Я подхватываю ее под руку и завожу в кабинет. Помогаю ей сесть, вручив полный стакан с водой, и сам опускаюсь в своё кресло.

Она делает один маленький глоток и ставит стакан на стол. Пытается держаться и хочет что-то сказать, но тут же прячет лицо в ладонях.

- Ань, что случилось? – подаюсь вперед и внимательно смотрю на неё.

- Я… я не знаю, как о таком рассказать, - захлебывается слезами и всхлипывает. – Господи, я даже не имела представления, что в моей жизни такое может произойти.

- Может, успокоительного?

- Не нужно.

Несколько минут она собирается с духом и начинает рассказывать:

- Я приехала с работы домой и застала маму за просмотром старых фотоальбомов. Она перебирала снимки и плакала, всё прося у кого-то прощение. Сашка как раз осталась ночевать у одноклассницы. Я попыталась успокоить маму, забрала альбомы, думая, что это всё из-за болезни, но она сказала, что должна рассказать мне какую-то правду перед тем, как уйдет… Вы вчера спрашивали про сестер, помните? Я ведь ничего не знала. Оказывается, когда отца посадили, мама уже была беременна. Времена были тяжелые. Многие концы с концами еле сводили. Чтобы вытащить отца с тюрьмы она все деньги отдавала адвокату. Ей самой жить не на что, еще и ребёнок… В общем, она родила девочку и отдала ее в дом малютки, потому что понимала, что одна не потянет. А отцу сказала, что ребенок родился мёртвым…

Я прикрыл глаза, сглотнув плотный ком в горле. Ослабил галстук, потому что воздуха стало не хватать.

Паззл в голове наконец-то сложился. Аня продолжает что-то говорить, а я уже не слышу ничего. Понимаю, что должен ей всё рассказать. Лучше сейчас, пока она не стала тешить себя ложными надеждами отыскать сестру, но как?

Пытаюсь прийти в себя после полученной информации, обдумываю всё и говорю:

- Поехали.

- Куда? – она непонимающе смотрит на меня.

- Увидишь.

Дорогой в салоне царит давящая тишина. Мне на самом деле тяжело это дается. Но Анна имеет право знать правду, как и её мать.

По пути сворачиваю к цветочному магазину и покупаю охапку белых роз. Её любимых.

Когда мы свернули к кладбищу, Аня побледнела еще сильнее и вся сжалась, будто предчувствуя, что очередная правда окажется очень жестокой.

Пусть она лучше всё увидит своими глазами.

Паркую машину возле нужной аллеи, которую без труда найду даже с закрытыми глазами. Эту дорогу я знаю, как свои пять пальцев.

Забираю цветы и помогаю Анне выбраться из салона авто. Она ёжится, оглядываясь по сторонам, и смотрит на меня с немым вопросом в глазах.

- Пойдем, - киваю в сторону узкой дорожки, вымощенной плиткой.

Памятник из белого мрамора заметно возвышается среди других могил. Сверху на нем стоит фигура девушки-ангела, а на самой плите выгравирован Алёнкин улыбчивый портрет.

Я давно к ней не приезжал, хотя раньше ездил сюда каждый день, в любую погоду.

Наверное, просто боялся признаться, что в моей жизни появилась другая женщина, которую я безумно люблю и хочу остаток жизни провести с ней.

Еще каких-то пару месяцев назад и мечтать об этом не мог. Был уверен, что больше не способен на такие сильные чувства, а сейчас места себе не могу найти, потому что её нет рядом по моей же вине.

Когда подходим к могиле с кованой оградкой, Анна застывает в нескольких шагах от неё. Даю ей время собраться с мыслями. А сам вхожу первым и говорю:

- Здравствуй, Аленка. Я тебе кое-кого привез.

Прошлый букет цветов уже успел высохнуть и облететь, засыпав лепестками всё вокруг. Убираю его в сторону и ставлю в вазон свежие розы.

Анна несмело ступает внутрь, несколько секунд безмолвно смотрит на фотографию, а потом вслух читает надпись.

- Боже… - выдыхает она и закрывает рот рукой, когда понимает, что это её родная сестра.

По неестественно белым щекам катятся слёзы. Девушка пошатывается, прикрыв глаза, но я успеваю её перехватить и усадить на скамью, что стоит позади нас.

