— Вот как? А куда же он мог поехать?

— Готова поспорить, что опять к графу Сен-Полу. Конечно, я не имею право так говорить, но, — горничная подалась вперед и понизила голос, — дружба с этим графом его светлость до добра не доведет. Иной раз кажется, что он сознательно ведет себя к гибели. Как будто пытается забыться. Ох не зря говорят, чужая душа — потемки.

С этими словами Марси взяла опустевшие тарелки и вышла из столовой.

Нарцисса почувствовала укол жалости к Дрейку, но тотчас осадила себя. Натаниэль не был ни слабым, ни тяжело больным. Да, на его долю выпало немало испытаний, но это не повод пускаться во все тяжкие. В этой жизни надо бороться. Хотя бы за себя. А катиться по наклонной — удел слабых. Впрочем, не ей, Нарциссе, рассуждать об этом.

Остаток вечера прошел в унылой сонливости. Стрелки на каминных часах показывали начало первого ночи, но когда Нарцисса задула свечу, свернулась калачиком под теплым одеялом и, закрыв глаза, практически сразу заснула.

Нежное прикосновение к щеке казалось невесомым, частью сна. Словно весенний ветерок коснулся кожи. От этого сделалось настолько легко и приятно, что Нарцисса бессознательно улыбнулась. Он неторопливо обрисовал черты и замер на губах. А еще он пах табаком и терпким парфюмом. Но разве сны могут быть настолько реальны?

Нарцисса сонно приоткрыла глаза и, вздрогнув, тут же дернулась назад.

Дрейк проворно ухватил ее за запястье и потянул на себя, не давая свалиться с кровати. Сухие длинные пальцы коснулись губ, словно приказывая молчать.

— Что ж у тебя за привычка падать при виде меня? — он негромко хрипловато рассмеялся.

— Что вы здесь делаете? — севшим голосом прошелестела Нарцисса.

Сердце выбивало в груди бешеный ритм. Так, что казалось еще немного и пробьет ребра. Она разглядывала его так, будто видела впервые. У Натаниэля было сильное, мускулистое тело. Темные курчавые волоски покрывали широкую крепкую. Что-то изменилось в его облике, но она никак не могла понять что. В отсветах каминного огня черты лица Натаниэля заострились, а синие глаза с крупными зрачками мерцали, будто наполненные таинственным огнем.

Тело наполнила вязкая слабость — бери и делай, что хочешь. Нарцисса наблюдала за происходящим, будто из зазеркалья. Часть ее души истерично забилась за толстым стеклом морока, пытаясь пробить препятствие. От бессилия хотелось плакать, но глаза оставались сухими.

— Вспомнил про условие, — спокойно ответил он и притянул к себе. Холодные ладошки уперлись в его грудь, будто не зная, что делать дальше: оттолкнуть или не сопротивляться.

Уши и щеки заполыхали. Нарцисса не знала куда себя девать от смущения.

— М-м-м. Но разве о таком не стоит предупреждать заранее?

— Боюсь, я слишком пьян и слишком устал для постельных подвигов, — Натаниэль зевнул, но ей показалось, что это не более, чем притворство. Его пальцы скользнули по ее щеке. — Спи. Завтра предстоит трудный день.

Нарцисса открыла было рот, что спросить, но тут накатила волна сонливости. Вместо вопроса, она молчаливо качнула головой и тут же заснула. Чуть усмехнувшись, Натаниэль накрыл ее одеялом, обнял покрепче и еще долгое время лежал, прислушиваясь к мерному дыханию.

Натаниэль проснулся как от толчка и некоторое время лежал, глядя перед собой. В голове мерно гудело от выпитого. Все же у яманского джинна были свои недостатки. Не зря Сен-Пол так недолюбливал “пойло для каторжников”. Дрейк усмехнулся. Валентайн преставился бы раньше, прежде чем успел осилить хотя бы один стакан джинна.

За окном еще царила ночная мгла. На темном полотне шторы покачивались тени ветвей, похожие на скрюченные пальцы. Послышалось мерное цоканье копыт о брусчатку и пьяные возгласы — для кого-то веселье не заканчивалось и с началом утра.

Рядом мирно спала Нарцисса, уткнувшись лицом в плечо Дрейка. Осторожно, стараясь не разбудить, он приподнялся на локте и окинул взглядом женщину. Густые ресницы трепетали во сне, отбрасывая на щеки дрожащие тени. Ночная сорочка задралась до половины бедра, открывая взгляду закинутую на одеяло стройную ногу. В отсветах огня светлая кожа казалась медового цвета. Помедлив, Натаниэль неторопливо провел ладонью по обнаженному бедру и тотчас же убрал руку.

