В последнюю очередь зашла к дер Варрам. Взглянув на спящих , — гигантского волка и мальчика, мелкого не по возрасту, — едва удержала слезы. Они оба заслужили спокойную жизнь в окружении близких. Дальше додумывать я не стала. Достаточно того, что они сейчас рядом. И Стефан впервые за «дцать» лет разговаривал с отцом по собственной инициативе.
Собственное пробуждение случилось внезапно. В окнах еще ни намека на рассвет, огрызок луны торчал над темным лесом. Я прислушалась: все, как обычно, но что-то не так. Потом это «что-то» заворочалось и пробормотало отборное проклятие на одном из первых волчьих языков. Маркус! Как он умудрился войти в комнату, запертую моей личной печатью, завалиться в кровать, укрыться одним со мной одеялом и разбудить болтовней во сне?
Однако, по его дыханию, я бы сказала, что его намерения чисты, как у младенца. И пока я соображала, как его выпроводить и не перебудить весь дом — не хватало Стефану еще и такого известия — Маркус застонал. Протяжно, тоскливо… Да что же это такое. Кровать у меня внушительная. Чтобы не встретиться с альфой, достаточно перекатиться на другой бок и укутаться в покрывало. Настраиваясь, какие слова я ему скажу, когда он проснется и начнет приставать, незаметно для себя я заснула.
— Эй, соня, я тут прыгаю вокруг тебя уже полчаса. Три раза разогревал кофе. Хорошо, что элементарная магия со мной и делал это прямо здесь, а то весь детский сад пробудился и шастал под дверью. Но потом Бен приготовил что-то умопомрачительное. Похоже на блинчики с паштетом. Детишки потянулись вниз.
Я достаточно выспалась, чтобы переварить такую пространную речь целиком, и открыла один глаз. Осмотрелась. Через задернутые не до конца шторы пробирался нерешительный свет. Ясная погода закончилась. Но вот к чему я не была готова, так это лицезреть Аполлона с полотенцем на бедрах. Маркус склонился в шутливом поклоне, протягивая мне поднос. Там, помимо чашки с напитком, еще и три пухлых булочки с корицей. Не зря я все-таки соизволила разомкнуть веки. Мою любимую выпечку в академии пекут только в середине недели.
— Ммммм… ммм? — ляпнула первое, что пришло в голову. Глаза разбегались. И поднос, и Маркус. За что хвататься… Наверное, мы рано или поздно придем к тому, что не он будет меня соблазнять, а я стану гонять его по комнате. Я попалась в эту ловушку. Достаточно один раз позволить себе секс с человеком (волком), к которому безумно тянет, и все — далее это так понятно, удобно, нормально и естественно.
— Я сгонял в академию, раздобыл булочек, приготовил кофе, пролистал прессу… Я придумал, как объяснить свое присутствие за завтраком. Пока вы на первом этаже рассаживаетесь в столовой, я захожу в дверь. Ну как будто только с уличной пробежки, проведать родственников. Для этого, я посмотрел, нужно перелезть на тот балкон и потом по трубе вниз. Могу даже сделать пару кругов вокруг здания ради достоверности. И…
— Маркус, стоп. Ты столько бегал. А как следует ли ты мылся? Заниматься спортом надо на чистое тело. Пошли в душ? Быстрее, у меня через два часа пара, которую не перенести. А кофе разогреешь в четвертый раз.
Интересно, кто из нас зарычал первый?
В жизни бы не подумала, что в нервной обстановке, наподобие нашей, время полетит с такой скоростью. Дни шли за днями, учебная неделя пронеслась, заканчивались выходные. Их я тоже проводила в стенах академии, так как не видела другого способа физически все успеть.
Маркус оказался настоящей находкой и как преподаватель, и как администратор. Про то, какой он любовник, в дневное время я старалась не вспоминать и полностью доверилась нейтрализаторам.
На самом деле я в нем и не сомневалась. Чего я не ожидала, так это, что он с таким рвением отнесется к новым обязанностям. И его, и папу, если что, не представляла на другом месте, кроме как вечно занятым воеводой.
