— Смотрите у меня! — сурово предостерегла нас она и погрозила пальцем. — Пойдем, Чапа, сейчас мы с тобой погуляем. Погуляем...

Я чуть ослабил хватку на худом запястье Федора. Просто чтобы проверить, насколько он настороже. Почувствовав слабину, тот сразу же рванулся, и у него бы даже это получилось, наверное. Если бы я и правда расслабился.

— Послушай меня, Теодор, — проникновенно проговорил я. — Я, может, человек не слишком в эти ваши дела посвященный, все-таки новичок. Но отлично понимаю, что наша встреча в «тридцать второй» была, мягко говоря, вещью нештатной. Не знаю, как ты туда проник, и что там собирался делать. Но вот что я умею, так это отличать по интонации, когда человек гонет туфту.

— С чего ты взял, что я вообще что-то тебе расскажу? — огрызнулся он.

— Ты меня не дослушал, — хмыкнул я. — Поскольку я не знаю точно, о чем именно мне тебя расспрашивать, то, пожалуй, прогуляемся ко мы до моей хорошей подруги Насти. Она девушка любознательная, и разбирается в таких, как ты, гораздо лучше меня.

— И кто она? — каркнул Федор. — Мент?

— Нет-нет, что ты, — я покачал головой. — Она научный сотрудник. С кафедры научного оккультизма.

Я не был уверен точно, что хочу тащить этого хмыря к Насте и описывать ей обстоятельства нашего с ним знакомства. Но еще меньше мне хотелось безрезультатно бодаться, занимаясь перетягиванием словесного каната. Ну не ломать же ему пальцы, в самом деле? Не столько из гуманизма, сколько из здравого смысла. Он заорет, на площадку выбегут соседи давешней дамы с собачкой, устроят тут цыганочку с выходом и консилиум с дебатами...

— Нет... — помертвевшими губами прошептал он, потом глаза его вдруг загорелись, будто в голову ему пришла свежая и оригинальная идея. Он вцепился в мою руку пальцами своей свободной руки. — А ты ведь правда новичок, я тебя раньше не видел... Есть предложение. Пойдем со мной, а? В одно место. Я не убивец, вот те крест!

— В какое еще место? — спросил я, слегка опешив от такой перемены в его настроении.

— Ко мне домой, — громким шепотом проговорил он. — Там я тебе много всего расскажу. И даже покажу. Ну пойдем, а? Ты вон какой здоровенный, неужели забоишься?

— В засаду заманиваешь? — ухмыльнулся я. — Зайдем в квартиру, а там десять рыл со стволами...

— Да когда бы я успел засаду подготовить? — дернулся он. — Это же ты меня поймал! Ты же хочешь узнать настоящую правду о том, что здесь происходит? Раз ты новенький, то может тебе не успели еще мозги пропагандой запудрить! Пойдем, а? Ну, пожалуйста, это правда не засада никакая! Ты потом сам все поймешь...

Вот тебе раз... Ничего себе, предложение, от которого я не смогу отказаться... Я задумался и сжал его запястье так сильно, что он заскулил.

— Ну, пожалуйста... — его больные глаза смотрели на меня почти умоляюще.

Что за хренотень происходит вообще? Куда он меня так настойчиво пытается затащить?

— Мужик, я просто хочу рассказать тебе, что тут происходит, а разговор это долгий, не для болтовни под лестницей, где нас каждая собака может подслушать... — торопливо забормотал он.

Тут дверь парадной открылась, и в нее вплыла та самая дама. С собачкой под мышкой.

— Вы все еще здесь? — грозно спросила она.

— Мы не курим! — оскалившись в широкой улыбке, отрапортовал я. — К тому же, уже уходим. Верно, Теодор?

— Да-да, мы уже уходим! — радостно подтвердил он.

Под осуждающим взглядом дамы с собачкой мы протиснулись в дверь и вышли на пронизывающий ветер. Руку Федора я продолжал держать. Вся его горячая тирада насчет настоящей правды и всего такого прочего вполне может быть уловкой, чтобы я расслабился. А устраивать гонки по улицам тихого и благополучного наукограда — это привлекать к себе лишнее внимание, чего делать мне пока что не хотелось.

Но он не вырывался.

— Туда! — сказал он, указывая рукой в сторону перекрестка с тихим переулочком, ведущим в сторону частного сектора.

