— Клим, ты себя как чувствуешь? — спросила Настя, повернувшись ко мне. — Голова не кружится? Ну, там, слабось, понос или еще что-нибудь?

— Нормально чувствую, — ответил я и даже попрыгал. И головой помотал из стороны в сторону, чтобы проверить, не кружится ли.

— Тогда одевайся! — скомандовала она. — Сейчас у нас... — Вскинула левую руку и посмотрела на здоровенные наручные часы на запястье. — Половина второго. До шести вечера у вас еще есть время. Погуляете, пообедать зайдете в столовую.

— Рыбный день, фу, — скривился Роман. — Лучше в кафетерий.

— Вам бы, Роман Львович, на мучное лучше не налегать, — с совершенно чужими интонациями сказала Настя. Как будто кому-то подражала. Тому, кого они оба с Романом знают. Потому что они оба громко рассмеялись. — Рома, что мы тут топчемся, вдруг Клим стесняется? Пойдем за дверью поговорим.

На лице Романа появилось сомнение. Он посмотрел на меня, потом на открытую форточку.

— А вдруг он... — начал он и замолчал.

— В окно выпрыгнет? — сказала Настя и приподняла бровь. — Ну и дурак тогда. Пойдем, не смущай человека!

Настя ухватила щуплого Романа за рубашку и почти силком вытащила за дверь. Зверь захлопнулась, стекла зазвенели.

Стесняюсь... Я стянул с себя больничные бумажные тряпки, скомкал их и поискал мусорную корзину. Не нашел. Поэтому просто бросил на кровать. Они выглядят одноразовыми, но фиг знает, какие тут порядки.

Оделся. Зашнуровал ботинки. Попрыгал, помахал руками.

Пересек палату подошел к зеркалу. Потер щеку. Странно. Неделю в автоклаве. Борода уже должна отрасти. А щеки гладкие. Кто-то меня побрил, пока я был в отключке? Я представил себе симпатичную медсестричку в полупрозрачном белом халатике. Как она склоняется надо мной с чашкой пены для бритья, и ее просвечивающие сквозь невесомую ткань халатика соски касаются моей груди...

Так, стоп-стоп-стоп! Я уже понял, что у меня ВСЕ системы работают лучше, чем было. Так что, погоди пока, медсестичка, мы с тобой потом пообщаемся. Когда меня в коридоре не будут ждать двое заговорщиков — одна с капитанскими звездами на погонах, другой — с ученой степенью.

Я вышел из палаты в коридор и осмотрелся. Нда, небольшая больничка. Короткий коридор, всего на шесть дверей, стол с настольной лампой, за которым, по всей видимости должна сидеть дежурная медсестра, но она сейчас куда-то отлучилась. Напротив дверей — окна с видом на парк. У одного как раз стоит моя парочка и тихонько болтает.

— А что с верхней одеждой, кстати? — невозмутимо спросил я. — Рубашка, конечно, теплая, но в ней все равно будет прохладно...

— Оставила в гардеробе, — ответила Настя и продемонстрировала номерок на мизинце. — Все, помчали. А то мне уже некогда, работа ждет. Я на обед выскочила.

— А Роману разве не надо работать? — спросил я.

— А я взял отгул на сегодня, — ответил повеселевший Роман. Наверное, обрадовался, что я в окно не выскочил и не сбежал в неизвестном направлении.

На площади стояла статуя Ленина. Вождь мирового пролетариата простирал вперед руку вполне привычным жестом. Из непривычного было то, что на руке у него красовалась модель атома. Шарики электронов на проволочных орбитах вращались вокруг шариков протонов и нейтронов, кучно сбившихся в ядро. Что-то новенькое. Вроде я не слышал, чтобы Ильич как-то отличился на ниве ядерной физики. Бревно таскал, многотомники трудов писал, а вот атом вроде не расщеплял. Впрочем, может эта модель атома символизировала науку в целом. Все-таки этот Соловец явно вокруг НИИ этого загадочного вращается.

И как иллюстрация моего умозаключения между двумя фонарными столбами над улицей был натянут изрядно уже потускневший красно-белый транспарант: «Советской науке — слава!»

