— Мам, у меня работа новая вроде. Это что-то вроде пансионата за городом, поэтому часто к вам приезжать не смогу.

— А Пашка как же?

— Он ушел от меня. Мы разводимся, наверное. Сейчас в командировке, но я уже не смогу с ним жить.

— Он тебя ударил, — вмешивается в разговор отец? — Вот подлец.

— Надо было тебе, доченька, его еще тогда не прощать. А нет, думала, что стерпится — слюбится.

— Давайте лучше не портить вкусный ужин неприятным разговором. Все обязательно наладится.

На самом деле ужин совсем не вкусный, да я почти его и не ела. Сослалась, что перед выходом поела, чтобы родителей не объедать. Им самим бы как-нибудь протянуть, а тут еще я. Стыдно, когда в почти тридцать ты себе даже полноценного трехразового питания и пары обуви на сезон обеспечить не можешь.

Выхожу на балкон, пишу Миладе, что уже завтра готова приехать, куда она скажет.

7.

Дмитрий Игоревич

За пару дней до…

— Две девушки? Конечно, есть. Какие критерии? Рост, цвет глаз важен?

— Обязательно знание немецкого. Идеально, если знает кто такие Маяковский и Гумилев, разбирается в живописи и восхищается передвижниками. Понимаю, что запрос ого-го какой, но и цена за цыпочку золотая, — один из моих партнеров диктовал качества и умения девушек, спокойно и безэмоционально, словно делал заказ в ресторане.

— Запрос понял. Сроки?

— Как всегда, еще вчера. Полтора месяца. Максимум.

Обычно заказы на девочек принимает менеджер, но определенные люди звонят сразу мне. В приюте, хотя многие называют его притоном, у меня до 20 шикарных девочек, умных, красивых. Они владеют не только парой-тройкой иностранных языков.

Чтобы уточнить детали, звоню куратору, она все и обо всех наших знает.

— Кто из наших любит Серебряный век и передвижников. Да, еще важен хороший немецкий.

— Марина и Вероника говорят на немецком, а вот с литературой дружит Марта и Натали. Про передвижников уточню.

— Из этих Марина. Пусть Милада найдет препода по этим дисциплинам. Цена хорошая.

У меня двойная жизнь. И в обеих ненавидят. Как директора коллекторского агентства проклинают должники, желают сдохнуть люди с огромными просрочками по кредитам.

Во второй — хозяин приюта для “благородных” девушек, который работает на поставку эскортниц для богатых мужчин. И за это ненавидят еще больше.

Рогатые жены, партнеры, папики, которые пользуются девочками.

Но мне на все плевать.

Говорят, я хладнокровный, безэмоциональный, в голове только счетчик для денег. И прозвище вроде от фамилии, но полностью ему соответствующее — Бес.

Слышал, что знакомые поговаривают, что Дмитрий Игоревич, то есть я, держит публичный дом. Бордель. Но это не так.

***

День встречи

День ленивый. Посмотрел фотки потенциальных обитательниц притона. В пару часов клиентского приема на работе прошло столько людей. Два алкаша набрали долгов на пол ляма в микрозаймах. Потом рыдала сухонькая старушка, по незнаю в ноль спустила кредитку на тридцать тысяч, а платить долг нечем, решил сам ее закрыть.

Потом пришла “серая мышка”, которая играет роль сексуальной кошечки.

Видно, что это не ее, в короткой юбке непривычно, блузка отлично выделяет округлую грудь.

Вляпалась в любовь, а теперь лет триста пахать будет без перерывов и выходных, пока “любовь” куролесит с другими. Что ж бабам-то при рождении мозги не выдают. Подкупило, что не сбежала или простить долг не просила. а сумму раскидать, чтобы с учительской зарплаты платить.

Есть в ней что-то притягательное. Вроде серость, но вдруг ее принарядить, убрать этот дурацкий хвостик, и она окажется ничего. И уроки макияжа ей бы не помешали, выглядит так, как на трассу вышла. Видно, готовилась впечатление произвести. Произвела. Ну ничего в моем “п” — приюте или притоне из нее сделают человека.

— А чему детей учите? Математике? А сами считать не умеете?

