— С какого перепугу?

— Ты пойдёшь туда, где много классных тёлок, ещё и с Юлькой. А я, блин, в машине сидеть буду, курить «Беломор» и слушать «Цоя». Не то, чтобы это было плохо — но я б не отказался помацать какую-нибудь чиксу.

— Я бы с удовольствием поменялся с тобой местами. Но Юлька против.

— Потому что она вредная, фригидная, противная, а ещё…

— Я всё слышу! — донёсся из раздевалки недовольный женский голос. Парни притихли.

— Короче, братан, ты понял. То, что делает тебя несчастным, дарит радость мне. И наоборот.

— Ага.

— Я готова.

Какой была Юля. Она — скромная, сдержанная и очень женственная милая девушка, если её, конечно, не дразнить. Вульгарный образ жизни презирает, несерьёзность намерений тоже, а похотливые бабники рождают в ней желание перестрелять их всех. Одевается пусть и открыто (плечи, ноги, частично живот), но не настолько, чтобы в обществе прослыть девушкой лёгкого поведения.

Так каково же было лицезреть Хогу Юлю, внезапно переставшую соответствовать выше написанному? Он удивился… нет, не так — охренел. Хотя и понимал, что вырядилась так Сахарова для дела, но глаза не сразу смогли оторваться от созерцания того, что привлекало парня физически, но отталкивало морально.

Юля маленького роста. Она ниже Хога и Эса на голову. Но фиолетовый топ смотрелся на её теле возмутительно офигенно. Он облегал объёмные девичьи формы будто вторая кожа, имел рисунок в виде красного сердца, верхние доли которого ложились в аккурат на грудь. Чёрные короткие шортики преобразились в красное мини, способное обнажить исподнее при неосторожном движении, а большие сапоги — в туфли на каблуке. На губах — чёрная помада, вокруг глаз — фиолетовые тени с подкрашенными ресницами. Наличие серёжек и цепочки на шее (обе — с сердечками) предусматривалось.

— Ох, блин…! — Хог сразу же отвернул голову. Что касалось Эса, то…

— Ля! Ты не подумай, Юлька, я ни в коем случае не хочу тебя оскорбить, но… мне и голову никогда не приходило, что в тебе живёт такая потрясающая шлюшка, — и нет, Корт не стебал девушку. Наоборот — глазами влюблёнными на неё смотрел, изо рта язык, как оголодавший пёс, высунув.

Юля заскрипела раздражённо зубами.

Как же её весь этот цирк бесил.

— Короче…

— Я тебя хочу.

— Заткнись! — рявкнула Сахарова, напугав Эса (и Хога заодно). — Именно поэтому ты будешь ждать нас на улице!

— Но Юличка… сладенькая моя…

— Я тебя сейчас пристрелю.

— Л-ладно, п-понял, молчу.

Девушка сделала глубокий выдох, чтобы остыть.

— Итак, повторим для особо рыжих и похабных: мы с Хогом заходим в клуб. Он видел того бандита, потому сможет его опознать.

— Думаешь, этот козёл будет светить рожей? — вопросил Лимит.

— Разберёмся на месте. Ты в любом случае будешь бездействовать, пока я не подам сигнал.

— Э-э-э…

— Не «Э», а «Да», — хмуро промолвила Юля. Волонтёр не стал с ней спорить и просто кивнул. Девушка посмотрела на Эса. — Ты нашёл машину?

— Да, дорогая.

— Тогда по коням, мальчики. Сегодня наш черёд пить шампанское.

***

Начинался самый обязательный, но, к сожалению, неприятный этап: проникновение на территорию пьянства, разврата и грязных танцев. Данная сцена подразумевает постыдные и, возможно, пикантные моменты, о которых герои сего действа опосля забыть предпочтут.

Итак, ночной клуб, частично архаизмом дышащий. Расположен в зоне маргинального общества, где в оборот идут алкоголь, наркотики, женщины безнравственного поведения. Заведение — исключительно для совершеннолетних. Особо впечатлительным людям сюда не стоит заходить: у них может произойти моральный «хысь» в головушке, который даже психолог навряд ли починит.

