А р и ш а. Господи, какой наглец!

К и р а. Потрясающий! То есть уж мой Лавров на что не ангел, но и он прямо закачался. Но сказал: «Что же, приходите на мой семинар». Тот пришел и, представьте, весьма недурно показал себя. Потом стал работать. Очень успешно. Быстро защитил кандидатскую. Получил группу. Теперь у него докторская готова. Лавров на него не надышится. Как законтачатся — не разорвешь. Любимый ученик. Старшего научного сейчас дадут. А там глядишь, и…

А р и ш а. Старшего научного он не получил. Бармину дали.

К и р а. Вы что-то путаете.

Ариша отрицательно качает головой.

Но как же Лавров?.. Безобразие!.. Вот тебе и любимый ученик! Этот Лавров просто!.. Нет, я с ним поговорю!..

А р и ш а. Ради бога, не надо! Максим будет недоволен. Я ведь так, к слову.

К и р а. Хорошо. Не будем об этом говорить. Хотите еще бутерброд?

А р и ш а. Ни за что! Боюсь потолстеть.

К и р а. Молодец. Вот мы, балетные, всегда удивляемся. Мы танцуем всего двадцать сезонов. Как правило. А в струне всю жизнь. А вы, драматические, можете играть аж до самой смерти, а раскармливаете себя. Срам. Мы так и говорим про ваших — «сраматические»… Батюшки! Так вот почему Максима как отрезало!.. Ну Лавров! Уж я ему выскажу!..

А р и ш а. Ни в коем случае!

К и р а. Ну не буду, не буду.

А р и ш а. Меня другое мучает. Я ничего, ну ничегошеньки не понимаю в его делах. Вы хоть эти слова говорите — «лептоны на нуклонах». А он мне как-то начал разъяснять, что к чему, так у меня в голове зазвенело. Я в ужасе! Мне никогда не разобраться в этих премудростях. Но, может, надо для семейного счастья что-то выучить? Странички две. Это я осилю.

К и р а (улыбаясь). Действительно, они говорят не по-русски, не по-английски и вообще не по-человечески. Бормочут что-то на своем физическом языке. И их может понять только специалист. Они чокнутые. И лучше бы им жениться на таких же чокнутых, как они.

А р и ш а. А я его отчаянно люблю. С самого первого взгляда.

К и р а (после паузы). Тогда имейте в виду… Если хотите чего-то добиться, помните — обычная логика на них не действует. Слова не доходят. Но чувства угадывают. И когда их ткнешь носом, могут понять.

А р и ш а. Вот, играла всю жизнь любовь, а только теперь стала что-то соображать.

К и р а. А это закон. Обязательно надо обо все самой треснуться. (Прислушиваясь, глядит наверх.) Никак, сам изволил явиться. Мы с ним договорились на восемь, а он…

На верхней площадке лестницы появляется  М а л и н о в с к и й. Начинает спускаться. Увидев Киру, останавливается как вкопанный. Кланяется.

Батюшки! Вы-то что тут делаете? В субботний вечер.

М а л и н о в с к и й. Я был в отъезде. Накопились дела.

А р и ш а (взглянув на часы). Поехала.

К и р а. Ну, еще раз — будьте счастливы!

Они целуются. Ариша, кивнув Малиновскому, уходит. Малиновский, спустившись, останавливается около Киры.

Где это вы пропадали?

М а л и н о в с к и й. Ездил на процесс.

К и р а. Ну и как? Выиграли?

М а л и н о в с к и й. Выиграл.

К и р а. Что за процесс-то?

М а л и н о в с к и й. Да там… А впрочем… Моему подзащитному вменялось покушение на разбойное нападение. Статья сто сорок шестая, часть первая, при одиночном действии — до десяти лет. Представляете? А я чувствовал, что тут имел место сговор. И доказал это. И — редчайший случай! — удалось убедить прокурора отказаться от обвинения. Молодец прокурорша. Умная попалась женщина.

К и р а. Так это она, выходит, выиграла процесс?

М а л и н о в с к и й. Все мы выиграли. И вот приехал… Теперь смогу вас видеть.

К и р а. В том-то и дело, что нет. Уезжаю на гастроли.

М а л и н о в с к и й. Надолго?

К и р а. Месяца на два.

М а л и н о в с к и й. Маршрут?

К и р а. Новосибирск, Свердловск.

М а л и н о в с к и й. Можно я также поеду с вами?