— Нет, литература и МХК, ну то есть художественная культура, культурология. Гуманитарий я.

— Понятно, это, к сожалению, не является смягчающим обстоятельств.

“О-па, а на ловца и зверь бежит” И глаз мой радует, и преподд она скорее хороший.

Задал несколько вопросов по нужным темам. Подходит. В эскортницы училка не подойдет — лоску мало, а вот подтянуть культурный уровень девушек за приличные деньги точно не откажется.

Сам я на такие диалоги не выхожу. Для этого есть Милада. Она грамотный психолог. знает, как ловко подойти к такого рода беседе.

— Милада, зайдите ко мне, — звоню ей, как только эта училка выходит из кабинета.

Не только чтобы дать указания, но и посмотреть на реакцию и действия училки.

— Дмитрий Игоревич, вызывали?

— Да, нам, кажется, в учебку нужен учитель.

— Да, я начала поиск, но одна проверку службы безопасности не прошла, вторая специалист такой себе: темы знает поверхностно, обширным кругозором не обладает.

— Кажется, я нашел нам сотрудника. Выполняю вашу работу, — шучу я. — У вашего кабинета девушка в жуткой блузке сидит, поговорите потом с ней. Все сразу не выкладывайте. Пока безопасники ее проверяют, пусть она вас подождет.

Пока Милада проводит окончательное собеседование, решаю еще раз увидеть эту Юлию Анатольевну. Смотрю она уже идет к Виктору, в наш последний подписной пункт.

И тут я слышу то, что просто срывает мою крышу. Этот урод предлагает перепихнуться уже моей женщине, вернее, он ставит условие, что подпись в бланке она получит, только оказания интимных услуг. В быту я бы оторвал ему голову, в притоне, боюсь, что его вообще бы больше никогда не нашли. Но я в коллекторском сейчас, и нужно держать лицо.

— Климов, слушаю.

— А что за херня у нас происходит, Климов? — звоню начальнику СБ. Злость клокочет внутри.

— Дмитрий Игоревич, что случилось.

— Это я у тебя должен спрашивать! Кто у нас начальник службы безопасности, вы или я? Про Синявина Виктора Ивановича ничего мне сказать не хотите? Он буквально десять минут назад попытался склонить к интиму одну из наших должниц. Трахнуть, если сказать по-русски.

— Проглядели. Накажем. Полное досье на Филатову выслал вам на электронку.

Умная, компетентная в своей профессии, пишет какие-то работы, проводит экскурсии в музее и прочее. Все скучно и серо, как она сама. Но в ней есть что-то такое притягательное, секусально-скрытое, что уже сводит меняс с ума.

А вот муженек ее, тот еще крендель. По нему хорошая такая картотека собралась, уже на приличный срок тянет. Можно его, конечно, прессануть, ну да пусть пока живет. Время покажет.

Юлия

Вытащила все вещи из шкафа, какой ужас! И в этом меня видят дети. Нафталин. Выбираю что-то поприличнее. Хорошо хоть два комплекта белья есть, мама вссегда говорит, что для больницы всегда нужно посвежее держать. Вот и пригодилось. А спортивная сумка оказывается мне не нужна, в пакет сетевого магазина все влазит. Решаю всплакнуть от жалости к себе, но потом передумываю.

В 11.00 к подъезду приехала машина. Симпатичный мужчина выходит, чтобы забрать вещи в багаж и удивленно смотрит на меня.

— Вот это и все, — приподнимает он бровь. — Вы же знаете, что в ближайший месяц скорее всего домой не попадете.

— Да, я привыкла обходиться минимумом вещей.

Мы едем какими-то дворами, закоулками, словно путаем следы. Потом на моих окнах “выезжают” черные глухие шторы, видимо, чтобы я не понимала куда еду. А я и так не понимаю. Даже думать не хочу.

Мы подъезжаем к огромным воротам, за ними, должно быть, территория завода, не менее. Вот если меня тут убьют, то и никогда не найдут, — веселю я себя.

Несколько минут мы едем уже по закрытой территории. Подъезжаем к дому. Красный кирпич, как строили в 2000-х, всюду камеры. Красивый двор, лавки, но в на улице никого.

У входа меня встречает Милада. Мне кажется, что она мне очень рада.