Она изменилась. Сейчас в Нарциссе ничего не было от того образа, который пробудил древнюю кровь. Самая обычная женщина. Красивая, но обычная. Натаниэль почувствовал острый укол обиды.

Дракон тянулся его к Нарциссе. Он желал обладать этой женщиной, и, раз от раза не получая желаемого, был готов сжечь своего хозяина изнутри. Дрейк же стремился подчинить проснувшегося зверя.

Но сейчас Дракон молчал, и Натаниэль со стыдом и сожалением отметил, что мучения оказались напрасными. И что он никогда этого не простит ни себе, ни Нарциссе.

Пробормотав что-то бессвязное во сне, Нарцисса перевернулась на спину. Тонкая ткань сорочки не скрывала ни нежных округлостей с твердыми бусинками сосков, ни тонкой талии.

Натаниэль стиснул зубы, прикрыл глаза и сжал переносицу. “Надо просто встать и уйти”, - подумал он и невольно усмехнулся: в паху заломило так, будто вечность не видел женщин.

Дрейк наклонился и провел губами по шее Нарциссы от ключицы до мочки уха. Едва уловимый аромат бергамота и розмарина, смешанный с тонким женским запахом, щекотал ноздри, туманил сознание. Да гори оно все в Бездне! Он слишком долго держал себя в руках. Пальцы нежно скользнули по внутренней поверхности бедра, поднимаясь выше…

Щеку обожгла оплеуха. Хорошая такая, звонкая. Должно быть, по всему дому отозвалась. Нарцисса перекатилась на бок, соскочила с кровати и, схватив подсвечник с тумбочки, вытянула его перед собой. Смущенная, растрепанная, она выглядела решительно и… трогательно.

— Не подходите! — прошептала Нарцисса. Серые глаза, подернутые пеленой сонной мути, слепо бегали по комнате, словно она не могла увидеть, кому угрожает. — Не подходите! Иначе я за себя не ручаюсь.

Ее реакция обескуражила Натаниэля. Он сел на кровати и примирительно поднял ладони.

— Все хорошо. Я тебя не трогаю.

Но Нарцисса, казалось, его не слышала. Серые глаза, подернутые пеленой сонной мути, слепо бегали по комнате. Губы дрожали, будто женщина беззвучно молилась. Он размахивала подсвечником, словно пыталась предупредить разящий удар. Но откуда мог прийти этот удар, она не знала.

— Нарцисса?

Она не отреагировала. Тогда Натаниэль тихонько сполз с кровати, подошел к ней и помахал ладонью перед глазами. Нарцисса резко ударила подсвечником, но лишь рассекла воздух там, где только что была рука Дрейка.

Натаниэль озадаченно нахмурился. Он знал про защитный лунатизм у ведьм. Но никогда прежде не сталкивался с ним. Крайне редкий и малоизученный феномен. Единственное, что было известно, что защитный лунатизм мог нанести непоправимый ущерб окружающим. Подсознание высвобождало все ресурсы, превращая своего хозяина в магическую бомбу.

— Нарцисса, все хорошо, — стараясь не разбудить и не пугать ведьму еще больше, Дрейк мягко взял ее за запястье одной рукой и потянул за подсвечник — другой. — Ты в безопасности. Ты не одна, я рядом. Я тебя охраняю, слышишь? Все в порядке. Давай мне подсвечник.

Пальцы ослабили хватку, и Натаниэль, осторожно отобрав подсвечник, поставил его обратно на тумбочку.

— Вот умница, — он обнял ее за плечи и подвел обратно к кровати. — А теперь давай спать. Я буду рядом и никуда не уйду.

Нарцисса медленно кивнула и тотчас обмякла в руках Дрейка, как будто силы окончательно оставили ее.

— Значит, защитный лунатизм, — хмыкнул Натаниэль, поправив одеяло на ее плече. — Кажется, я начинаю понимать суть одержимости барона.

— Ореховая Роща. Прекрасная лечебница с лучшими специалистами в области душевных расстройств. Контингент, конечно, не сахар, но у меня есть пара знакомых профессоров, работающих там. Так что условия будут самыми лучшими.

Нарцисса сцепила в замок дрожащие пальцы и слепо смотрела перед собой. В кабинете Дрейка привычно пахло сандалом и было тепло. Но женщине казалось сейчас, что ее взяли за шиворот и выкинули голой в январскую стужу. Каждое слово вонзалось в сознание подобно ножу. Происходящее напоминало Нарциссе затянувшийся кошмар, и она с тоской надеялась, что вот-вот проснется. Однако пробуждение так и не пришло.