение мозг осознал увиденное, и тело содрогнулось в резко накатившем шоке. Приложив колоссальные усилия, я заставила себя повернуть голову к тому, с кем столкнулась, и встретилась с пронзительной холодной яростью карих глаз.