- Да ну! Это может надолго затянуться, а я правда не расположен. Завтра пообщаемся.

- Отстаньте вы уже от него. Хотя бы до утра, - решительно заявляет бейба, ни на миг не отходящая от меня даже на полшажочка.

- Да кто его держит-то, Юль? – удивляется Федя под шквал улыбочек и многозначительных переглядываний.

- Алё, хорош зубы сушить, - предлагаю товарищам я, - И кстати, игривые вы мои, а где Забара-то? И чего он хочет? А то меня Жорж с самого порога так напугал, что я и думать ни о чем другом не могу.

- Их благородие прибыли вчера. С ним четверо. Кстати, там двое из тех, кто с Киржачем были. Как специально - точно к нашему возвращению подгадали.

Сейчас на лесном берегу отдыхают. Сюда мы их не приглашали. Сказали, что ты скоро должен быть – заметь, как верили в тебя, Кот! – Федя со значением, внушительно поднимает указательный палец к небу, - Чего ему надо – пока без тебя говорить не стал. Решил ждать.

- Ну, вот и хорошо - пусть еще немного подождет. У меня пока и без него есть чем заняться, - решаю я.

Надо с Йулей время провести. Уединиться, то-сё. Не то, чтобы мне прямо невтерпеж было, все же не тринадцать пубертатных лет уже, но не обижайте тех, кто вас любит – их и так угораздило…

- А чего это она так на тебя смотрела? – приподнявшись на локте и подозрительно прищурившись, спрашивает бейба, убедившись, что она по-прежнему желанна, после первого дубля кувырков, исполненного нами в стиле «камасутропорнохаба».

- Кто? Когда? И как – «так»? – уточняю я у ревнивой рысьей подружки.

- Не придуривайся, Котяра! Я все вижу и не настолько дурочка, какой могу казаться, - заявляет раскрасневшаяся бейба, - Тем более в таких вопросах. Скажи мне только честно: пока меня не было - у вас с ней что-то было?

- С кем?

- С Марго – негодяй! – бейба стучит кулачком мне в бок.

Не больно, просто обозначая свою позицию и символически наказывая подлого и коварного потенциального прелюбодея. И тут же совершенно непоследовательно, однако в своем стиле, делает вовсе уж неожиданное заявление.

- Даже если и было – я все понимаю и прощаю тебя. Но прошу, если у тебя ко мне – всё прошло, скажи прямо. Ну, а если это был просто секс, то и ладно. Ты захотел, она захотела – ерунда. Чего не бывает… Только я ведь люблю тебя, Котичек. По правде, по-настоящему…

Девичьи губки подрагивают, а изумрудные глаза бейбы алмазно блестят предрассветной росой…

И что мне с этим делать?

Глупый вопрос - да, вполне понятно, что.

В общем, дальше все происходит по совершенно стандартной схеме: я заверяю бейбу в её исключительности, неописуемой красоте и полном доминировании в моем сердце, а она, с достоинством английской королевы и плохо скрытым удовольствием принимает мои клятвы. Глупо конечно, но девочке это сейчас необходимо.

Вроде достаточно?

Физически закрепляю успех множества произнесенных слов…

Уф-ф! Что-то я даже устал! И совсем не от секса, а от долгих и витиеватых речей.

Всё – «все довольны, все – гогочут»!

А на улице уже рассвело, наверное.

Пойду-ка прогуляюсь.

Чмокнув Йулю в щеку, ссылаюсь на дела и необходимость проверить караул и выбираюсь на свежий воздух.

Здесь и впрямь рассвет. Тихий, безветренный и безмятежно теплый.

Благодать!

И только один вопрос, подвисший и одиноким листом на ветру колыхающийся где-то на краю сознания, не дает мне полностью слиться с этой природной гармонией.

А что, между мной и королевой Марго, за отношения, на самом деле? Явно ведь присутствует какая-то недосказанность, пусть и почти незаметная, но все же ощутимая. Причем, с обоих сторон. С Джорджиком-то у психофакини ничего так и не намечается. Он явно не её пассажир. Ну, а какое...

Стоп! - чуть не подпрыгиваю от неожиданности, - А это еще что такое?

Они что - все это время ждали пока я «перекурить» выйду?

Полный трындец!

«Сестры» погибшего Матвея одинаково, по-сиротски шмыгают носами:

- А что теперь с нами?

- Да, ничего, - с долей удивления пожимаю плечами, - Какие вопросы? Живите здесь, если хотите. Или идите, куда пожелаете.

А что? Девки они явно работящие, излишествами неизбалованные, в хозяйстве, скорее всего, весьма полезны будут.

