— А кто сказал, что я пошла на сделку с ней? — она перегнулась через стол и порывисто провела пальцами по гладко выбритой щеке Дрейка. — В защите все средства хороши, мой милый. Я вижу, как твоя жизнь летит к чертям, и не согласна просто смотреть на это. Ты всегда был таким смелым, таким сильным и честным. Так позволь хоть немного тебе помочь.

Внутри ковырнуло неприятное чувство, что перед бывшая любовница разыгрывает перед ним спектакль, достойный подмостков королевского театра, а не закрытой кабинки кафе. Впрочем, Натаниэль прекрасно понимал желание леди Блекхарт встретиться в этом кафе. “У Монро” славилось местом, где велись неофициальные переговоры на всех уровнях — от чиновников до преступных баронов. И какими бы ни были те разговоры, они никогда не покидали пределов, обитых бордовым бархатом стен.

— Твоя помощь выглядит крайне подозрительно. Особенно в свете последних событий.

— Понимаю. Но, Натаниэль, и ты меня пойми. С тех пор, как в твоей жизни появилась та девица, твоя жизнь превратилась в сущий кошмар.

Надо же, как Аннабель избегает имя ведьмы. “Эта девица”, “она” — будто у Нарциссы совершенно нет имени. Как у вещи. Леди Блекхарт чувствовала ревность и неприязнь и не собиралась этого скрывать. От этого ее стенания казались еще более неестественными и пробудили лишь глухое раздражение.

Дрейк затушил сигарету и достал из портсигара еще одну. В голове мелькнули две мысли. Первая — что он ничего не чувствует к бывшей любовнице, и вторая — что еще одна сигарета обернется для него приступом кашля.

— Чего ты хочешь, Аннабель? Ты прекрасно знаешь, что я не выдам Нарциссу де Виньи. Я являюсь ее опекуном и пока не закончится бальный сезон будут являться таковым.

Ответ совершенно не понравился леди Блекхарт. Она горделиво вскинул подбородок и ухмыльнулась.

— А ты уверен, что госпожа Ливингстон была искренней с тобой? — она вытащила из ридикюля женскую шпильку с крохотным кроваво-красным цветочком и протянула ему. — Знаешь, что это?

Тонкая, едва уловимая магия куснула подушечки пальцев, когда Дрейк взял шпильку в руки. В голову ударила жаркая волна. Несмотря на приятную прохладу, в кабинке стало душно и тесно. Под кожей разлились огненный ручейки, и Натаниэлю невольно стало не по себе — Дракон услышал “Зов” и пытался скинуть цепи

— Это “Зов Драконьей Крови”, - продолжала Аннабель. — Это шпилька, которая позволила Нарциссе Ливингстон склонить тебя на свою сторону. Ведь так сложно отказать той, за которой следует Дракон, не так ли?

— Откуда это у тебя?

— Вытащила из прически той девчонки, когда была в гостях. Она дурит тебя, Натан. Пользуется твоей слабостью, зная, что Дракон подвластен тому, у кого “Зов”. Скажи мне, какие еще нужны доказательства, чтобы ты наконец прозрел! Спрятаться от де Виньи — чем не лучший способ подобраться к тебе поближе? Что если де Виньи сам отправил Нарциссу к тебе под крылышко?

Как он не убил Аннабель, Дрейк до сих пор не понимал. Сейчас, нервно расхаживая в своей комнате, он четко осознал — простого щелчка пальцев хватило бы для того, чтобы переломить шею бывшей любовницы. Никто бы не стал ее искать, а если бы и стали, то ничего бы не нашли — все, что происходит в Драконьем Чертоге, остается в Драконьем Чертоге.

Происходящее казалось нереальным. Вопросы множились, а ответы на них исчерпывались.

Натаниэль со злостью пнул вазу, стоящую возле стены. Горечь и боль от предательства разъедали нутро, подобно кислоте. Если бы Нарцисса сказала бы, что она не писала тех писем, если бы сказала, что “Зов Драконьей Крови” — не ее, он бы поверил. Просто потому что ее слово значило для него гораздо больше, чем все доказательства вместе взятые.

Но она даже не попыталась обмануть его. И от этого становилось еще более тошно и мерзко, будто его приковали к позорному столбу. Даже на Черных Болотах Натаниэль не чувствовал такого унижения, а уж местные надзиратели знали толк в этом.

