Милада обняла меня, но мне точно сейчас не легче. Нужно остаться в тишине и переварить эту информацию. Сейчас я для себя не могу понять, кто добрый, а кто злой в этой странной истории.

Вот и зачем мне вся эта информация, если я не могу с ней ничего сделать. Проанализировать ничего не могу. Бесит. Чтобы отвлечься беру телефон, пишу сообщение маме, спрашиваю, как папа. Хочу в детство, пусть где все не сильно идеально, но понятно, а если нет, то мама все объяснит. А сейчас как?

Мама пишет, что папе лучше, кризис миновал, лечат хорошо, и ей кажется, что это из-за того, что мой мужчина дал денег кому надо. И на завтрак она нас вспоминала и молилась, чтобы все было хорошо, потому что можно было есть яичницу и батон с сыром, а не овсянку на воде. Просит передать привет моему ухажеру.

Я бы с удовольствие, но вот где ж его взять. Но слова Ани не оставляют меня. Я почему-то никогда не думала, что для кого-то притон — это убежище. И все мое внутреннее презрение куда-то улетучивается.

Осматриваю комнату, а мне же здесь, правда, уютнее, чем у родителей дома, чем у себя дома. Нормально, кофе попили, позавтракали, а посуду мне оставили. Чашки на кровати, тарелки на подоконнике. Собираю все в кучу, ставлю на поднос, сверху чуть початая бутылка вина. Иду на кухню.

Открываю дверь. Где-то недалеко ругается Анька, Дмитрий Игоревич спокойно ей отвечает. Не хочу попасть в нелепую ситуацию, захожу обратно в комнату, прячу в ванной поднос. И делаю вторую попытку выйти из комнаты.

— Юль, ну хоть ты ему скажи, — кричит Анька мне, а я еще и толком из комнаты вышла.

— Что сказать — то? — я всегда веду себя, как дура в таких ситуациях.

— Что дурак он, а то все в глаза улыбаются. Ну зачем нам этот официальный прием, смотрины должны быть именинами сердца, а не скукотой.

— Ань, маскарад нам зачем?

— Чтобы красиво, радостно. Что ты вообще о жизни девушек знаешь, а все знаю.

— А я все знаю с другой стороны. Мне не надо вот этих танцев с голыми задницами, я пришел женщину выбрать, с которой не только спать иногда планирую, но и чтобы она в обществе рот открыла, а мне не стыдно было, — голос размеренный, уверенный.

— Ну вы точно пара, два сухаря, еще оливье и салат столичный на столах. И стихи Блока. Дим, ну…

— Лучше Маяковского, он больше нравится — Дмитрий Игоревич не сдается.

— Есенин известный ходок был, — решаю выделиться интеллектом. — Простите, если это не очень уместно.

— Я уже на Мисс Владимир согласна. — Аня уговаривает брата, пытается манипулировать.

— А девочки чего сами хотят? — лучше чтобы я держала язык за зубами, но это так сложно.

— Пойдемте, — Дмитрий зовет нас в кабинете. — Раскудахтались, куры!

Вижу, что Дмитрий Игоревич злится, но для меня это повод побыть рядом, что-то для себя понять.

Идем, напряжение в воздухе нарастает. Открывает дверь, молча. Рукой показывает на кресла. Я покорно присаживаюсь, Анька идет за его стол. Дмитрий Игоревич спиной подпирает дверь.

— Так, я понимаю, что вы “сильно” — слово сильной выделять интонацией и пальцами показывает кавычки, — беспокоитесь о девочках. Но! Вы помните, во-первых, это не благотворительный бал, а коммерческий проект. И барышням вашим лучше, чтобы их продали подороже. Поэтому никакой бал-маскарад нам не нужен. Нужно, показать девушек с хорошей стороны, их интеллект, хороший характер. Одежда строгая, почти офисная — в начале обязательно, потом можно будет переодеться — платье, блуза и юбка. Должно быть строго, чтобы сразу было видно какая фигура, как будет выглядеть на серьезных мероприятиях. А то придумали конкурсы задницей шары лопать, вы еще скажите тамаду из районного дома культуры привезти. Сегодня вечером приедут новые девушки, они пока плохо представляют что и как. Ваша задача, обеих, — исподлобья смотрит на обеих, — не напугать, аккуратно направить, провести мини собеседования, чтобы понять, когда можно выводить.

— Моя задача только обучить? — я не забываю о себе, хоть раз в жизни.