Здесь же ему приходилось проявить себя в новой сфере. Помимо магатаки, которая стала хитом среди студентов всех факультетов, он вел у оборотней искусство обращения. Разумеется, я сдержала слово и лихорадочно подыскивала замену нашему пенсионеру по, который после каникул передумал возвращаться в строй, — как чувствовал, что год будет тот еще.
Плюс Маркус с одним из головастых физкультурников и двумя ведьмами проводил занятия по математике. Ума не приложу, как престарелая Вильде — она долечивалась в столичном госпитале, однако клялась, что вернется — умудрялась вести этот предмет в одиночку и на всех факультетах. Да, я сама составляла расписание, и все равно загадка. Расстраивалась она что ли.
И курфюрста проявил поистине невероятное умение быть разным, я бы назвала это чуткостью. Спесивые ведьмы табуном неслись к нему в аудиторию. Ну если с этими все понятно, — им в течение всей крючконосой жизни не хватало мужского внимания, — то нейтралы находили в нем пример, как, не имея значительной природной склонности, развить свой магический потенциал. Оборотни — те просто носили его на руках. И явно собирались пересказывать потом своим детям, кто именно учил их делать стойку и контролировать каждую клеточку тела для безболезненного перехода в звериное состояние.
Да, я ревновала. Я давно смирилась с его потерей и тут снова столкнулась с тем, что претендую на неотразимого альфу. Хорошо, что большинство студенток адекватно оценивали, какая между ними пропасть. Однако мои уши все равно улавливали, как менялось их дыхание, когда он появлялся в коридоре, а уж запах… Как только я улавливала шлейф неприкрытой животной похоти, оставленной волчицами, то могла с уверенностью сказать, что здесь проходил Маркус.
Даже вампиры выделяли его среди прочих преподавателей. Но тут вынуждена сказать, что и ко мне эти ребята относились превосходно. Они не выносили открытых проявлений темперамента, что вполне соответствовало моему характеру. Костяк группы составляли мальчики, а с ними я всегда легко находила общий язык. К тому же я по-прежнему отвечала за связь академии с этим факультетом, и все вопросы решались через меня.
Больная тема, но спустя неделю отец с Аделаидой так и не показывались на люди. В его лице мы потеряли не так и много, потому что он толком не начинал. Вместо международных отношений я просто поставила другие пары. А вот графини не хватало. Ее группа организованно выдвинула трех лидеров: двух своих девчонок, Клавдию и ту самую Жозефину, и лекаря Бейлза, с которым я тоже успела познакомиться.
Они следили за расписанием, домашками, дисциплиной. В основном, конечно, сообщали о неподобающем поведении других рас, но выпады одногруппников тоже пресекали. Учитывая тот опыт, который мы получили, при вампирах все время находились представители академии. Кто-то считал их надзирателями, я же видела в них телохранителей. Дежурство несли физкультурники-нейтралы и ведьмы.
Зельда пробовала было намекнуть, что на них в этом году мы перекладываем больше ответственности — на что Сноу с присущим ему воодушевлением возразил, что это лишь подчеркивает растущее влияние всего ведьминского сообщества.
Конечно, ведьмы и вампиры не были лучшими друзьями, и у них тоже случались темные времена, однако с противостоянием оборотней и вампиров эта история не шла ни в какое сравнение. Скорее стихийницы выступали третьей стороной в древнем конфликте, которая если что могла шарахнуть посохом по мягкому месту и тех, и других.
В общем, я бы сказала, что у нас воцарилось хрупкое равновесие. При этом все понимали, сколь многое будет зависеть от того, как скоро и в каком состоянии вернется Аделаида.
Доктор Пенн выписал из госпиталя всех пострадавших в той свалке, и старшекурсники действительно старались держаться от вампиров подальше. При этом Томас, наоборот, постоянно шнырял рядом с Жозефиной, находя все новые и новые предлоги. А Пенн на мои требования разобраться, есть ли в этом какая-то биологическая подоплека, отвечал крайне туманно — мол, мотылька всегда будет притягивать огонь.
— Что вы хотите от меня, первородная госпожа? У нас каждый день травмы. Вчера Щецин, например, с размаху вписался в столб, не заметив его во время оборота. Я не могу все бросить и заняться научными изысканиями. Да и вводных маловато. Вот выйдет Рудольф из покоев графини, будем смотреть, как говорится, фактам в лицо.
