Предстоящая встреча с Мироном отвлекает меня от упаднических мыслей. Пока еду, ощущаю легкое волнение. Мы еще ни разу не ссорились так сильно, обычно хватало пяти минут, чтобы вновь начать разговаривать и забыть все обиды.

Бросаю машину на паркинге и иду в парк, на нашу лавочку. Мирона ещё нет. Я смотрю на часы, обычно он пунктуален и приходит раньше меня. Странно, что сегодня он опаздывает.

Сажусь на лавочку и чертыхаюсь, потому что погода резко меняет свое настроение. Поднялся сильный ветер и набежали темные тучи.

Пока пялюсь в небо, теплые ладони накрывают мои глаза. Я кладу свои как обычно ледяные поверх и не могу сдержать улыбку.

Мир вручает мне плюшевого зайца в медицинском халате и виновато улыбается. В синих глазах читается раскаяние и сожаление.

- Простишь меня? – он протягивает мне мизинец, совсем как в детстве.

Я киваю и чувствую, как подступают слезы. Что совсем на меня не похоже.

Мирон обнимает меня, и я начинаю реветь, как маленький ребёнок, которого сильно обидели. Но на самом деле это слёзы радости. Будто камень с души упал.

- Я так скучал, ты просто не представляешь, - признается он.

- Я тоже скучала, Мир.

Пока мы стоим, начинается дождь и сразу проливной. В парке кроме нас ни души. Мирон хватает меня за руку и тянет за собой.

Мы оказываемся в небольшой беседке, насквозь промокшие, но довольные. Мирон снимает свою олимпийку и накидывает мне на плечи, зная, что я замерзаю моментально.

- Ты же простынешь, - беспокоюсь я, что он остался в одной футболке. – Иди сюда, я поделюсь твоей ветровкой.

Дважды повторять не приходится. Мирон делает шаг и ныряет руками под олимпийку. Одна рука ложится мне на поясницу, а вторая убирает прилипшую прядь волос с лица. Я поднимаю глаза, собираясь спросить что-то и тут же забываю, потому что он целует меня в губы.

На какое-то мгновение выпадаю из реальности, поддавшись поцелую со вкусом ментола. Но с каждой секундой он становится более глубоким и откровенным, а я ощущаю, как в бедро мне упирается что-то твердое. И всё это жутко неправильно.

Как ошпаренная отскакиваю от Мирона и ошарашенно смотрю на него, не мигая. Тонкая ткань спортивных брюк слишком натянута в районе паха. Я тут же отвожу взгляд и мысленно ругаю себя. Дура, дура!

- Соф, - хриплым голосом говорит он, но я его прерываю. Пока ещё не поздно... Или всё-таки уже поздно?

- Ничего не говори. Это минутное помутнение рассудка у нас обоих после ссоры, - стараюсь найти логическое оправдание его поступку. – Давай просто забудем, - тихо шепчу, хотя сильно сомневаюсь, смогу ли? Ничего дружеского в этом поцелуе не было. И мне хочется отмотать время назад, чтобы всё исправить.

- Нет, - усмехается он, - далеко не минутное. Я тебя давно люблю. Но всё время что-то мешало об этом сказать. Или кто-то… - с горечью говорит он и делает шаг вперёд. А я отступаю.

Смотрю на него и понимаю, что вообще не узнаю своего лучшего друга. Это совершенно другой человек. Не тот Мирон, с которым мы вместе делали уроки и рубились в настольные игры.

Я прикрываю глаза одной рукой, понимая что мама была права. Даже Леон это понял, увидев Мирона всего один раз. Выходит, только я ничего не замечала или просто не хотела замечать… И что теперь с этим всем делать?

- Зачем, Мир? – голосом, полным отчаяния, спрашиваю его. – Зачем…

- Что зачем?

- Зачем ты всё так усложнил… Я только взяла себя в руки после всего дерьма, что со мной произошло, и ты опять заставляешь меня в него окунуться. Ты же понимаешь, что это значит? – смотрю на него с тихим ужасом в глазах.

- Послушай, Соф, я не собираюсь тебя заставлять. Все это время я много думал и решил, что должен тебе сказать. Мне надоело притворяться, что ты для меня просто подруга.

- Но я к этому не готова, Мир. Мне в себе бы разобраться. Все как-то разом навалилось. Теперь еще рухнуло то, что казалось мне самым прочным в моей жизни… Наша дружба.