— Я помню про вашу просьбу, думаю, что она не противоречит нашим устоям. Но вы можете посмотреть на мужчин, вдруг вам кто-то приглянется. Поэтому одежу все равно приготовьте.

— А вы всегда на вы? Мне казалось, что вы без пяти минут любовники, а сейчас столько пафоса и официоза, — Аня бесподобна. Она встает из-за стола, лезет в ящик в шкафу, вытаскивает коробку кокосовых конфеток. — Дим, ты с детства не меняешься, даже тайники все те же.

— Ну не преувеличивай.

— Дмитрий Игоревич, я вас очень прошу не надо меня Максону отдавать, пожалуйста. Я только в людей верить начала, а тут меня, как рыбу в магазине берут и продают.

— Юль, ну никто никого не продает, не преувеличивай, — Дмитрий снова перешел на ты. — Я тебя никому не продаю, просто предлагаю присмотреться.

— Дим, ну ты полудурок или притворяешься? — Анька снова бунтует. Одну за одной разворачивает конфеты и засовывает в рот. — Ты ей нравишься, а ты Максон — Максон. Глаза разуй.

— Не слепой, — огрызается Дмитрий, и я вижу в нем не взрослого состоятельного и состоявшегося мужчину, а почти подростка.

— А может Таньку Максону отдадим. Она классная, на самом деле. Человек хороший, мне жалко ее. — Анька и подружке не забывает. — Он же с ней не знаком? Юлька чуть поднатаскает ее, но мне кажется, что ему не профессорша нужна. А та, которая с гулянок будет ждать, блины по выходным, детей родит. Ну. А Танька точно гулять не будет, мне кажется, сопровождения она уже наелась до отвала.

— Ань, у нас не работорговля, ты это помнишь? Ты как себе это представляешь? Бантиком перевяжешь и под елку положишь?

— Зануда. Значит, Юльку ты ему мог предложить, а Таньку не можешь?

— С тобой бесполезно разговаривать. — Дмитрий отошел от двери, или он специально отошел, чтобы мы скорее выметались.

— Ладно, я пошла программу обучения писать, — Анька снова показывает характер. — А вам нужно поговорить, мне кажется.

Я ничего не успела сказать. Так и осталась сидеть в этом кресле. Дмитрий подошел к столу, присел на его край.

— Юль, кажется, Анька права, нам есть что сказать друг другу.

Нам точно есть что сказать друг другу, мне сто процентов, но вот смелости маловато.

— Без Аньки как будто сложнее стало разговаривать, — не могу больше молчать. — Она отличный модератор.

— Трепло она, — с любовью в голосе, как старший брат о сестре-подростке. — Но права сто процентов. Итак…

Он подходит к мне, протягивает руку, ладонь сложена в кулак. Разжимает — конфета, которую его сестрица не успела схомячить.

— Итак, — повторяю я. — Не надо меня никому отдавать и на витрину не надо.

— Юль, ну какая витрина. Хотя мне тоже не нравится идея, что на тебя будут глазеть. Но на мероприятии все равно нужно быть, с организаторской стороны. Милада потом выкатит инструкцию. Никакого алкоголя, никакой еды и напитков из чужой посуды, свой бокал — всегда с тобой, поставила на стол — идешь на кухню из бара берешь новый.

— Все так сложно? Мне кажется, что даже в фильмах про шпионов меньше осторожности.

— Нет, но сильно подпитые мужчины с зашкаливающим тестостероном — такие себе собеседники, охраны будет много, но лучше и самой держать руку на пульсе, — берет мою руку и целует запястье.

Чувствую аромат его парфюма, я не очень разбираюсь, но кто-то из девочек говорил, что это ноты розового перца и табака. Губы мягкие и теплые, колется небольшая щетина на подбородке, хотя визуально ее еще не видно.

Сердце замерло. А не этого ли я хотела? Этого, почему тогда тушуюсь? Юля, ну не столбеней.

Дмитрий присаживается на корточки, локти ставит на мои колени, на кулаки опускает подбородок.

— Итак, — напомнила я, все же я зануда, все мои школьные товарищи были правы.

— Да, ну если ты еще не сбежала от информации, которой сто процентов щедро поделилась Анька, осталась со мной наедине, значит. — секундное молчание. — И тут есть два варианта — либо я тебе нравлюсь, ну либо желание отдать долг быстрее все же появилось.