- Это даже лучше. Сходи, развейся и выкинь из головы этого мудака. Переживем, поняла?

Сует мне зеркальце и салфетки.

- Давай, приводи себя в порядок и поезжай в кино. Иначе я позвоню Мирону и всё ему расскажу, - шантажирует меня. - Ты ведь не хочешь, чтобы Мирон ему морду набил?

- Безжалостная женщина, - вздыхаю я, понимая, что от своих слов она не отступится.

После обеда еду домой, так как обещала Мирону надеть удобную обувь, заодно переодеваюсь в сиреневый спортивный костюм, а волосы собираю в хвост. Я не любительница спортивного стиля в повседневной жизни, но сегодня решаю изменить своим привычкам.

С Миром мы встречаемся у кинотеатра. Он оплатил забронированные билеты, не взяв с меня ни копейки. Хотя я настаивала, чтобы каждый платил за себя, но Мирон настоящий джентльмен. Спорить с ним было бесполезно, поэтому я поставила условие, что плачу за попкорн и напитки.

С полными руками мы проходим в VIP-зал и оказываемся единственными зрителями на этом сеансе.

Я плюхаюсь на мягкий диван, Мирон садится рядом и говорит:

- Вот это нам повезло. Неужели фильм настолько дерьмовый, что кроме нас на него больше никто не пошёл.

Я недовольно цокаю и ударяю его в плечо.

- Не занудствуй. Неужели тебе нужны какие-то зрители, шуршащие попкорном и мешающие смотреть фильм своими бесконечно звонящими телефонами?

- Нет, меня все устраивает.

- Ну и всё, смотрим фильм.

В зале работает мощный кондиционер, поэтому я даже в костюме умудряюсь замерзнуть и активно ёрзаю по дивану, чтобы хоть как-то согреться.

- Иди сюда, мерзлячка, - не выдерживает Мирон и притягивает меня к себе, обняв за плечи одной рукой.

Я потеснее прижимаюсь к нему и устало опускаю голову ему на плечо, неожиданно обнаружив, что он очень теплый, и до конца сеанса от него не отлипаю.

Фильм оказался не таким плохим, как предполагал Мирон, но второй раз пересматривать его я всё-таки вряд ли стану.

После сеанса мы идём на набережную. Я люблю бывать здесь, особенно по вечерам, потому что отсюда хорошо наблюдать за закатом солнца. Пушистые облака окрасились в малиновый цвет, будто кто-то пролил на них краску. С реки дует легкий ветерок, развивая волосы и обдавая кожу прохладой. Я запрокидываю голову назад и прикрываю глаза, простояв так какое-то время.

- Соф, ты сегодня сама не своя. Что-то случилось? - прерывает тишину Мирон.

Стою у парапета и задумчиво смотрю вдаль. Как бы не крепилась всё это время, понимаю, что всё - это предел. Я так устала от этого дерьма, морально выдохлась. В голове слишком много мыслей, и я не могу никак отделаться от гадкого чувства предательства. Целый месяц я жила в неведении, верила ему, как последняя дура.

- Сегодня случайно узнала, с кем мне изменял Матвей, - я криво усмехаюсь, глядя вниз. – Прямо у меня перед носом. Знаешь, я тут подумала, что это несправедливо. Он слишком легко от меня отделался.

- Что ты имеешь в виду? – Мирон с опаской смотрит на меня и прищуривается, устроившись рядом.

- Хочу ему отомстить.

- Каким образом?

- Не знаю… поцарапать его любимую тачку, например. Он над ней так трясётся. Представляю его лицо, когда он увидит на своем полированном «БМВ» глубокую царапину, тянущуюся от задней дверцы до капота.

- София, ты с ума сошла? Хочешь, чтобы к тебе в гости нагрянула полиция? Тем более, он сам юрист.

- Ну, можно ведь это сделать так, что не докопаешься.

- Не вздумай, - сурово говорит Мирон и разворачивает меня лицом к себе: - слышишь меня? Даже не думай об этом.

Я тяжело вздыхаю и закусываю губу, глядя на друга. В синих глазах бушует океан. Он знает, что я совершенно безбашенная и могу на это пойти.

- Пообещай, что не будешь делать глупостей, - требовательно просит он.

- Не буду, - я вяло киваю.

Он настороженно прищуривается, явно не доверяя моим словам.

