Ручка двери дернулась, заставив меня перервать свое самобичевание.

— Ты еще не спишь? — послышался голосок Дейзи с той стороны.

— Нет. Чего тебе?

Черт, слишком грубо. Не хватало еще и с ней поссориться.

— Открой.

Я встала, клацнула защелкой и, вернувшись, повалилась обратно на постель.

— Заходи.

Дверь открылась и в проеме показалась русая головка сестры.

— Ты чего в темноте сидишь? — буркнула она.

Только сейчас я заметила, что забыла включить свет, от чего в комнате стоял ночной мрак.

— Свет забыла включить.

— Вот глупая.

Меня это даже не задело. Дейзи подошла к кровати, забралась на неё с ногами и улеглась возле меня. Комната на две минуты погрузилась в полную тишину.

— Мама отбивную тебе оставила, — нарушила молчание Дейзи, глядя в потолок, как и я.

— Ага.

— Она в холодильнике.

— Ага.

— Была. Но я её только что съела.

— Ага.

Острый локоть врезался мне в бок.

— Да что с тобой?!

— Я мертвая, — бессознательно ответила я, но из-за недавнего потрясения не осталось сил для элементарного испуга.

Дейзи громко фыркнула.

— Врунья! Будешь так себя вести, я маме все расскажу!

Я не ответила.

— Ты не можешь быть мертвой, — вдруг произнесла сестра, что заставило меня взглянуть на неё.

— И почему же?

Сквозь мрак я увидела, как тоненькие бровки сошлись на переносице, выдавая упорную работу мысли.

— Ну, ты же говоришь сейчас, значит живая.

— И что? А вдруг я живой мертвец?

— Такого не бывает!

Это вызвало у меня смешок.

— Не смейся! — вспыхнула сестренка. — И вообще, мама говорит, что нельзя на себя наговаривать! Если ты говоришь, что ты глупая, значит, ты будешь глупой. А если будешь кривляться, то однажды проснешься с кривым лицом! Мама сказала, что Бог слушает нас и исполняет любые желания, и если ты скажешь, что мертвая, значит, он подумает, что ты хочешь быть мертвой. А если ты будешь говорить, что не хочешь умирать, он будет оберегать тебя. Вот! Мама мне всегда говорит правду!

Глядя в эти серо-голубые детские глаза, я удивлялась серьезностью, с которой они на меня смотрели.

— Наивная, — беззлобно хмыкнула я, легонько щелкнув сестру по носу. — А что делать тем, от кого Бог отвернулся, так как они предали его?

— Вот глупые! Они считают, что он отвернулся от них, а Бог думает, что они желают, чтобы он от них отвернулся, и исполняет это желание. Нужно просто попросить прощения, и все будет нормально.

«Если бы все было так просто. Она еще ничего не понимает. Она не знает, сколько праведных людей молилось, но их не услышали...»

— А вообще, — широко зевнула Дейзи, умащиваясь. — Если ты чего-то хочешь, значит оно так и будет. А если не хочешь, то не будет. Нужно просто очень сильно захотеть, мама всегда так говорит. А если не выходит, то значит, нужно самой пойти и взять это. Но мама так не говорила, это я уже додумала. Мама ругала меня, когда я ударила мальчика, который забрал у меня куклу. Он дернул меня за волосы, потом меня поставили в угол, но я не плакала, потому что вернула свою куклу. Поэтому если ты хочешь что-то, что может дать тебе Бог, то нужно это попросить; а если он это не дает, значит нужно пойти и самой взять. Но не говори маме, что я это тебе сказала, а то она будет меня ругать.

Дейзи закрыла глаза и через полминуты тихо засопела. А я смотрела в потолок и думала. Устами ребенка глаголет истина, не так ли? Пятилетняя девочка смогла показать мне то, чего я искала все это время. Я просто сидела и жаловалась, трусилась в углу, как беспомощный кролик. А ведь были моменты, когда я решалась бороться за свою жизнь, когда отказывалась умирать, и вот, я до сих пор жива. Как бы там ни было, что бы ни делала Лилит, но прямо сейчас я все еще управляю своим телом. Не это ли результат моих усердий?

