10 августа, в субботу, лед пришел в сильное движение, и только тут мы впервые заметили, что та огромная льдина, к которой мы пришвартовались, сидит на дне, так как весь остальной лед шел мимо нас. Мы испугались, как бы нас не раздавило льдом, и потому приложили много усердия, трудов и стараний, чтобы выйти оттуда, так как находились в большой опасности. Когда мы поставили паруса, корабль понесло на лед с такой силой, что вокруг нас все затрещало, и мы подплыли к другой большой льдине, у которой и пришвартовались, забросив на нее якорь, и оставались там до вечера. Но вечером, когда мы поужинали, в первую вахту, эта самая льдина неожиданно стала ломаться и крошиться, так ужасно, что и сказать нельзя, потому что она раскололась со страшным грохотом больше чем на 400 частей. Мы были пришвартованы к льдине носом, и когда она начала крошиться, мы отпустили канат и освободились от нее. Эта льдина сидела в воде на 10 саженей и нижней частью лежала на дне, а над водой она поднималась на две сажени; ломаясь на части, она издавала страшный грохот как под водой, так и над водой, и раскаты разносились во все стороны и отдавались громом со всех направлений. После того как мы, подвергаясь великой опасности, отошли отсюда подальше, мы оказались у другой огромной глыбы льда, сидевшей в воде на шесть саженей; к обеим ее сторонам мы прикрепили по канату. Затем мы увидели еще огромную льдину, стоявшую неподвижно в море на некотором расстоянии от нас, с очень высокой и острой верхней частью, словно шпиль у башни; мы приблизились к ней и с помощью лота измерили, что она сидела на дне на глубине 20 саженей, выдаваясь над водой саженей на 12.

11 августа, в воскресенье, мы подошли на веслах к еще одной льдине: бросив лот, мы определили, что она лежит на дне на глубине 18 саженей, и выдается над водой на 10 саженей.

12 августа мы подошли под парусом ближе к земле, чтобы не быть раздавленными льдом; так как самые большие дрейфующие льдины имели очень большую подводную часть, толщиной во много саженей, то вблизи от берега, на глубине в 4 или 5 саженей, мы были в безопасности от них. Там с гор стекал большой ручей. Мы снова пришвартовали корабль к льдине и назвали этот мыс Малых» Ледяным мысом[257].

13 августа утром с восточного мыса близко к кораблю подошел медведь; один из наших выстрелил в него и раздробил ему лапу; но медведь, ковыляя на трех лапах, поднялся на гору. Мы отправились за ним следом, убили, сняли с него шкуру и принесли ее на корабль. Затем мы пошли пол парусом при небольшом ветре и были вынуждены лавировать, но потом задул более благоприятный ветер с S и SSO.

15 августа мы приблизились к острову Оранскому[258], где у большой льдины нас со всех сторон окружил лед, так что возникла опасность, что мы потеряем корабль. Все же с большим трудом мы добрались до самого острова, но так как ветер дул с SO, пришлось перевести корабль в другое место. Занимаясь этим, мы громко кричали, так что разбудили медведя, который там спал; и он подошел к кораблю, так что нам пришлось бросить работу и защищаться от медведя. Мы прострелили ему тело, и он убежал на другую сторону острова, бросился в воду, а потом забрался на льдину, где и улегся. Когда же он заметил, что мы гребем к нему на лодке, он опять прыгнул в воду и поплыл к земле, но мы перерезали ему путь и ударили топором по голове. Но всякий раз, как мы замахивались топором, чтобы ударить его, он сейчас же нырял, так что нам стоило больших усилий убить его. Вытащив медведя на землю, мы сняли с него шкуру и вернулись с ней на корабль. Потом мы подвели корабль к огромной льдине и пришвартовались к ней.