- Это ничего не изменит. Но мы можем стать друг для друга больше, чем друзья.

Что на это ответить я не знаю. Да, Мирон хороший парень, добрый, честный, но он мой друг… и в другом контексте я его никогда не рассматривала. И вряд ли смогу.

- Я не тороплю. Понимаю, что тебе нужно время, чтобы все переосмыслить, - прерывает он неловкую тишину.

Я тяжело вздыхаю, киваю и смотрю на хмурое небо, на котором даже просвета не видно, прямо как в моей жизни. Ну почему всё так сложно?

Дождь немного утихает, поэтому быстрым шагом мы направляемся к моей машине.

- Соф, от кого все эти цветы? – неожиданно спрашивает Мирон, и я понимаю, что всё-таки отправителем был не он.

Я хмурюсь, нервно дергаю за ручку автомобиля и говорю:

- Не знаю. Отправитель пожелал остаться инкогнито.

- Тот мужик из бара, он тебя подвозил в тот вечер? – этот вопрос застает меня врасплох. Откуда он знает?

- Какой еще мужик? – строю из себя дурочку. Почему-то мне до одури не хочется, чтобы Мирон узнал о той ночи. И вообще кто-либо.

- Который угощал тебя выпивкой.

- Возможно, я плохо помню, - уклончиво отвечаю я. – Почему ты спрашиваешь?

- Он приходил в бар недавно. Разыскивал тебя.

- Зачем?

- Сказал, что ты выронила в его машине помаду. Хотел отдать, - усмехается он. – Но это лишь предлог, я прав? – в глазах Мирона плещется недовольство.

- Вполне вероятно, что я могла её обронить. Мне тогда было не до этого, знаешь ли. И вообще, к чему этот разговор? – раздраженно бросаю я.

- Он мне не нравится.

Я ничего на это не отвечаю. Сцен ревности мне только сейчас не хватает.

Подвожу Мирона до его дома, машу рукой на прощание, и когда он скрывается за обшарпанной дверью подъезда, ударяюсь несколько раз лбом о руль. От полученной информации голова готова лопнуть в любой момент. Ну почему, почему именно сейчас? Хочется прокричать этот вопрос в небо, будто кто-то сверху надо мной решил поиздеваться.

Всю ночь я не могу уснуть. И всему виной это дурацкое признание Мирона, будь оно неладно. Мне-то что с этой информацией теперь делать? Почему он столько лет никак себя не выдавал, а сегодня решил вылить мне на голову, словно таз с холодной водой, не понимаю. И эти странные вопросы про Леона очень кстати… Надо бы с ним встретиться и расставить все точки, чтобы больше не вздумал расспрашивать обо мне и сеять смуту в мою и без того усложнившуюся жизнь.

Проблема только в том, что я не знаю ни его номера, ни фамилии. Только адрес, но заявляться к Леону домой уж точно не стану.

Конечно, есть вариант выведать информацию у мамы, но это будет выглядеть подозрительно. С чего бы мне интересоваться их партнерами? Поэтому этот вариант сразу отметаю.

Привожу себя в порядок и еду в «Карамель». Всё-таки работа идет мне на пользу, там я хотя бы могу отвлечься. По привычке бросаю машину на соседней улице и перебегаю по зебре оживленную дорогу. Сегодня светит солнце, но погода всё равно зябкая. Ещё немного и осень вступит в свои законные права.

Едва переступаю порог кофейни, мне навстречу несется Ксюша, жаждущая подробностей нашей встречи с Мироном.

Она чмокает меня в щеку и увлекает в кабинет, захватив с собой два стаканчика капучино и пирожные.

- Ну что, помирились? – нетерпеливо спрашивает она, усаживаясь на край стола.

- Ну, как тебе сказать… - я перекладываю стопку бумаг с одного места на другое, пытаясь набраться духу и всё рассказать, похоже, единственной оставшейся подруге.

- Говори как есть, - торопит она, откусывая "картошку". Ксюха просто обожает эти пирожные и может съесть штук десять за раз, если её не остановишь.

- Всё на самом деле оказалось гораздо сложнее, чем я могла себе представить, - обреченно выдыхаю я.

- Ты меня пугаешь. Что случилось?

- Вчера Мирон признался мне в чувствах.

Ксюша несколько секунд смотрит на меня, не моргая, а потом начинает хохотать, когда приступ смеха отпускает, она меняется в лице.