У нее шок. Она не думала, что за один день узнает о существовании сестры и о том, что её уже как два года нет в живых. Если бы мать призналась ей раньше… но что теперь поделать. Сделанного не воротишь. Ей хотя бы есть, куда прийти.

- Как это случилось? – тихо спрашивает Аня сквозь всхлипывания.

- У Алёны была опухоль мозга. Мы узнали об этом слишком поздно…

- Какой ужас… - она качает головой, не сводя глаз с фотографии. - Мы с ней так похожи. Просто поразительно.

- Мне жаль, что ты узнала об этом только сейчас.

Аня кивает и говорит надломлено:

- Можно мне побыть наедине?

- Да, конечно. Я подожду тебя в конце аллеи.

Когда Аня возвращается назад, обнимая себя за плечи, накрапывает дождь. Кладбище и так не самое приятное место, а осенью царящая здесь атмосфера кажется еще мрачнее.

Аня выглядит потерянной и жутко уставшей, поэтому рабочий день на сегодня для неё закончен. Ей нужно прийти в себя.

- Отвезти тебя домой?

- Пожалуйста, только не домой, - с мольбой смотрит на меня. – Я… я не смогу рассказать матери об этом. Я даже не знаю, как в глаза ей теперь смотреть. Как она с этим жила…

- Не осуждай её. Уверен, ей было нелегко на такое пойти.

- Представляю, как Алёна её ненавидела.

- Вряд ли Алёна вообще могла кого-то ненавидеть. Она была очень добрым и светлым человеком.

- Расскажешь мне о ней?

Я киваю и выруливаю с кладбища.

Когда Коваль поставил меня в известность об открытии собственного ресторана, я не очень-то верила, что из этой затеи выйдет что-то путное… Всё-таки ресторанный бизнес – дело очень сложное и рисковое, к тому же требует больших вложений.

И если оно прогорит, не знаю, как потом из всего этого выпутываться, чтобы покрыть долги.

Да и моего опыта владения кофейней недостаточно для такого масштабного проекта, только Фил совершенно иного мнения. Он почему-то уверен, что я прекрасно справлюсь со своей ролью.

Несколько раз я даже всерьез порывалась умыть руки, пока ещё не поздно, ведь это огромная ответственность, и мои страхи были вполне оправданы.

Но сейчас у меня почти не осталось сомнений, что Фил обязательно доведет начатое дело до победного конца, а я со своей стороны сделаю всё, чтобы ему в этом помочь. Пусть мои слова покажутся глупыми и наивными, но похоже, это заразно. Теперь и я загорелась идеей открытия ресторана.

Целеустремлённости Фила, которая очень тесно граничит с ослиной упёртостью и неуёмной фантазией, можно позавидовать.

Не смотря на образ этакого раздолбая и пофигиста по жизни, который и секунды не может обойтись без своих фирменных шуточек, в бизнесе он совершенно другой и открылся для меня с новой стороны.

Оказывается, Фил мастерски умеет вести переговоры, и делает это так, что люди даже не замечают того, как дали согласие на выдвинутые нами условия. На встречах Коваль максимально серьёзен и собран, но стоит нам остаться наедине, возвращается тот Фил, к которому я привыкла. Снова сверкает своим остроумием и хвалится, какой он молодец.

Последние несколько дней домой мы возвращались только для того, чтобы переночевать, а рано утром уже ехали на очередную встречу, чтобы скорее приблизить открытие нашего заведения.

И мне, естественно, приходится подстраиваться под этот сумасшедший ритм, дабы не гневить господина Коваля и потом не слушать его ворчание на протяжении всего дня.

Сегодняшний день не исключение. Коваль поднял меня ни свет ни заря, потому что у нас деловая встреча в ресторане с каким-то важным человеком, но с каким именно он так и не сказал.

Пока мы ехали до места назначения, успели поругаться по поводу названия нашего детища. Ему пришла совершенно идиотская мысль назвать ресторан в честь меня, но я категорически против этого. По-моему, называть что-то в честь себя крайне пафосно и самолюбиво, а ещё жутко безвкусно, хотя свое имя очень люблю.

- Ресторан «Софи». Мне кажется, звучит красиво, - настаивает на своем Фил, пока мы направляемся к заказанному столику.