- Прости… - тушуется под моим тяжелым взглядом и добавляет: - я просто вижу, как ты из-за неё страдаешь, и мне искренне обидно за тебя.

Встаю с кресла и молча направляюсь в сторону шкафа за своим пальто.

Этот разговор начинает меня дико раздражать, понимаю, еще немного и я сорвусь на Ане, которая почему-то решила, что я нуждаюсь в жалости. Но обсуждать с ней свою любимую женщину, пусть мы и не вместе, я не намерен. Эта та запретная территория, на которую лучше не покушаться. Никому.

- Леон, - преграждает путь и заглядывает мне в глаза, сделав паузу, будто решается на какое-то откровение.

- Что ещё? – говорю раздраженно и прищуриваюсь.

Смотрим друг на друга в упор. В голубых глазах затаились разочарование и обида. Ждёт от меня чего-то, только я не понимаю чего. Извинений? Их не будет.

Аня опускает потухший взгляд первой и обречённо качает головой.

- Нет, ничего… - еле слышно отвечает и закусывает губу, отвернувшись.

Я коротко киваю и обхожу её, нервно одергивая пальто. Сейчас всё равно нормального диалога не получится. Нужно остыть, иначе только хуже будет.

Понимаю, она ничего плохого не хотела, но иначе реагировать не получается.

Сажусь в машину и еду в неизвестном направлении.

Квартиру удалось быстро продать, а найти жилье, которое бы удовлетворяло всем мои требованиям оказалось проблематично. Пришлось снять номер в отеле, в котором живу почти месяц. Но туда тоже не тянет.

А туда, куда тянет, мне нельзя, вот в чем загвоздка.

По-хорошему, вообще из города этого уехать стоит на какое-то время. В тот же Питер, хоть и не нравится мне его атмосфера, мрачная и холодная, но и здесь сейчас не лучше. Соблазн, послать все к чертям и заявиться к ней, слишком велик.

По радио играет какая-то сопливая песня про последний поцелуй. Зачем-то вслушиваюсь в слова, улавливаю смысл и еще сильней гружусь. Да блять... Я теперь и в песнях буду слышать то, о чем душа болит?

- Леон Тагирович, ты меня пугаешь, - говорю сам себе, глядя в зеркало заднего вида. Это полная задница. Не думал, что всё настолько плохо.

Телефон в кармане неожиданно оживает. Не хочу отвечать на звонок, но машинально поднимаю трубку, даже на экран не взглянув, и выключаю радио.

- Леон Тагирович, это Ксюша. Помните меня? – сходу тараторит звонкий голос.

Отрываю телефон от уха, чтобы удостовериться, что это действительно подруга Софии, к которой я как-то обращался за помощью.

- Здравствуй, Ксюша. Конечно.

- Обычно я не вмешиваюсь в чужую личную жизнь, но вы меня вынуждаете. Софа прорыдала весь вечер, думаю, из-за кого не нужно уточнять? - такой толстый намек прилетает.

- Догадываюсь, - говорю бесцветно. Из-за тебя, мудака, - это уже про себя добавляю, опять покосившись на зеркало.

- Я за нее очень переживаю и в таком состоянии оставлять её одну не хотела, но ехать ко мне Софа наотрез отказалась. Сказала, что поедет домой, только дома её до сих пор нет и трубку она не берет. Филипп там рвёт и мечет. Если с ней что-то случится, это будет на вашей совести! – обрушивает на меня свою гневную тираду девушка, а у меня холодный пот выступает по спине.

Что она ещё удумала!? С ума меня сведет эта женщина.

- Ире звонили? - первое, что на ум приходит говорю. Сам уже прикидываю, где буду искать Софию.

- Звонили, разумеется. Если бы София нашлась, я бы не стала вас беспокоить. Может, она всё-таки выйдет с вами на связь... Вы только с фразами поаккуратнее там, ладно?

- Я тебя понял, Ксюша. Будут какие-то новости - сразу звони.

Бью по рулю, матеря себя какими только можно словами. Хотел, как лучше, называется.

Жму на газ и мчу прямиком в «Нирвану», очень хочется верить, что София сидит в баре под присмотром этого Мирона. Целая и невредимая.

Потому что я ума не приложу, куда она ещё могла пойти, если даже Коваль её разыскивает…

Звоню Софии на телефон, он, естественно, выключен.