«Стопудово, я об этом пожалею...» — думал я, запоминая дорогу, которой вел меня Федор. Путь был не особенно сложный. Направо, потом еще раз направо, в тупичок, въезд в который был перегорожен раскидистым дубом, который рос здесь, наверное, еще до того, как Соловец в принципе появился...

— Вот эта калитка, — сказал Федор. — Нужно откинуть щеколду, протяни руку вот сюда...

Раздался басовитый лай, и к забору подскочила мохнатая белая собака размером с некрупного медведя.

— Тихо, Полкан, тихо! — залопотал Федор, потом повернулся ко мне. — Он старый уже совсем, и не кусается.

Я никогда не был особым знатоком собак, но, похоже, Федор не врал. Псина была какой-то родственницей маламута или самоедской лайки, а такие собаки никогда не отличались агрессивностью. Ну, разве что, с ног может сбить от переизбытка чувств.

Калитка тихонько скрипнула. Федор потрепал пса по могучей лохматой холке. Тот радостно взвизгнул и заскакал вокруг. Обнюхал мою протянутую руку, лизнул пальцы, наскочил, толкнул меня лапами в грудь.

— Полкан, место! — скомандовал Федор, но пес команду или не расслышал, или просто не захотел выполнять. — Идем в дом, он не отстанет...

Я потрепал пса свободной рукой. Даже мимоходом умилился. Красивые все-таки звери эти северные собаки! Если когда-нибудь я решусь завести живность, то это будет вот что-то подобное...

Дом был старый. Небольшой, деревянный, минималистичный. Похоже, что строили его еще до революции, а он до сих пор вполне сносно выглядит. Хоть ухаживают за ним, явно, не особенно хорошо. В углу дворика свалена куча какого-то хлама, пороги потемнели, краска облупилась. На деревянной ручке двери висели несколько тронутых ржавчиной мятых жестяных колокольчиков, спутанных между собой пеньковой веревкой.

Федор открыл дверь. Не заперто. На пороге он оглянулся и посмотрел на меня.

— Слушай, мужик, только ты это... — торопливо зашептал он. — Будь повежливее что ли.

— Там что, еще кто-то есть? — прошипел я, сжимая его руку почти до хруста.

— Да не засада это, вот тебе крест! — свободной рукой он даже осенил себя подобием крестного знамения. — Просто не хами ей, она этого страсть как не любит!

Молодости свойственно быстро обретать вновь не только свои силы, но и свои иллюзии.

Морис Дрюон «Проклятые короли 1: Железный король»

— Шагай вперед, — сказал я, чуть подтолкнув Федора в плечо.

— Ты мне не веришь? — худое лицо парня стало как будто даже слегка обиженным.

— Верю, — хмыкнул я. — Но в случае чего шею тебе свернуть успею.

Федор зыркнул на меня, втянул голову в плечи и инстинктивно прикрыл горло ладошкой. Не то, чтобы я собирался претворять свою угрозу в жизнь. Действительно было не похоже, что он врет. Но мало ли что...

Он шагнул в темные сени. Открыл следующую дверь. Изнутри пахнуло печным теплом и запахом свежей выпечки. И еще чего-то незнакомого. Я пошевелил жестяные колокольчики на двери. Они глухо лязгнули. Как старые консервные банки. Кажется, это оберег какой-то. Охраняет от злых духов или что-то подобное.

Я тоже вошел в дом и остановился на пороге. Почему-то ожидал увидеть внутри подобие хижины ведьмы или что-то такое. Ну, там, развешанные под потолком пучки трав, страшные морды идолов по стенам, стоящий на треноге котел.

Осмотрелся. Потемневшие от времени обои в мелкий цветочек. Зеленые шторы поверх тюлевых занавесок. Видавший виды диван-книжка. Стол, с потрескавшейся полировкой. У нас тоже такой был. Если раздвинуть боковые доски, то из центра можно достать еще одну, чтобы превратить его из большого и неудобного стола в еще более большой. И более неудобный. Потому что теперь, если неосторожно опереться на край, то рискуешь свалить на пол все расставленные на нем салаты в хрустальных судках. А вот, кстати, и тот самый хрусталь. В серванте за раздвижным стеклом. Под потолком — трехрожковая люстра, но светится только один рожок. Комод. На комоде — здоровый куб телевизора, экран которого прикрыт вязаной крючком салфеткой. На телевизоре — вазочка с пучком ярких цветочков, которые моя бабушка называла «бессмертники». Стоять такие могли хоть всю зиму. Наверное, и дольше тоже могли...