Дрейк остановился перед окном и судорожно втянул сладковатый аромат заозерских роз. Надо успокоиться и еще раз все обдумать. Разорвать договор он всегда успеет. Но что если Нарцисса действительно работала на де Виньи?

Нет, это вряд ли. Натаниэль видел ужас в ее глазах, как она бледнеет при одном только упоминании барона, и подделать такое нельзя. Хотя кто знает, на что способна ведьма, которую нельзя вычислить даже на детекторе?

Дракон беспокойно метался за грудиной, требуя немедленного оборота. От ярости и боли темнело в глазах — уж лучше бы Нарцисса ночью во сне попыталась ему глотку перерезать, если чувствует такое отвращение. Он пустил ее в свое сердце, а она вывернула ему душу наизнанку.

И все же с ней стоило еще раз поговорить. Мало ли что она писала в письмах! Если она и была связана с де Виньи, то пусть скажет ему, Дрейку, в лицо об этом. И вполне возможно, он даже не убьет ее.

Натаниэль выскочил из собственной комнаты. Обитатели замка давно спали, и это невольно порадовало его. В голове пронеслось, что Нарцисса вполне возможно спит, но он тотчас отмахнулся от нее — ничего страшного, проснется.

В ее комнатах стояла непривычная тишина. Такая, что на уши давила. Ни тихого сопения, ни сонного бормотания — ничего. Артефакт медленно крутился на подставке, расплескивая мазками янтарный свет. Вывернутые полки и раскрытая одинокая шкатулка, брошенная впопыхах на туалетном столике — Нарцисса явно торопилась, пока ее не заметили.

Натаниэль прошел вглубь комнаты и сел за рабочий стол, на котором раскинулся спящий городок. Невидимый ветерок колыхал маленькие кроны, а почти возле окраины дрались миниатюрные жители.

Ее творение. Дрейк даже не обратил на него внимания — все мысли и чувства были отданы боли на растерзание. Как тут можно было что-то заметить? Только сейчас он заметил, что и жители, и здания, и даже деревья — это не серебристые копии, подобно бабочкам, которых он видел по дороге в Эрвендейл. Жизнь, протекающая на миниатюрных улицах, была самая что ни на есть настоящая.

Он завороженно наблюдал за тем, как городовые разнимают драчунов, и невольно улыбнулся. Это было выше всякой магии, с которой он сталкивался в своей жизни. Магия либо облегчала существование, либо служила разрушению, но практически никогда — созиданию. Это было настоящее чудо.

В груди разлилась мучительная тоска. Все правильно. Он сказал, что разрывает договор, и она решила не дожидаться утра. Слишком гордая, чтобы позволить над собой насмехаться.

И в ту же секунду тело прошибла волна боли.

Мороз куснул щеки. Это было, пожалуй, самым первым и реальным ощущением, пробравшимся сквозь замутненное сознание. Уродливое пятно боли пульсировало в затылке, стягивало виски. “Приду в себя, больше никогда не стану спорить с Дрейком”, - вяло подумала Нарцисса и втянула леденящий воздух, стараясь заглушить рвотные позывы.

В ушах шумело, как будто где-то рядом рокотало море, и тонким перезвоном прокатилась жемчужина по хрустальному бокалу.

Ведьма приоткрыла один глаз.

Снег падал хлопьями на черные прогалины. Каждый выдох вырывался белесыми облачками и тотчас рассеивался туманом. Зима? Но откуда?

Воспоминания украдкой вползали в воспаленное сознание. Вот Нарцисса покидает замок. Вот она идет по залитой лунным светом дорожке. Вот перепуганная сова, потревоженная чужим присутствием, слетает с ветки. Ведьме кажется, что кто-то дышит ей в затылок, но, обернувшись, никого не видит. А дальше мир утонул во тьме.

Неужели она пробыла в беспамятстве больше полугода? Впрочем, помнится Натаниэль рассказывал, что в Драконьем Чертоге не бывает зимы. Во всяком случае в обычном ее понимании. Тогда откуда снег?

Ведьма тихонько пошевелилась. По затекшим мышцам пробежала обжигающая волна. Связанные за спиной руки отказывались слушаться, отчего невольно померещилось, будто рук вовсе нет.

В следующее мгновение Нарциссу грубо встряхнули и поволокли между деревьев. От страха ведьма зажмурилась. Происходящее напоминало кошмар, который никак не хотел заканчиваться.