Вхожу в шестой кабинет. За огромным столом сидит мужичок лет пятидесяти.

Мерзкая улыбочка, щербинка между зубов, рыжеватая бородка, прям Тараканище.

— Ну что, куколка, в передрягу попала?

Какая же у него противная интонация, я опешила от такой наглости.

— Меня Милада, отчество, к сожалению, не знаю, к вам отправила, сказала, что нужно документы какие-то подписать.

— И подписать, и отс***ть. Иначе никак, — улыбается гадкой улыбкой. — Комната переговоров свободна. А то ДэИ все думает, что ему только кисули попадают. Теперь только через меня.

Тараканище медленно встает из-за стола.

— Сейчас двери закрою, и нам никто не помешает, — потирает руки и мерзко хихикает. Проходит мимо меня и хватает за локоть.

— Руки! — слышу чей-то третий голос.

Пока мои мозги соображают куда бежать в такой ситуации, замечаю, что лицо Виктора меняется, кажется, даже борода из рыжей становится седой.

— Дмитрий Игоревич, здравствуйте. Милада вот женщину отправила ко мне, помочь нужно.

— А мы теперь документы через отс***ть подписываем? У тебя двадцать минут сдать документы, и чтобы ноги твоей тут не было. Бланки где?

— Дмитрий… — Одного взгляда было достаточно, чтобы Виктор умолк.

Дмитрий Игоревич, директор у которого я была пару минут назад, отталкивает Тараканище от меня.

— Юлия, так, кажется, вас зовут. Подпишите, где покажет этот кретин. А соглашаться ли на все остальное — ваше дело, но за периметром нашей компании. Но я вам настоятельно не рекомендую, — и этот похотливо-испепеляющий взгляд.

***

Уже пару недель я вижу, что отношение ко мне Паши изменилось. Он снова задерживается с работы.

— Ты достала! — его слова как хлесткая пощечина. А что я такого сказала-то? Только про ужин хотела спросить.

— Прости… — шепчет извиняющимся тоном. — Не вовремя ты позвонила. Михалыч орет опять, вот и я сорвался.

— Ужин остывает.

Бросаю трубку, не прощаясь. На меня тоже сегодня, может, Михалыч наорал. Но я же не переношу свою обиду на близких.

Я не понимаю, что происходит. Да, у нас нет пылкой любви, но он всегда приходил домой вовремя, спокойно относился к моим звонкам.

Когда мы только начали жить вместе, мама выдала мне некую памятку хорошей жены. Голова никогда не болит, настроение прекрасное, обед из трех блюд на плите. И самое главное правило, оно было подчеркнуто красной ручкой — не замечать и прощать мелкие мужские проделки. Мать всю жизнь закрывала глаза на роман отца с коллегой Людочкой, или воскресные мужские посиделки, которые плавно перетекали в запой.

Поэтому чтобы не случилось, я всегда жду Пашу домой, разогреваю ужин, выслушиваю, какие козлы работают рядом, и что его никто не ценит.

Сегодня домой Пашка пришел за полночь. Чуть подшофе, подхожу обнять — присутствием посторонней женщины не пахнет.

Мне кажется, что я могу закрыть глаза на все, кроме любовницы. Половая нечистоплотность — это ужасно.

— Я волновалась, вдруг с тобой что-то случилось, — хочу помочь снять куртку.

— Спи иди, что пристала.

— Ты ужинать будешь? Картошку запекла, как ты любишь, мясо в рукаве, салатик.

— Какой к черту салатик! Ты притворяешься дурой?

Когда-то мама мне сказала, что если муж пришел под градусом, смойся с его глаз, или скандала не избежать. И Пашка полностью подтверждает ее слова. Даже после бутылки пива в нем просыпается агрессия, и всегда в мою сторону. Утром он превращается в нашкодившего кота, и с грустными глазами просит прощения.

Я решаю не продолжать скандал, ухожу спать. Пару-тройку месяцев я расстилаю только одну сторону кровати. Пашка спит в зале, говорит, что со мной не удобно, а у него работа тяжелая.

Сначала я расстраивалась, чувствовала себя униженной. Раз даже при Пашке разрыдалась. И тогда мне показалось, что между нами ничего не кончено.

