После усвоения новых знаний и впрямь стало значительно легче. Я уже отчётливо понимал, чего добивается от меня тренер и как это воплотить в жизнь. Да, на первых порах возникали некоторые проблемы, но по большей части физиологического характера. Здорово помогали лечебные плетения, пока не наросли мышцы в необходимых местах. В итоге, уже к концу первого месяца обучения я довольно спокойно держал галоп.

Подсмеиваться надо мной стали гораздо реже. В лицо смеяться никто не рисковал, но я знал, что с лёгкой руки Елизаветы Тимофеевны, за глаза меня по — прежнему называли «Тюфяк». По логике вещей я должен был бы возмутиться, но, во — первых, я с ней даже незнаком, а во — вторых, в моём присутствии все разговоры на эту тему прекращались.

Со стрельбой мне повезло гораздо больше и, что тому виной даже не знаю — скорей всего природная склонность. Через тот же месяц я спокойно, на предельной дистанции с первого выстрела, поражал почти все движущиеся мишени из своего «Люгера». Второй месяц я планировал посвятить изучению приёмов снайперской стрельбы из карабина. Стрелять из винтовки гражданским лицам на стрельбище строго воспрещалось, но мне, как уже фактически кадету Магического корпуса, сделали поблажку.

На неделе у меня оставалось три свободных дня: среда и суббота с воскресеньем. В эти часто вместе с Ксенией ходил на пасеку, несколько раз пытался порыбачить под руководством Ерофея Гавриловича, но без особого успеха, да и не любитель я. Пчёлы оказались удивительными существами, весьма чуткими к окружающей их энергетике. Ради интереса напитал кончики пальцев на руке жизненной энергией и через пару минут её не было видно из — за шевелящейся массы налетевших пчёл. Они буквально впитывали мою энергию и разносили её потом по своим ульям, причём ни одна из них даже не попыталась ужалить. Ксения была ошарашена видом клубка пчёл и ещё не раз просила повторить этот фокус. Всё остальное время или бродил по окрестностям, или читал, а если уж совсем невмоготу становилось, срывался в город.

Во время очередных занятий по верховой езде тренер отправил меня по самому дальнему маршруту через небольшой лесок. На одной из полян, где я притормозил, чтобы дать время немного передохнуть и остыть моей серебристо — гнедой подруге, меня обогнал мчавшийся на всех парах вороной вихрь. Конь был явно не в себе и нёсся, не разбирая дороги. Всадник держался из последних сил и ему здорово доставалось от хлёстких ветвей деревьев.

— Помогите… — едва уловил просьбу о помощи.

Моей кобылке не надо было даже команды, как она практически с места взяла в карьер. Промчавшись с полверсты, заметил, что впереди мчавшийся конь стал заметно прихрамывать, а ещё через пару мгновений рухнул о земь. Всадника перекинуло через его голову и он несколько раз перекувыркнувшись в воздухе закатился под какие — то заросли. Бросаюсь к нему. Чем ближе к всаднику, тем страшнее на него смотреть: неестественно вывернутые руки, переломанные ноги, лицо в крови… Жить ему всего ничего и я отчётливо вижу, как жизнь уходит из него. Платком оттираю залитые кровью глаза и активирую «Среднее лечебное плетение». Повреждения организма настолько велики, что энергия лечебного плетения расходуется моментально и его явно не хватает для полноценного восстановления. Быстро перезаряжаю лечебный артефакт от накопителей и ещё раз активирую его. Вот теперь совсем другое дело! Послышался противный хруст вправляемых на место выбитых суставов, кровь перестала сочиться из порезов нанесённых ветвями деревьев.

Необходимо помочь организму и положить тело на спину, чтобы переломы правильно схватились. Кинжалом вырубаю более — менее ровное место и осторожно переворачиваю тело. И только тут до меня доходит, что передо мной Елизавета Святогоровна Смолякова, главный заводила поиздеваться над моими «талантами». Позади послышался приближающийся гул. Прямо на нас неслась целая кавалькада всадников. Еще издали послышались выкрики:

— Елизавета Святогоровна, держитесь! Мы уже близко! Спешим вам на помощь!

