Я истерически смеюсь, качая головой. Точно! Свадьба... Вот я губу-то раскатала.

- Только представь, какая я идиотка! С самого утра сегодня бегала по салонам: маникюр, педикюр, укладка, депиляция… Платье новое купила. Дорогущее. Белье кружевное. Думала, что он мне за ужином предложение сделает! Ещё ведь в мой любимый ресторан позвал. Сказал, что хочет кое-что серьезное обсудить. У меня даже в мыслях не было… А по итогу, бросил меня, сволочь, как надоевшую игрушку! Не-на-ви-жу-у, - заскулила я, борясь со слезами из последних сил.

Мирон перевел взгляд с меня на подошедшего посетителя, боясь оставить меня одну. Но я понимаю, что он на работе и слушать моё нытье вообще не обязан.

- Я в норме, иди работай, - вру я, чтобы не подставлять друга, но на самом деле ни черта я не в норме. Мне просто охренеть как плохо, хоть на стену лезь.

- У меня смена через два часа заканчивается, подождешь меня? – спрашивает Мирон.

Я киваю и снова делаю большой глоток, чтобы хоть как-то отвлечься от душевных страданий.

В баре играет какая-то ненавязчивая музыка, я озираюсь по сторонам и замечаю, что посетителей становится всё больше. Многие приходят сюда небольшими компаниями, чтобы отвлечься от городской суеты, выпить хорошего алкоголя и просто отдохнуть.

Мы тоже частенько собирались в «Нирване» нашей компашкой, когда Мирону не нужно было на смену. Болтали обо всем на свете, смеялись, курили кальян и просто наслаждались здешней атмосферой, а теперь… Теперь я сижу совершенно одна и пью эту дрянь, наивно полагая, что от алкоголя меня быстрее отпустит.

Бросаю взгляд на столик в самом углу возле кирпичной стены, за которым мы обычно сидели, и закусываю губу. Да чтоб тебя! Это ведь невыносимо.

Неужели я теперь возненавижу всё, что когда-то связывало нас с Матвеем? Тогда мне пол жизни придется вычеркнуть из этого списка. Даже этот бар…

Мирон обслуживает гостей, профессионально разливая алкоголь по рюмкам и делая из этого небольшое представление, время от времени задумчиво посматривая в мою сторону.

Я знаю, что он переживает и хочет меня поддержать. Мирон один из тех немногих людей, кто всегда придёт на помощь, наплевав на все свои дела, и я это очень ценю. Наверное, поэтому и притащилась именно сюда, а не домой рыдать в подушку. Мне категорически не хотелось оставаться наедине с собой.

Прикидываю в уме, насколько быстро расползутся сплетни по всем друзьям и знакомым, что Матвей меня бросил. Меня мутит от мысли, что все, кому не лень будут совать свой нос в мою личную жизнь, но в наше время социальных сетей и смартфонов, к сожалению, это неизбежно.

Тут же достаю телефон из сумочки, захожу на свои страницы и со злостью удаляю все фото с теперь уже бывшим парнем.

Когда остается лишь одна, последняя фотография, сердце предательски сжимается. Скольжу по экрану глазами, разглядывая наши когда-то счастливые лица. В памяти сразу всплывают эти моменты.

Это фото было сделано на двадцати пятилетие Матвея. Тогда я подарила ему фирменные часы с гравировкой наших имен на обратной стороне, отвалив за них все свои накопления, но мне так хотелось его порадовать, что деньги меня вообще не волновали. Я в нем растворилась, и это стало моей роковой ошибкой.

Вспоминаю, как Ксюша отговаривала меня от этой затеи, утверждая, что дарить часы - плохая примета, но я никогда не была суеверной и не придавала значения подобной ерунде. Может быть зря? Нужно было прислушаться к подруге. Хотя, чего теперь гадать и искать глупые оправдания. Факт остается фактом. Он меня бросил ради другой.

Делаю глубокий вдох и уверенно нажимаю на «удалить фотографию». Бросаю телефон на стойку и чуть запрокидываю голову назад, чтобы унять новую волну эмоций. Затем делаю еще глоток. На этот раз напиток кажется не таким горьким и противным, что меня несомненно радует. Хочу напиться посильнее, чтобы вообще ничего больше не чувствовать.

Боковым зрением замечаю на себе чей-то пристальный взгляд и поворачиваю голову вправо. В метре от меня, на другом конце барной стойки сидит какой-то мужик и откровенно пялится в мою сторону. Ни разу не видел, как женщины пьют?