— Юль, ну ты чего, — он крепко прижимает меня к себе. — Работы много, я к вечеру, как лимон. Коть, ну не грусти.

Он идет на кухню, наливает мне большую чашку чая с бергамотом. Чай обязательно должен быть слабо заваренный, залил пакетик кипятком, досчитал до пяти и все, чай готов. По нему я понимаю, насколько Пашка помнит о том, что я люблю.

С кружкой возвращается в комнату. Мы садимся на диван, я пью чай, а Пашка гладит мои волосы.

Помню, когда я была маленькой, к маме часто приходили соседки, на своеобразный девичник. Обсуждали всегда что-то интересное, и меня отправляли погулять. Один раз я подслушала их разговор.

— Мужик должен ходить с полным желудком и пустыми яйцами, иначе ладу в семье не будет, — мама доказывала теть Марине правила счастливой жизни. — Борщи вари, ноги по ночам раздвигай. Все, как жена состоялась!

***

Сегодня, после того, как Пашка ушел на работу, я решила день посвятить изучению себя. Стою перед зеркалом, разглядывала с ног до головы.

Может я сильно постарела, что стала противна мужу? Фигура прежняя, я до сих пор ношу брюки, которые надевала на защиту диплома. Не сильно я изменилась за нашу совместную жизнь.

Может тогда я, наоборот, наскучила ему своим однообразием. Кроме подруги Аленки звонить мне некому.

— Значит, Пашка куда-то, к другой бабе свои яйца носит, — подруга всегда говорит, что думает, и редко задумывается, что я в это время чувствую.

— Вряд ли. Мне кажется, он не способен на предательство, просто время у него тяжелое. На работе его не уважают, штрафуют. Он же лидер в душе, ему свой бизнес нужен.

— Ну так и пусть тебя завоевывает. Оденься соответствующе: бельишко откровенное, чулочки, томный взгляд. И, конечно, будь неприступной, подразни его.

Совет приняла к действию!

На следующий вечер готовлю ужин и посматриваю в окно, вижу, что Пашка идет, бегу переодеваться: черный кружевной комплект, чулки, хотела пояс к ним надеть, но не успеваю. И выхожу так встречать мужа.

— Ё-моё, что это у нас тут за маскарад.

— Все для тебя, любимый.

— Долбанутая, — Пашка подкатывает глаза, вертит пальцем у виска и громко выдыхает.

Перегнула я с инициативой.

Пашка берет тарелку с жареной картошкой и уходит к компьютеру. А я со стаканом в руках, остаюсь разбавлять компот слезами.

— Юль, чаю хочешь? — Пашка возвращается с пустой тарелкой. — Прости, я снова перегнул. На работе весь мозг выели, хотел просто пива попить под телек, или в игрушку потупить. А тут ты, такая красивая и манящая, а я не в форме.

— Не хочу я никакого чаю, — шмыгаю носом. — Рявкать-то на меня зачем? Я для тебя старалась!

— Прости любимая, Коть, ты же все знаешь, давай не будем ругаться.

Пашка крепко обнимает меня… и возвращается к компьютеру. А я вечером снова расстилаю только одну сторону кровати.

Снимаю это дурацкое белье и швыряю на самую дальнюю полку, чтобы глаза мои больше его не видели.

Утром я собираюсь на работу, звонят в дверь. Может Пашка забыл ключи?

На пороге стоят три молодца, каждый под два метра. Черные костюмы, белоснежные рубашки и такие же улыбки. А в глазах — пустота. Смотрят хищно, оценивающе.

Первый уверенно кладет руку на дверь и распахивает ее сильнее. Второй, оттолкнув меня, проходит в квартиру.

— Что вообще происходит? — севшим голосом спрашиваю я.

— Юлия Анатольевна Филатова?

— Да, я, — пытаюсь судорожно вспомнить, куда я могла вляпаться, и кто эти “прекрасные” люди.

— Коллекторское агентство “Кристалл интер”. Мы можем войти, или вам от соседей скрывать нечего?

— Проходите, — у меня все дрожит внутри, страшно, вдруг они со мной что-то сделают, но не хватило сил и храбрости послать их куда подальше.

— У вас что-то случилось, по какой причине не платите кредит? — Мужчины толпились в прихожей. — Банк передал нам вопрос по вашему кредиту.