Твою ж!

Меня начинает мелко потряхивать от одной только мысли, что с ней действительно могло что-то случится. Вот до чего доводят благие намерения. Надеюсь, София не наделает никаких глупостей и будет благоразумной.

До бара остается совсем немного, но из-за этих долбанных светофоров приходится ждать, пока загорится нужный сигнал.

Пока стою, смотрю на зимнюю набережную, припорошенную снегом. В первый вечер нашего знакомства мы пили здесь шампанское, разговаривали обо всем подряд и любовались звездами...

Не о том надо думать! Что за розовая вата в моей голове? Ощущение, что теперь и мне двадцать два.

Уже вечер, люди торопятся домой, мелькая темными пятнами на белоснежном фоне.

Готовлюсь, чтобы сорваться с места на зеленый свет, но замечаю вдали у парапета одиноко стоящую фигуру в яркой парке.

Выдыхаю с облегчением, ни капли не сомневаясь, что это София. Мне уже начинают нетерпеливо сигналить сзади, потому что поток машин давно тронулся, а я всё стою.

Коряво перестраиваюсь в соседний ряд и включаю аварийку. Парковаться здесь нельзя, но я плюю на правила и на висящий знак тоже.

Сам уже предвкушаю, что сейчас кто-то щедро отхватит за то, что чуть до инфаркта меня не довел!

Пока пытаюсь выбраться из машины, София какого-то чёрта перелезает через ограждение и задумчиво смотрит вниз на замерзшую реку. Даже знать не хочу, о чем она думает в этот момент...

У меня внутри всё холодеет и замирает от липкого страха, мгновенно проникающего в каждую клетку.

Что она творит!? Стой на месте, женщина!

Как назло, бешеный поток идущих машин никак не прекращается. Открою дверцу - снесут тут же.

На секунду отворачиваюсь, чтобы убедиться в безопасности маневра и выйти наружу, а когда поворачиваюсь, Софии уже нет в поле зрения.

После разговора с Леоном, в котором он четко обозначил, что вместе нам не быть по каким-то совершенно идиотским причинам, домой ехать не хотелось, да и вообще ничего не хотелось. Наступила полная апатия. Ко всему. Из меня будто душу вынули, и теперь я - просто пустой сосуд, который разлетится на осколки от малейшего дуновения ветра.

Конечно, мысленно я подготавливала себя к такому исходу, когда ехала к нему.

Адекватно оценивала ситуацию, понимая, что да, я накосячила. По-крупному.

Повела себя, как ревнивая идиотка с бурной, очень бурной фантазией. Из серии сама придумала – сама же и обиделась. Сбежала, даже не объяснившись, и потом поступала, как последняя сука по отношению к нему… Леон этого совершенно не заслуживал и мог бы меня вообще на порог не пускать после всего.

И я бы приняла его позицию, если бы он без лукавства сказал, что не любит меня больше и быть со мной не хочет, но он этого не сказал. Напротив, дал понять, что чувства никуда не делись, и ему, также как и мне, было больно от собственного решения. Он буквально заставил себя от меня отказаться. Но ради чего?

Не могу смириться с такой реальностью, как бы не пыталась.

Сначала ворвался в мою жизнь ураганом, когда я только-только сумела в руки себя взять и нашла отдушину в работе, а теперь сам же берёт и вышвыривает меня из своей, мнения моего не спросив.

Понимаю, что сама далеко не подарок, и тараканов в дурной голове с лихвой обитает, но я готова над собой работать. Правда готова! И сбегать, поджав хвост, больше не хочу, но он не дал нам шанса.

Чувствовала, что мне нужно выговориться кому-то срочно. Потому что мешанина из переживаний и эмоций, кипящих внутри меня, подобна бомбе, ещё немного и точно рванёт, и как её обезвредить, я не представляю.

Стою на перепутье – куда бы податься?

Филу сейчас не до меня. Он занимается рестораном, в то время, как я отлыниваю от своих прямых обязанностей, занятая душевными страданиями. Ничего не меняется. Чертова стабильность.

Дёргать его в очередной раз из-за этого, честно говоря, просто стыдно. Мужик с утра до ночи впахивает, между прочим для нашего общего блага, а София… как обычно.