16 августа десять человек из команды отправились на веслах к берегу Новой Земли, втащили лодку на лед и взошли на высокую гору[259], чтобы посмотреть, в каком направлении вытянута земля. Мы обнаружили, что она простирается от нас на SO и SSO, а затем на S; то, что земля уходит далеко на юг, навело нас на грустные мысли. Однако когда мы заметили на SO и OSO чистую воду, мы опять обрадовались, полагая, что задача нашего плавания[260] уже выполнена. Мы думали только о том, как бы поскорей вернуться на корабль и сообщить это Виллему Баренцу.

18 августа мы приготовили все к отплытию, но наш труд был напрасен, и мы чуть не лишились нашего верпа и двух новых толстых канатов, и после многих напрасных трудов и усилий мы вернулись на то место, откуда отчалили. Дело в том, что вдруг пошло мощное течение, и лед с огромной силой несло на канаты по сторонам от корабля; поэтому мы думали, что потеряем все канаты, находившиеся за бортом, а их было почти 200 саженей. Но с Божьей помощью все устроилось, так что в конце концов мы опять добрались туда, откуда вышли.

19 августа погода была неплохая, ветер SW, лед продолжало нести; мы поставили паруса и при благоприятном ветре пришли к мысу Желания[261], где опять воспряли духом. Обогнув мыс, мы прошли в море курсом на SO четыре мили, но снова попали во льды, так что опять повернули и пошли на NW, пока вновь не подошли к земле, которая простиралась на шесть миль от мыса Желания до мыса Головного[262] в направлении на StW. От Головного мыса до мыса Флиссингенского[263] земля простирается на StW на три мили. От Флиссингенского мыса она тянется сперва в море на OSO, а затем на протяжении трех миль на SWtS и SW до Островного мыса[264]; от Островного мыса до мыса Ледяной гавани[265] в направлении на WSW на четыре мили. От мыса же Ледяной гавани до залива Течений[266] и низкой земли в направлении с WtS на OtN на протяжении семи миль. Далее земля тянется с востока на запад.

21 августа мы прошли большое расстояние до Ледяной гавани и там переночевали. На следующее утро, когда течение неслось с большой скоростью на восток, мы снова вышли из Ледяной гавани и направились к Островному мысу; но так как погода стала туманной, мы пришвартовались к льдине, к тому же начался сильный ветер с SW и SSW.

Мы взобрались на лед и не могли достаточно надивиться на него: до такой степени странно он выглядел. Поверхность его была покрыта землей, и на ней мы нашли штук 40 яиц. Этот лед не был похож на другой, он имел лазурно-голубой цвет, как чистое небо. Поэтому среди нас возникли различные мнения: одни утверждали, что это лед, другие — что это смерзшаяся земля; потому что льдина очень высоко поднималась над водой, на глубине 18 саженей она сидела на дне и возвышалась над морем на 10 саженей[267]. Мы оставались рядом с ней на протяжении всего шторма, при ветре с SWtW.

23 августа мы отошли под парусом от льдины и направились в море курсом на SO, но тотчас вновь наткнулись на лед и повернули к Ледяной гавани.

На следующий день, при порывистом ветре с NNW и сильном движении льда, нас обуял великий страх; ветер все крепчал и крепчал, а лед напирал все больше и больше, так что перо руля[268] и сам руль разломались на куски, а также между кораблем и льдом раздавило спущенную лодку, и мы не сомневались, что и сам корабль будет раздавлен.

25 августа погода начала улучшаться; мы приложили много сил и труда, чтобы оттолкнуть лед, который нас настолько сковал, что все наши усилия были напрасны. Когда солнце было на SW, лед начало выносить течением, и мы решили направиться к югу, чтобы, обогнув Новую Землю с юга, пройти на запад через пролив Вайгач. Поскольку мы не нашли прохода на восток, хоть и обогнули Новую Землю[269] мы отчаялись добраться до цели и решили вернуться домой. Однако, дойдя до залива Течений, мы должны были повернуть обратно из-за льда, который стоял там очень крепко; в эту ночь море стало замерзать, так что нам следовало поспешать, хотя ветер был слабый и дул с севера.