Пальцы едва-едва коснулись спинки и легонько погладили кроху. Один в один, как настоящие перышки. Ведьма громко шмыгнула. В носу навязчиво покалывало, в горле встал ком, как будто у ее начиналась ангина.
Нарцисса положила руку на стол, и малиновка тотчас запрыгнула на раскрытую ладонь. Острые коготки птичьих лапок щекотали кожу. Очертания птички и письменных принадлежностей размылись, и две крупные капли упали на раскрытую тетрадь, испещренную неровными записями. Ведьма подумала, что никогда не чувствовала себя такой растерянной и… такой счастливой.
Она была настолько поглощена мыслями, что даже не услышала шагов за своей спиной. И только когда на стол рядом с левой рукой, шурша оберточной бумагой, лег букет заозерских роз, Нарцисса вздрогнула, инстинктивно накрыла второй ладонью малиновку и подняла глаза на вошедшего.
— А-а, это ты, — растерянно прошелестела ведьма, звучно хлюпнула носом и смущенно сжалась. Услышь ее покойная тетка, на какие звуки способен женский носик в присутствие посторонних, наверняка бы рухнула в обморок.
Натаниэль молчаливо присел на корточки рядом со столом и, заглянув женщине в лицо, осторожно стер большим пальцем влажную дорожку на левой щеке.
— Что тебя расстроило? — тихо проговорил он и наклонил голову набок, давая понять, что готов ее внимательно выслушать.
— Скорее обрадовало.
— До такой степени, что плачешь?
Крылья носа нервно дернулись, и бледные губы ведьмы тронула по-девичьи робкая улыбка. Нарцисса вынула из-под стола руки и убрала правую ладонь.
Малиновка осуждающе покосилась на ведьму и воззрилась на Дрейка черными глазками-бусинками, словно пытаясь понять, кто этот пугающий мужик и что делать. Она неуверенно потопталась на месте и прижалась пушистым брюшком и теплой ладони.
— Невероятно, — только и всего проговорил Натаниэль.
Птица не была похоже на тех полупрозрачных бабочек, что он видел в экипаже, пока Нарцисса спала. Рука сама потянулась к малиновке, но зависла буквально в нескольких миллиметрах от серой головки.
Кроха же по-своему восприняла этот жест. Она испуганно сжалась, следя за каждым движением, попыталась клюнуть чужой палец и пронзительно закричала, когда это не удалось сделать. Дрейк поспешил убрать руку. В настороженном взгляде черных бусинок, мелькнуло знакомое выражение.
— Знаешь, а ведь она очень похоже на тебя, — Натаниэль озадаченно почесал подбородок и усмехнулся.
— Чем же? — удивилась Нарцисса.
— Смотрит также насуплено, словно проклинает.
Лицо ведьмы изумленно вытянулось. Малиновка бросила быстрый взгляд на свою создательницу и так же изумленно воззрилась на Дрейка. Сходство было настолько очевидным, что Натаниэль не выдержал и весело рассмеялся.
— Магия никогда не будет изучена до конца, — улыбаясь проговорил он. — Ее проявления никогда не перестают удивлять. Особенно психомагия. Но вот это, — он ткнул в малиновку, и та снова воинственно нахохлилась, — это действительно чудо!
— Ты сказал “психомагия”? — непонимающе повторила Нарцисса. — Никогда прежде не слышала о такой. А что это?
— Расскажу, но попозже. А сейчас ответить мне на один вопрос, — выражение лица Дрейка изменилось, и Нарцисса почувствовала, как в животе неприятно холодеет от страха. — Кто такой Карл фон Майер и как ты была с ним связана?
Нарцисса удивленно вскинула брови. Улыбчивое выражение застыло напряженной маской, и Натаниэль заметил, как от щек ведьмы отхлынула кровь.
— Мы с ним трахались. Кажется, это так называется.
Она небрежно передернула плечами, будто говорила о каком-то сущем пустяке. Взгляд изменился — стал цепким, сверлящим, словно ведьма пыталась предугадать, как поведет себя Дрейк. Малиновка беспокойно засуетилась на ладони, и Нарцисса осторожно пересадила ее себе на плечо. Птаха ухватилась лапками за ворот и прижалась к шее создательницы, ища защиты.
Ответ совершенно не понравился Натаниэлю. Даже не сами слова, сколько то, как он был преподнесен. В словах ясно слышался металлический лязг упавшего рыцарского забрала. Почувствовав угрозу, ведьма посчитала, что лучшая защита — это нападение.
— Нарцисса я не собираюсь тебя в чем-то обвинять, — начал он, но Нарцисса его тут же холодно перебила:
— Ты задал вопрос, я на него ответила. Что-то не так?