- Куда нам идти? Нет, мы лучше с вами останемся, – переглянувшись с «сестрой», решает та, которая, Марина, показывавшая путь к модулю мамми Рамлы, - Можно?

- Можно, - киваю я, - сказал же, - и не дожидаясь слов благодарности, машу ладонью, - Всё-всё-всё, идите отдыхать уже…

Хм, и «Лёня-аромат» тут как тут!

А вот этот факт меня почему-то совсем не удивляет. Куда же без него - с утра, после праздника? Сон алкоголика крепок, но краток. Ну, а теперь с похмелюги страдает, болезный. Обычное состояние. Однако, со слов Олега, мужичок всегда работает хорошо и усердно, пашет старательно, лучше иных непьющих, зная, что вечером получит свой приз – триста грамм заветной влаги. Это наш завхоз придумал, так его к трудовым подвигам стимулировать.

Ну, а вчера, за мое возвращение, Леонид, видать, несколько перебрал. Ведь целая куча разнообразного алкоголя в открытом доступе для всех желающих находилась…

Бедолага Лёнчик, кряхтя, ковыляет в моем направлении, словно зомби почуявший свежую кровь.

Может сбежать от него?

Да нет. Не настолько же я зверь безжалостный.

- Ко-от… - сипит мужик, приблизившись на достаточное расстояние, чтобы своим хрипатым шипением не доставлять беспокойство спящему лагерю.

Не дожидаясь, пока алкострадалец откроет рот еще шире и неизбежно отравит свежесть этого прекрасного утра вонью своего перегара, жестом показываю: «замри и жди». Обреченно вздыхаю и ненадолго занырнув в капсулу, выбираюсь из неё с флягой в руках.

Леня сидит в траве, как хорошо воспитанная собака, терпеливо ждущая хозяина у магазина. Не лает, не суетится и не проявляет ненужного беспокойства. Сказано же: «ждать», вот он и ждет.

- Держи,- протягиваю ему вожделенную емкость. Естественно, не под пробку залитую. А то ведь, как минимум на день бойца потеряем. Но на опохмел ему там, вполне себе достаточно плещется.

- Спасибочки, - Лёня смотрит на меня, как на сошедшего с небес ангела, - Ты человечище, Кот! Дай вам бог с Юлей детишек красивых, - в предвкушении близкой «поправки» он уже вполне доволен жизнью и судьбой и даже остроумничать пытается, сученок этакий.

- Вали-ка ты отсюда, добрый человек, а то сейчас Олег нас с тобой выпалит и тебя-страдальца вечерней пайки лишит.

Трагически округлив глаза, мужик исчезает в кустах, как его и не было совсем.

Ну, вот я и дома…

А не навестить ли мне их благородие, господина полковника Забару, а?

Вот, прямо сейчас.

Может спросонья он менее твердолобым и более приятным в общении окажется?

Вполне себе предсказуемо, что дисциплина в отряде полковника находилась на высоком уровне. Караульный даже не думал спать и доложил командиру о моем приближении, едва только лодка проскользила половину расстояния между островом и лесным берегом.

Под аккомпанемент лягушачьего кваканья и уютный плеск весел о спокойную воду, глава «Форта-Полкан» лично вышел на берег для встречи представителя поселения, независимого от его власти.

- Ну, здорово, Кот! – с характерной хрипотцой произносит он, терпеливо дождавшись, пока я сойду на сушу и «припаркую» плавсредство.

- Если я в ответ скажу, стандартное: «здоровей видал» - это будет выглядеть грубостью? – интересуюсь, с еле заметной заминкой пожимая протянутую руку.

Кстати, рукопожатие полковника было в меру крепким, но без давления. Хотя я вполне был готов "пободаться".

- Да нет, не будет. Нормально, - пожав широкими и крепкими плечами, Забара иронично фыркает, - Если ты все еще точишь на меня зуб за нашу прошлую встречу – могу, как представитель поселковой власти, принести официальные извинения. От меня не убудет. Но ты же сам понимаешь, Кирилл – та ситуация была не слишком в твою пользу. Нужно было разобраться. Что же касается вашего последнего инцидента с Киржачем – это целиком и полностью была его инициатива. «Первого парня на деревне» не просто обидели, а прилюдно опрокинули. Вот этот дурак с пьяных глаз и забыковал. Уж поверь на слово - мне такое совершенно не нужно. Скажу больше: та его стрельба по тебе в степи - шла абсолютно вразрез и с моими личными и с городскими интересами. Ты же сам понимаешь, что это просто месть пьяного обиженного придурка, - Полковник смотрит мне в лицо открыто и прямо, не виляя своими холодными голубыми «арийскими» глазами.