К и р а. То есть как? Вы же занятой человек?

М а л и н о в с к и й. Это не ваша забота. Так не возражаете?

К и р а. Разумеется, возражаю.

М а л и н о в с к и й. Почему?

К и р а. А с чего это вдруг меня станет сопровождать в поездке посторонний человек? Это будет выглядеть, мягко говоря, странно.

М а л и н о в с к и й. Есть способ исправить дело. Выходите за меня замуж.

К и р а. Это вы так шутите, да? А я, извините, как говорила городничиха, в некотором роде замужем.

М а л и н о в с к и й. Я говорю серьезно.

К и р а. Само собой. Господи! Обеспеченный холостяк. С устроенной жизнью. И зачем вам самому лезть в это ярмо? Не понимаю.

М а л и н о в с к и й. Что ж, ярмо — это, пожалуй, подходящее словцо. Знаете, мне как адвокату частенько приходится наблюдать распад семейных союзов. Я не о молодых, которые приняли желание за любовь. Желание утолено, и им нечего делать друг с другом. Речь о людях, проживших вместе годы. Но уставших от ярма, которое их хоть и связывает, но эта связь тягостна. Они влачат свои жизни, проклиная и не желая понять друг друга. При счастливом браке иная связь. Когда людям необходимо поделиться друг с другом всем. Когда возникает понимание не по слову, а поперек слова, даже не по взгляду, а по мысли. Когда многим обязаны друг другу и многое прощают, как самим себе. Такие супруги часто даже становятся с годами похожи друг на друга. Вот такой брак я называю счастливым. Такое ярмо носить — дай бог каждому. Я, например, о нем мечтаю. Есть у вас такое ярмо? Нету. А со мной будет.

К и р а. Ну — златоуст! Теперь я понимаю, как вы уговорили прокурора. Ну и все. (Бегло взглянув на верхнюю площадку лестницы.) А вот наконец и мой муж. (Лаврову, показавшемуся на верхней площадке, раздраженно.) Нечего сказать, хорош! Это у тебя называется восемь часов?!

Л а в р о в (спускаясь). Извини, Кируша, но тут такие дела… Здравствуйте, Сергей Михайлович.

М а л и н о в с к и й. И до свидания. (С поклоном уходит.)

Л а в р о в. А ты как будто не скучала?

К и р а. Я принесла тебе поесть. И твоим ребятам. Бутерброды. А в термосе два литра кофе. (Наливает ему в крышку термоса кофе и дает бутерброд.) Садись и ешь.

Л а в р о в. Что за идея? (Набрасывается на еду.)

К и р а. Боже мой! Ты так и не ел целый день?

Л а в р о в. Нет, почему?

К и р а. Это значит — не ел.

Л а в р о в. Перекусил где-то что-то.

К и р а. А что было бы, если бы я сегодня была занята в спектакле? Кто тебя покормил бы?

Л а в р о в. Сложный вопрос. Проблематика выше моего разумения. Неплодотворная гипотеза. И так далее… (Ест.) Да, Кируша, я тебе говорил, что в очередном номере «Леттерс»…

К и р а. Говорил.

Л а в р о в. Нет, я про то, что Френсис сел в калошу. И ведь я его предупреждал! Вот умный человек, а пропустил мимо ушей. Ну почему так бывает? Мы прочли и захохотали.

К и р а. Говорил. Я хохотала вместе с вами.

Л а в р о в. Нет, тебя не было.

К и р а. Значит, я хохотала в одиночку. Но еще больше я хохотала, когда узнала, что ты отдал старшего научного Бармину.

Л а в р о в (весь скривившись). Ой! Вечно ты мне испортишь настроение.

К и р а. А то, что ты испортил настроение Максиму, это не в счет?

Л а в р о в. Откуда ты взяла? Ему плевать на это дело. У него роскошное настроение.

К и р а. Конечно. Человека обидели. Обошли. И все несправедливо. Разумеется, Максим должен быть счастлив. (Дает Лаврову еще бутерброд и наливает кофе.)

Л а в р о в (ест). Хорошо. Пусть это даже моя ошибка. Хотя ты не знаешь всех обстоятельств. В жизни приходится… Без компромиссов, знаешь ли… Так вышло. Но зачем же травить душу?!

К и р а. А затем, что в этом ты весь. Ты поступил возмутительно. И пойми, тебе этого никто не скажет. Ты для них слишком высоко. Только я… Ты обидел талантливого человека. А талант надо…