Другие неоспоримые доказательства, необходимые для реконструкции дома, были обнаружены в следах помойки, задокументированной вне прямоугольника. Де Вейр описывает, какие усилия прилагали моряки, чтобы поддерживать чистоту в доме (Honore Naber 1917. Roeper & Wildeman 1996). Об этих усилиях напоминают три концентрации находок в пределах канавообразного следа с юго-восточной, южной и юго-западной стороны от прямоугольника. Здесь обнаружено большое количество костей и каменного угля. Эти два вида материалов непосредственно связаны с отбросами, возникающими при приготовлении и потреблении пищи. Они встречаются, как указывалось, у очага, а также на трех перечисленных местах. Кости происходят в основном от кусков свинины и говядины. Такие куски размером около 20 см моряки брали с собой в плавание в соленом виде в бочках. Спутники Баренца питались этими корабельными запасами мяса почти всю зиму. Диету разнообразили песцами, куда более вкусными; их пробитые черепа и обглоданные косточки также встретились в перечисленных трех местах.

Согласно сведениям в журнале Де Вейра, за зиму было поймано по меньшей мере 25 песцов. Благодаря мясу этих животных моряки все же получали то минимальное количество витамина C, которое было им необходимо, чтобы пережить зиму без серьезной цинги. О песцах известно, что они следуют за белыми медведями и питаются остатками их пищи и фекалиями. Возможно, их привлекли отбросы, лежавшие вокруг дома; там же были расставлены ловушки. Впрочем, от ловушек не было найдено никаких следов.

В мусорных кучах были обнаружены, кроме того, битая керамическая и фаянсовая посуда, стекло, фрагменты оловянных и свинцовых предметов, древесина, истлевшие куски тканей, мех, состриженные человеческие волосы, конопляные канаты, гвозди и обрывки бумаги. Очень информативной для наших представлении о том, насколько богаты на выдумку были голландские зимовщики в своей борьбе за жизнь, была находка фетровой стельки, вырезанной из полей черной шляпы. На стельку было нанесено вещество, содержавшее, как выяснилось при исследовании под микроскопом, остатки испанской мушки (Lytta vesicatora). Из-за содержащегося в организме испанской мушки вещества кантаридин эти насекомые использовались как лекарственное средство при проблемах с почками и ревматизме. Данное лекарство оказывало также согревающее воздействие: его-то и пытались использовать моряки, у которых постоянно мерзли ноги.

Куски ткани таили в себе другой сюрприз. В некоторых из них были обнаружены засохшие блохи и вши. Люди жили в тесноте. Они лежали по три человека в одной койке и, несмотря на холод, не могли избавиться от паразитов. Эти найденные при археологических раскопках насекомые служат, вероятно, объяснением тому факту, что зимовщики тратили столько сил на то, чтобы стирать свое белье.

Местонахождение трех пятен повышенного скопления находок бросает новый свет на последний вопрос относительно конструкции и расположения Behouden Huys, а именно, на вопрос о том, где находился вход. Согласно Х. де Вейру, у дома имелись сени с тремя дверьми: одна из них была посередине и две по сторонам. Согласно Карлсену, сени были пристроены к десятиметровому срубу, а на основе наблюдений и интерпретаций текста Х. де Вейра различными исследователями было принято считать, что сени находились с северной стороны. Распределение археологических находок отчетливо указывает на то, что двери были с южной стороны, из этих дверей зимовщики и выкидывали свои отбросы. В особенности между южной концентрацией находок и средней дверью наблюдается явная связь. Во-первых, эта мусорная куча находится на центральной оси прямоугольника и, во-вторых, именно в ней налицо самая высокая концентрация и самое большое разнообразие находок. Характерно присутствие здесь сотен мелких кусочков олова — остатков нарядной оловянной посуды, которая из-за страшного холода стала хрупкой и разбилась. Не вызывает сомнения, что это место использовалось в качестве мусорной кучи в течение более длительного времени.