На небольшой площади, куда привел меня Роман, было несколько знаковых заведения. «Главпочтамт» занимал весь первый этаж единственного здесь дома, имеющего хоть какие-то признаки старинности. Это была четырехэтажка сталинской постройки, с эркерами, а по верхнему этажу имелись даже колонны. С торца — небольшое крылечко с бело-синей вывеской «Телеграф». На двери листочек с написанным от руки объявлением: «Доступ в БСИ временно не работает». Остальные дома были типовыми, квадратными и безликими. Советский конструктивизм, как он есть. Просторный стеклянный куб с вывеской «Столовая номер один». Перед ним на клумбе с уже увядшими желтыми бархатцами возвышалась статуя щекастенькой улыбчивой девицы с караваем на протянутых руках. Рядом с перекрестком стоял сине-белый киоск «Союзпечать».

Двухэтажный, опять же, бетонно-стеклянный, «Универмаг». Крохотный скверик с двумя лавочками и парой совершенно неуместных здесь вычурных фонарей на три шара. На одной скамейке сидит молодая женщина. Ногой качает коляску, на коленях — книжка.

— Пойдем, нам туда, — Роман потянул меня за рукав куртки в сторону ближайшей улочки. Куртка, кстати, вроде неплохая. Что-то вроде утепленной ветровки. На спине — силуэт горной вершины и белые буквы: «Слет туристов СССР 2021».

Мы прошли мимо типовой кирпичной пятиэтажки, правда кое-чем она все-таки отличалась. Балконы были декорированы деревянной резьбой, что придавало дому немного северно-этнического колорита. А тот самый кафетерий, в который меня тащил Роман, обнаружился сразу следом. Чуть утоплен с улицы в небольшом скверике. Чертовски похожий на «Куйву», в котором я последний раз ужинал в своем мире. Тоже деревянный сруб карельской избы, потемневшая доска на цепях. Только называется бесхитростно «Кафетерий».

Внутри никакого этнического стиля не было. Пол покрыт квадратными плитками, на окнах — простецкие беленькие шторы. За пузатым стеклянным прилавком скучает, подперев щеку рукой, кудрявая темноволосая буфетчица. В волосах — белая кружевная наколка, фартук на внушительном бюсте топорщится кокетливыми оборочками. И никого из посетителей.

— Ой, Роман Львович! — скучающее выражение моментально пропало с лица дамочки. Она разулыбалась накрашенными губами, на круглых щеках проступили ямочки. — Что-то я вас давно не видела...

В ее руке появилось устройство, чем-то похожее на считыватель штрих-кодов.

— Ой, Ларочка, а можно без этого? — поморщился Роман.

— Ну Ромаааан Львович, вы же знаете, такие правила... — протянула она. — Вы же кушать будете, а мне надо отчитаться.

— Да ладно, ладно, — отмахнулся Роман и вытянул вперед правую руку.

Зеленый луч скользнул по ладони, устройство пискнуло. Роман повернулся ко мне и прошептал.

— Протяни руку, как я.

Я послушно повторил за ним жест, стараясь не показывать на лице удивления. Ладонь обдало теплом, устройство опять пискнуло.

— Ой, а чего это? — нахмурилась она, глядя на экранчик с той стороны.

— Номер прививки, — невозмутимо сказал Роман. — Это мой брат из Нижнеудинска, документы в отделе кадров пока.

— А, ну ладно, — Ларочка отложила штуку и подалась вперед. Почти легла своим необъятным бюстом на прилавок. — Что будете кушать? Кстати, пирог с рыбой свежий, Вова только из печи достал!

Мы немного повыбирали из предложенного ассортимента. Меню было бесхитростно напечатано на машинке, а в уголках кто-то с обостренным чувством прекрасного нарисовал красным фломастером цветочки и листики. Я согласился на пирог с рыбой и чай, Роман предпочел ограничиться ватрушкой и кефиром.

Мы составили все это добро на один поднос, я его подхватил и поволок к самому дальнему от раздачи столику. Рядом с окном. А Роман задержался ненадолго чтобы расплатиться. Рассмотреть деньги я не успел. Крутить головой с подносом было как-то несподручно, иначе весь наш обед оказался бы на полу.

Роман плюхнулся на стул напротив меня и подался вперед.

— Клим, я по лицу вижу, что у тебя куча вопросов, — сказал он негромко. — Ты не бойся, спрашивай. Будет лучше, если на твои вопросы я отвечу, а не... кто-то другой.

Ты из тех, кому зеркало нужно, чтобы ровно повязать галстук,