- Просто я не понимаю, что в ней такого особенного, что он так легко отказался от меня! – выпаливаю я. – Не понимаю…

Мирон устало выдыхает и притягивает меня к своей груди, заключив в крепкие объятия. Утыкаюсь носом в его футболку и чувствую себя маленькой девочкой. Он всегда знает, как меня успокоить. Ещё со школьной скамьи.

- Ничего особенного в ней нет, кроме отца, у которого своя юридическая контора, - сказал он тихо, упершись подбородком в мою макушку.

- Что? – слегка отстраняюсь, чтобы видеть его лицо, - откуда ты знаешь? – хмурюсь я.

- Соф… - и в этом вымученном «Соф» отчетливо звучат ноты вины.

Мне понадобилась ровно минута, чтобы сложить дважды два. Хотя мой мозг упорно не желал этого делать. Или я просто не хотела в это верить.

- Только не говори, что ты обо всем знал… - выдаю я наконец глухо, - Мирон? - чувствую, как заходится сердце в груди, готовясь выпрыгнуть наружу в любой момент.

В воздухе повисает тяжелое молчание, которое мне кажется вечностью. Замечаю, как он стискивает зубы, борясь сам с собой. Как дергается кадык на его шее.

Мирон крепче сжимает меня, будто бы опасаясь, что убегу. Я понимаю всё по его обреченному взгляду, блуждающему по моему лицу.

Несколько раз бездумно хлопаю глазами и произношу дрожащим голосом:

- Ты... ты всё знал. И давно? – из груди вырывается истерический смешок. – Конечно давно. Только я жила в неведении, как полная дура! Ладно он… но ты, как ты мог, Мир!? – я встрепенулась, пытаясь высвободиться из кольца его рук, но он не позволил.

- Я надеялся, что этот придурок одумается… Не хотел, чтобы ты страдала, - с горечью говорит он.

- По-твоему лучше жить в розовых очках!? Быть с человеком, который совсем недавно делил кровать с другой? – мой голос срывается на крик.

- Соф, прости меня… Я понятия не имел, как лучше поступить. Пытался его вразумить, зная, как ты его любишь.

- Разлюбила бы! – на глазах выступают слёзы, которые я уже не могу контролировать. Да и не хочу. Мой мир полностью рушится в этот миг.

- Прости меня, - шепчет Мирон, обхватив горячими ладонями мое лицо. – Я идиот, знаю…

Я понимаю, что он сожалеет о содеянном, но принять это не могу, потому что… потому что он единственный, кому я могла доверять безоговорочно. Мы дружим с детства, и предательство Мирона оказывается для меня гораздо больнее измены Матвея.

Он стирает большими пальцами соленые капли с моих щек и прислоняется лбом к моему, глядя мне в глаза.

- Соф, ты ведь знаешь, что я никогда бы умышленно не причинил тебе боль...

Делаю глубокий вдох, чувствуя, как воздух обжигает легкие.

- Отпусти меня, - прошу я, тихо поскуливая.

- Не могу. Если отпущу, ты уйдёшь.

- Если не хочешь, чтобы я тебя возненавидела, лучше отпусти…

Он стоит, не двигаясь. В синих, обычно спокойных глазах, теперь воцарился шторм. Видно, как тяжело ему дается это решение.

- Пообещай, что мы поговорим, когда эмоции стихнут. Иначе я не выпущу тебя из рук…

- Поговорим, - эхом повторяю я. - Обязательно.

Он легко касается губами моих волос и медленно убирает руки с моего лица.

Не помню, как добираюсь до дома. Всё будто в густом тумане, и кажется, что это всё происходит вообще не со мной. Но когда переступаю порог квартиры, уже захлебываюсь от собственных слёз. Дамбу, которая всё это время удерживала бешеный поток, наконец-то прорвало. Я реву белугой, и на мой вопль выбегает перепуганная мама.

- София, что случилось? – она блуждает по мне глазами, полными ужаса, и пытается привести меня в чувства, встряхнув за плечи.

Я словно тряпичная кукла повисаю в ее руках. Сил не остается даже элементарно удержаться на ногах. Душу рвет на части. Мне так плохо, что срываюсь на вой, запрокинув голову назад.

Отец с детства всегда мне говорил «не реви, слёзы все равно не помогут». Поэтому для меня они - признак собственной слабости и ничтожности, но сейчас ничего не могу поделать с водопадом, льющимся из моих глаз.

Мать усаживает меня на диван, причитая что-то себе под нос, капает в рюмку какое-то успокоительное, отсчитывая вслух, и заставляет меня залпом выпить.