Сделанное наблюдение согласуется с указанием в журнале Де Вейра, что 5 января 1597 г. зимовщики убрали среднюю дверь. В снегу у дома они вырыли свод, «чтобы там можно было справлять нужду и бросать туда прочие нечистоты». Исходя из того, что южная мусорная куча находится там, где был выход из средней двери, данный археологический факт подтверждает также установленную нами длину дома 10 м. Эта мусорная куча скорее всего примыкала непосредственно к южной стене дома. Тогда зона, в которой совсем не было сделано находок, находящаяся между сегодняшним местоположением южного бревна и мусорной кучен, можно интерпретировать как сени, сооруженные внутри десяти метровой постройки, а не пристроенные к дому снаружи, как уверял Карлсен.

Размеры дома, выведенные из исторических наблюдений и археологических фактов, подтверждаются реконструкцией на основе старинных мер длины и традиционных пропорций. Если размеры дома 10 м * 6,2 м перевести из метрической системы в ту, что была принята в Голландии в XVI в., где единицами были эли (т. е. аршины, 1 el = 68 см) и треды (т. е. шаги, 1 treed = 70 см), то получим цифры 15 элей или тредов (10,2 м или 10,5 м) на 9 элей или тредов (6,12 м или 6,3 м) (Staring 1885). Из этого ясно, что пропорции дома соответствовали математическому соотношению 3:5. Такие размеры согласуются с геометрическим принципом «золотого сечения», по которому пространственные отношения представлялись в виде рядов связанных друг с другом прямоугольников (Coecke van Aelst 1553, Wells 1993). Средневековая идея золотого сечения считалась в Европе эпохи Ренессанса важнейшим принципом упорядочивания строительных работ. На основе выясненной в результате археологического исследования (обнаружения переложенных камней) ширины дома 6,2 м можно вычислить длину, умножив это число на соответствующий золотому сечению коэффициент 1,618. При этом получаем размер 10,05 м.

Археологические факты показывают, что плотник и строители Behouden Huys при закладке дома использовали соотношение 3:5. Сочетание этого исторического принципа и выявленного распределения археологических находок еще раз подтверждают тот вывод, что сени были внутри сруба длиной 10 м. Расположение этих встроенных сеней можно идентифицировать с полутораметровой (т. е. шириной в 2 эля или треда) полосой с минимальной плотностью археологических находок между сохранившимся южным бревном и краем скопления мусора; эти сени служили для хранения запасов и для отсечения холодного воздуха, проникавшего через уличные двери. Стеночка у очага также расположена так, чтобы защищать огонь от ветра со стороны сеней.

Следы на поверхности земли и распределение археологических находок, выявленные во время недавних раскопок, в сочетании с данными Карлсена, увидевшею в 1871 г. дом практически в первоначальном состоянии, позволяют взглянуть на проблему по-новому и критически осмыслить размеры и устройство Behouden Huys. В результате о нем было составлено следующее представление: ото был дом размерами 10*6,2 м, с глухой северной стеной и дверьми в южной части. Основанием служил сруб высотой минимум 4 бревна. Нижний венец лежал на выровненной площадке, с которой были убраны лишние камни, мешавшие положить бревна ровным прямоугольником задуманного размера 10*6,2 м.

Сооружение срубов не характерно для нидерландской строительной традиции. Образцы такой конструкции моряки, вероятно, видели по пути своего следования мимо северной Скандинавии и России. Такое решение задачи — пример их успешной импровизации и умения приспособиться к условиям. Применение техники сруба избавило строителей от необходимости вбивать или закапывать в промерзшую землю вертикальные столбы, что потребовалось бы при традиционной нидерландской строительной технике, подразумевающей сооружение деревянного каркаса. Нидерландская традиция проявилась в пропорциях дома и в ориентации на традиционные меры длины: а именно, в использовании пропорции золотого сечения 5:3 (15 на 9 элов).