К клубу подъезжает жёлтая машина с синими полосами по бокам. Рыжеволосый водитель кокетливо подмигивает проходящим мимо девушкам и пыхтит сигаретой. В клуб он не идёт, остаётся на улице. Из транспорта выбирается спортивного телосложения блондин изнеженной породы, старающийся особо не смотреть по сторонам. Он помогает своей сексапильной шатенке со стрижкой каре выбраться с задних сидений, а та, обняв его за руку и прижавшись к ней упругим бюстом, вместе с ним не слишком уверенным шагом приближается к двум мордоворотам, что стоят на входе.

А теперь перестанем скользить по описаниям поверхностно и немножечко углубимся в эмоциональные настроения… ладно, не будем будить лихо, пока оно тихо. И так ясно было: Хог и Юля пребывают в диком ужасе от того, куда им предстоит идти. Им невероятно стыдно, они всеми силами пытаются поддерживать образ блудливых Ромео и Джульетты, готовых заняться грязным сексом прямо в туалете ночного клуба — а душе чувствуют себя настолько отвратительно, что аж плакать готовы.

Охранники особо не стали обыскивать гостей. Так, взглядами лениво пробежались по ним, и пропустили внутрь. Атмосфера разврата усилилась до предела: танцующие не чурались друг друга трогать, неоновые огни вперемешку с пурпурными чуть ли не во всё горло кричали, к каким поступкам призывают дорогих гостей, а будоражащая кровь клубная музыка с эротичным придыханием талантливой певицы уже рисует в воображении бедняг уж очень неприглядные для не достигших восемнадцати лет деток иллюстрации.

— Мда уж. Святая водичка была бы к месту, — резюмировал хмурый Хог.

— Мне надо выпить. Срочно! Катастрофически! Сварга Небесная, какой же стыд!!! — Юля держалась до последнего — но в итоге сдалась и уткнулась лицом в грудь друга, пряча пылающий на щеках румянец от всех.

Лимит приобнял Сахарову за стройную талию — ему было дико неудобно (в плане морали) это делать, но того требовали обстоятельства — и повёл её к свободному столику. За ним он и оставил девушку, а сам отправился к барной стойке — успокоительное покупать.

Первая. Вторая. Третья. Хог и глазом моргнуть не успел, как Юля моментально опустошила три бокала с коктейлем. В одночасье волонтёрка захмелела, на её щеках засиял румянец, но уже не от дикого смущения, что терзало впечатлительную девушку минутами ранее. Ей теперь было хорошо. Даже очень.

— Поаккуратнее, — попросил Хог. — Не хватало ещё, чтобы ты упилась в стельку и уснула.

— Всё нормально, я себя контролирую. Мне просто надо было снять стресс, — обнадёжила Юля, после чего окинула взглядом танцующих. — Значит, так, Хог. Ближайшие минут тридцать мы с тобой мило воркуем и, быть может, няшимся. Н-но п-понарошку, не всерьёз, в-вот…! — тотчас добавила девушка, вспыхнув, как новогодняя звезда. — Если за отведённое время Печенег не объявляется — бросаем всё и уходим. И нет, драку в клубе тебе и рыжему балбесу я не дам устроить. Нам лишний шум ни к чему.

— То есть, ты предлагаешь уповать на авось?

— Мм, да.

— Эх, Юлька. Кэп такой подход бы не одобрила.

— Я тебе скажу больше, Хог: Элли бы вообще ничего не одобрила, расскажи мы ей всё.

— Твоя правда, — сдался Лимит и усмехнулся. — Тогда… строим из себя очарованных друг другом дебилов?

— Точно, — хихикнула Сахарова.

Можно ли быть уверенным, что Печенег покажется на сцене? Разумеется, нет: обязательная часть плана полностью зависела от настроения удачи, а та точного ответа не даст. Возможно, бандит себя проявит как-нибудь. Может, нет. Он точно здесь, в клубе — но где конкретно? Возможно, на втором этаже, куда вход доступен был немногим. Или в туалете. Или здесь, в зале, просто слился с толпой. В любом случае отсвечивать нельзя было — а потому Хог и Юля «увлеклись» друг другом и на что не обращали внимания.

Игра эмоций, мимики, жестов — всё было выполнено на высочайшем уровне. Где-то волонтёры мило хихикали, якобы над каламбуром партнёра смеясь. Иногда брались за руки, чтобы пальцами скрепиться. Разок даже слишком близко друг к другу наклонились, чтобы на ушко пару ласковых и нежных слов сказать. Со стороны это выглядело так, будто ребята целовались (благо, длина волос девушки позволила частично скрыть их лики во время близости).