Я обращала внимание только на плохое, и даже когда Крис спас меня, заставив Лилит выпить святой воды, тем самым дав мне возможность выбраться наружу, я не обрадовалась, как это нужно было, а лишь сильнее испугалась. У нас было множество побед, а я обращаю внимания лишь на неудачи.

Но теперь я поняла, что нужно делать. Я перестану не хотеть умирать, и начну хотеть жить. И использую любые способы, чтобы прожить хотя бы на секунду дольше, пусть даже это будет значить окончательно отказаться от всего святого.

— «Лилит».

— Какие интересные мысли я только что подглядела в твоей головке, — прозвучал в разуме женский голос.

Неуверенность тихой мышкой проскользнула в моем разуме, но через секунду была раздавлена лапой жестокой решительности. Безумие, просто безумие.

— «Мне нужно с тобой серьезно поговорить...»

— Я хочу быть ангелом! — воскликнула в очередной раз Ирен.

— Нет, ты слишком низкая, — в очередной раз ответила ей мисс Фер.

Девушка обижено надула губы и отвернулась.

Учительница тяжело вздохнула, потерев пальцами виски. Уже полчаса сидим и никак не можем разобрать роли.

— Так, ладно, — она окинула взглядом свои записи. — Давайте еще раз с начала. У нас в классе на данный момент двадцать три человека. Рэббека подхватила грипп, у Джона аппендицит, так что их не считаем. Итого двадцать один. По сценарию нам нужны не меньше тринадцати действующих лиц, а, учитывая еще мать и ребенка, за которыми в начале наблюдает ангел — то пятнадцати. Можно так же добавить побочных людей, а нескольких поставить за декорации. Так мы задействуем в сценке весь класс. Сначала разберем главные роли. Маленького демоненка будет играть Томми, тут без вопросов.

Томми Коуфер, низкий, щупленький, пугливый парень с детским лицом, неуверенно кивнул. Никто даже не сомневался, что ему достанется эта роль.

— Дальше, на счет демона-отца. Его будет играть Зак.

Зак Донник был игроком нашей школьной сборной по футболу, а благодаря протеинам, на которые начал налегать в последнее время, он имел довольно внушительный вид. На счет него мы тоже долго не спорили и отделили ему соответствующую роль.

Мисс Фер нахмурилась.

— На счет взрослого демона, в которого вырастет маленький демоненок, то тут мы можем взять нашего Криса. Главное отучить его на время хмуриться, а то зрители не поверят, что демон был добрым.

Крис на её замечание автоматически нахмурил брови и отвел взгляд. Он вообще не хочет играть, думает отказаться, но не знает, как это сделать — я поняла это по его поведению. Неужели они с Рейном решили распрощаться со школой так быстро?

— Так, Бога у нас будет играть Локки.

Милли Гоукс на это тихо хихикнула.

— Кто бы сомневался.

Локки послал ей возмущенный взгляд, но благоразумно промолчал.

— А ты не смейся, Милли, — предостерегла мисс Фер. — Тебе достается роль бедной женщины с ребенком, за которой наблюдал ангел.

Девушка вспыхнула.

— Ну уж нет! Почему я не могу играть ангела?!

— Ангел должен излучать ауру печали и одиночества, а у тебя эти две вещи совершенно отсутствуют, — ответила учительница.

Милли на это не нашла, что возразить.

— А вот роль ангела мы можем отдать Мио.

Все взгляды тут же устремились на меня. Я нервно опешила и мельком глянула на Криса. Зная сюжет этой истории, и какое взаимоотношения между нашими ролями — ну нет, это уже слишком.

— Простите, но я совершенно не умею играть. У меня врожденная боязнь сцены, — на ходу попыталась придумать я оправдание. — Начинаю заикаться и дрожать в самый ответственный момент.

— Помни, в нашей сценке должны быть задействованы все ученики, — строго заметила мисс Фер. — Так что тебе, так или иначе, придется играть. Но раз ты нам показала эту историю, то так и быть — можешь сама выбирать себе роль. Только давай сейчас, чтобы потом не было обид и проблем.

За несколько секунд я быстро пролистала в уме список всех возможных ролей и выбрала самую, как по мне, подходящую.

— Я могу сыграть одного из ангелов, которые напали на демона, проследив за тем главным ангелом.