Какой — то молодняк и вполне уже зрелые дядечки быстро оттеснили меня от тела дражайшей Елизаветы. Ну и хрен с вами! Мне же лучше — баба с возу, кобыле легче… Уже отходя заметил широко раскрытые глаза Елизаветы, смотревшие прямо на меня. Пожав плечами, я направился к её коню.

Жеребец двухлетка был уже мёртв. Передняя нога была сломана, морда, грудь исцарапаны и были все в крови. Что же случилось с ним? Почему он понёсся сломя голову? Визуально ничего подозрительного не нашёл, а вот уздечка меня заинтересовала. Одна из декоративных заклёпок имела остаточный магический след.

— Вас что — то заинтересовало, молодой человек? — ко мне подошёл крепкого вида мужчина в годах, которого я частенько видел рядом с Елизаветой Тимофеевной, скорей всего это кто — то из наставников или охраны.

— Думаю, что виной всему было какое — то заклятье, наложенное на эту заклёпку.

— Вы в этом уверены? — подозрительно глянул он на меня.

Я зажёг перед собой небольшой «Светляк».

— Прошу простить меня, господин, — тут же поправился мужчина учтивым тоном. — Вопросов больше не имею.

Когда я отъезжал, у лошади уже стояли два крепких парня и никого к ней не подпускали. Через день, при следующим посещении манежа, меня перехватил всё тот же мужик в сопровождении всё тех же крепких ребят.

— Святогор Силантьевич Смоляков, приглашает вас в свою резиденцию, — торжественно произнёс он и вручил мне приглашение.

— Да, — ответил я на его немой вопрос. — Передайте Святогору Силантьевичу, что всенепременно буду. Как здоровье Елизаветы Святогоровны?

— Спасибо. Выздоравливает.

Моё согласие было продиктовано чисто практической стороной дела, да и глупо отказываться от приглашения будущего главы рода. Через пару дней я был у ворот великолепно отделанного пятиэтажного особняка. Меня сразу же проводили в рабочий кабинет.

— Рад вас видеть, Илья Алексеевич, у себя в доме, — из — за солидных размеров письменного стола вышел столь же основательный и крепкий мужчина лет пятидесяти. — Сразу же прошу прощения, что не могу позволить более соответствующий приём дорого гостя, но на то имеются причины, которые могут затронуть и вас, Илья Алексеевич.

Рукопожатие было твёрдым и крепким.

— Вы о чём, Святогор Силантьевич? — поинтересовался я. — Если не секрет, конечно.

— Да какие уж здесь тайны! — хозяин дома приглашающим жестом указал в сторону небольшого кофейного столика. — Недруги не спят, Илья Алексеевич. Вот и Лизоньку едва жизни не лишили, а целили — то в меня! Но я уверен, это всего лишь временные трудности и совсем скоро злопыхатели заплатят за всё сполна.

В кабинет вошёл темнокожий нубиец, катя за собой тележку с кофейным сервизом и восточными сладостями.

— Попробуйте кофе, Илья Алексеевич! По этой части с Хамзой никто не сравнится, разве что у императора ещё какой самородок найдётся, — похвастался Святогор Силантьевич.

Когда нубиец исчез за дверью он продолжил.

— Собственно из — за этих недругов мне не хотелось бы вас подставлять, Илья. Можно мне к вам так обращаться?

— Да, конечно, как вам будет угодно, — взял я в руки чашечку кофе.

— Не хотелось бы делиться своими врагами, а они точно заинтересуются спасителем моей дочери, устрой я официальный приём.

— Понимаю, — кивнул я отцу Елизаветы.

— И всё же Смоляковы не привыкли ходить в должниках. За спасение дочери я готов отдать всё! Просите, что хотите: дом в Москве, любой мобиль на ваш выбор, протекцию…

Я допил кофе и поставил чашечку на столик.

— Святогор Силантьевич, когда мне случилось оказаться рядом с вашей дочерью я не думал о наградах, а сделал лишь то, что был в силах. Мне понятно ваше желание отблагодарить меня, но сам факт вашей признательности вызовет нездоровый интерес ваших оппонентов.

— Да, в этом вы правы, — горько усмехнулся Святогор Силантьевич, — и всё же… Как бы нам решить сию коллизию?

— Вы выяснили кто причастен к покушению на жизнь Елизаветы Святогоровны? — решил я несколько сменить тему разговора.