Взрослый, на вскидку лет тридцать пять. Хорошо одет. Густые темные волосы модно подстрижены и зачесаны назад. Широкие брови придают взгляду строгости.

На лице небрежная щетина, но если приглядеться, то она тоже идеально оформлена. Значит, он частенько посещает барбершопы, зачем-то отмечаю я.

Только мужчина совсем не в моём вкусе. Никогда не понимала тягу взрослых мужиков к молодым девушкам. В большинстве случаев это ведь не про любовь, а всего лишь товарно-денежные отношения. Они просто покупают себе красивых кукол. Но и девушек, готовых на такие отношения, я тоже не понимаю. Это ведь унизительно, быть чьей-то игрушкой.

Я вопросительно выгибаю бровь и слегка прищуриваюсь, показывая всем своим видом свое пренебрежение. Чего он так смотрит?

Его губы растягиваются в легкой усмешке, затем он подзывает Мирона и что-то ему говорит.

Мирон косится на меня, нехотя достает бутылку какого-то алкоголя и наливает в бокал, кладет пару кубиков льда, потом подходит ко мне.

- Держи, тебе от того мужика в костюме, - недовольно говорит он и ставит передо мной напиток, затем возвращается к следующему клиенту.

Я опять поворачиваю голову и встречаюсь глазами с мужчиной. Он отсалютовал мне своим бокалом, вероятно ожидая того же самого от меня. Неужели решил меня склеить?

Несколько секунд я колеблюсь, но в конечном итоге равнодушно поднимаю бокал из вежливости и сразу же отворачиваюсь. Всё-таки хорошие манеры мне прививали с раннего детства. «София, ты же леди» - так любила говорить моя бабушка по отцовской линии. В детстве я проводила много времени с ней и меня очень раздражали её наставления, но сейчас понимаю, что благодарна ей за вклад в мое воспитание. И что научила меня держать лицо в любой ситуации...

Смотрю на оба напитка перед собой и задумываюсь. Стоит ли мешать? Или уже продолжать топить свое горе в невкусном виски. Хотя что я теряю? Всё равно планировала напиться и забыться.

Беру бокал с тягучей жидкостью кремового цвета и делаю маленький глоток. Перекатываю напиток по языку, чтобы понять его вкус, и удивляюсь. Немного сладковатый сливочный тут же сменяется терпким кофейным. Несомненно, этот ликер мне нравится куда больше, чем виски. Отмечаю про себя и подпираю голову рукой, наблюдая за ловкими движениями Мирона, пока он творит очередной коктейль, ловко орудуя шейкером.

Не замечаю, как заканчивается ликер, и вновь возвращаюсь к бокалу с виски. И почему я не пьянею? Ведь должна уже.

Телефон вибрирует входящим сообщением. Я с замиранием сердца смотрю на экран и стискиваю зубы от злости, которая сейчас наполняет буквально каждую мою клеточку. Сообщение от абонента «Любимый». Меня передергивает от этого слова.

Морщусь, потому что в моих планах сегодня было не думать о нем совсем. Вычеркнуть из своей жизни, но всё-таки открываю сообщение с еще теплящейся где-то глубоко-глубоко внутри надеждой… только на что? Конечно, я его не собираюсь прощать. Не смогу.

«Сонь, я завтра заеду к тебе? Нужно забрать кое-какие вещи. Напиши, в какое время будет удобно?»

Меня коробит от каждого написанного им слова. Ненавижу, когда меня называют Соней, и он прекрасно это знает. Заведет себе кошку и будет звать Соней, но не меня!

Смеюсь над собой. Нет, ну София, ты просто форменная дура. Надежда умирает последней - вероятно, это про меня. Как и про растоптанное самолюбие, которого у меня, видимо, не осталось.

Какой же подонок! И не постыдился ведь писать мне о своих гребаных вещах, когда я сижу и просто понятия не имею, как это дерьмо пережить. Он даже не задумывается о том, что мне действительно хреново.

Мы расстались почти спокойно, без скандала. Потому что мое воспитание не позволило съездить ему по роже на глазах у десятка людей и покрыть его последними словами, которые он заслужил, хотя очень хотелось! Но Софии нужно держать лицо, чтобы не опозорить фамилию Решетниковых. Вместо этого я просто встала и тихо ушла, как побитая дворняга.