“Да все не так!” — захотелось заорать Дрейку, но вместо этого он поднялся на ноги и подошел к окну. Вдалеке мерцали огоньки города, скованного сонливым сумраком. Слышалось легкое шорканье. Наверняка старик Сандор решил проверить перед сном своих “красавиц” — так садовник называл кусты заозерских роз, к которым он относился едва ли не с большим трепетом, чем жених к любимой невесте.
От приторности драконьей магнолии начинало давить в висках. Натаниэль отрешенно заметил, что раньше он не был столь восприимчив, а сейчас… Сейчас что-то менялось. Не только и не столько вокруг него, сколько внутри.
Он прислушался к себе. Дракон не рвался наружу как прежде, но Дрейк был готов был поставить собственную голову против ночного горшка, что Зверь не дремлет. Он просто ждал. Спокойно и вдумчиво, не торопя события и созерцая происходящее вокруг. И это было настолько странное, незнакомое чувство, что Дрейк на долю секунды выпал из реальности.
Очертания ночного сада и городских домиков размылись. Из тьмы пещеры, словно из глубины веков на него смотрели янтарные глаза Дракона. Черной, будто лакированная, чешуя переливалась серебристо-синими отблесками. Тяжелая цепь сковывала зверя, не давая ему возможности оторвать от пола огромную голову. Его ноздри шевелились в такт тяжелому дыханию, с шумом выпуская клубы сизого дыма.
Ящер не вырывался, будто понимая бесполезность попыток. Лишь смотрел на пришлого человека с такой осознанностью, с таким немым упреком, что Натаниэлю стало не по себе.
Дрейк зажмурился и тряхнул головой. А когда открыл глаза, видение растворилось в аромате магнолии и медовых отблесках светового артефакта. Чертова магнолия! От ее запаха делалось до отвращения сладко во рту, будто он наелся проклятых цветов.
Натаниэль отвернулся от окна и посмотрел на ведьму. Нарцисса по-прежнему сидела столом и настороженно следила за каждым его движением. Ссутулившаяся, как будто стала меньше ростом. На бледном лице ни кровинки, зато серые глаза полыхали воинственной решимостью, будто она была готова кинуться на него с кулаками, если потребуется.
— Это он, верно? — Дрейка внезапно осенила догадка. Наклонив голову набок, он прищурился и медленно двинулся к ней. — Это же ведь из-за него твоя жизнь превратилась в сущий кошмар, ведь так?
Ее губы презрительно дрогнули, а в глазах проплыла тень острой боли — его слова ударили точно в цель.
— Когда тебе восемнадцать, и за твоими подругами, кажется, что также будет и с тобой, — глухо произнесла она, неосознанно и нервно ковыряя под ногтями. Взгляд поблек, будто Нарцисса была мыслями где-то очень далеко, но не здесь. — Все говорят о любви, светятся от счастья, когда тот или иной ухажёр присылает букет цветов или какой-нибудь пустячок в качестве подарка. Ты смотришь на это и думаешь, что так бывает со всеми. И что счастье вот-вот выйдет из-за угла. Нужно только еще чуть-чуть постараться. Лучше учиться, приличнее себя вести… Когда тебе двадцать, и все знакомые вышли замуж, начинаешь ловить на себе косые взгляды и глуповатые шутки. Когда тебе двадцать два, шутки становятся злее и обиднее, а косые взгляды превращаются в невыносимое давление… История стара, как мир, и такая же до безобразия обыденная. Я хотела, чтобы у меня было как у всех. Муж, дети. Семья, одним словом. Когда я встретила Карла, то была безумна счастлива. Не могу сказать, что любила его. Скорее я была влюблена в собственную мечту. А дальше все согласно жанру. Карл говорил, что не может жениться, потому что у него не хватает средств. Потом, что в наше время — брак это не главное. Главное, то, что мы любим друг друга. Этих “потому что” было очень много, а я верила, что для любви не существует преград, — ведьма покачала головой и горестно поджала губы. — Он исчез из моей жизни также стремительно, как и появился. Прихватив при этом средства, которые я откладывала на будущее. Я вернулась домой и принялась отстраивать жизнь заново. Не знаю, что мной тогда руководило больше — то ли девичья наивность, то ли мечта о маленьком уютном счастье. Через полгода я встретила другого. Он оказался другом Карла. Когда фон Майер узнал об этом, он обнародовал нашу личную переписку. Сам понимаешь, девица, сожительствующая с другим мужчиной… Потом в моей жизни появился третий. За ним еще один… Но мечта так и осталась мечтой. Каждый раз, как в моей жизни появлялся новый мужчина, тут же всплывало имя Карла фон Майера.
