Сейчас у нее необычно для ее возраста обострились и зрение, и слух. Она слышала, как Рудольф, уже выйдя с дочерью в коридор, продолжал наставлять, как вести с себя с тем огромным волком, дер Варром. Слухи не врали: один большой и сильный, второй — хитрый и изворотливый, и девушка между ними. Не такая уж и юница — Дариане триста шестьдесят лет. По меркам оборотней, она находилась в прекрасном равномерном возрасте, а вот по меркам вампиров — ну разве что едва выпорхнула из детской.

И если оба оборотня примерно соответствовали поведению, характерному, по общему описанию, их Домам, то Дариана ничем не походила на бешеную и властную королеву. Волки не признавали этого напрямую, но править всеми кланами могла только Полная Луна. А эта женщина продолжала вести себя как девочка.

Сохранились записи очевидцев, зарисовки, наброски, где на фоне кровавой луны, стояла волчица в полуобороте. Самцы никогда не брали вверх в этом доме, потому что большую часть жизни бегали в волчьей шкуре с красными глазами, а вот дочери первого рода, наоборот, имели достаточно разума, чтобы удерживать себя человеком. И даже ладить с другими Лунами.

— Почему Дариана такая, ну необычная что ли? — Вернон, казалось, только и ждал этого ее вопроса, потому что любил порассуждать о теории.

В то же время спроси она про забитый камин в ее покоях, то сделал бы вид, что не услышал. Он все обещал, что вот вернется из отпуска Дариана, найдет трубочиста, потому что семейство, которое этим занималось много веков… ну и так далее.

— Я ждал, когда вы об этом спросите. Невероятно, правда? — пожалуй, Вернон гордился своим проректором не меньше, чем ее папочка.

Уровень всеобщего обожания Дарианы в академии прямо зашкаливал.

— У меня есть версия, — принялся рассуждать он, — что госпожа Полной Луны воспринимается волками как королева не потому, что она самая жестокая и неистовая в стае, — хотя таких, как я изучил, было достаточно, — а потому что она объединяет. В кланах полно своих сильных альф, здесь другое.

— Ну да, — глубокомысленно протянула Аделаида. — Только все равно непонятно.

— Каждый дом стремится взять к себе волчицу из этого дома. Несмотря на все риски и тот факт, что в последние века безумие в них усилилось, — это ценная кровь, без которой процветание любого семейства видится невозможным. Неслучайно дер Варр женился на троюродной сестре Дарианы по материнской линии. И не забывайте, что без нашего Вольфдерлайна королевский род неминуемо бы угас, потому что с безумной Элизабет, матерью Дарианы, не справился бы никто другой.

Вернон помедлил, словно собираясь с мыслями. Потом, видимо, вспомнил, о чем шла речь. «И я еще считаю, что рассеивание меня убивает. Некоторые всегда пребывают в этом состоянии», — с грустью подумала Аделаида.

— Этот союз стоил ему дорого. Вместо большой семьи он получил одну единственную дочь, заточил жену под домашний арест и все время был вынужден сдерживать ее. Однако Элизабет прожила не так и мало, и не так и плохо. А оборотни обрели настоящее чудо — госпожу, у которой не едет кукуха. Ну, Вольфдерлайн, бедняга, конечно, высушен. Он так и не смог принять ни одну женщину.

— Ректор, простите, но это сказочная чушь. Во-первых иссушают вампиры. Или маги. Но не оборотни, у которых самая примитивная магия и то представлена в минимальных количествах. Во-вторых, даже в наших краях слышали, что маркграф менял любовниц, как перчатки, — незаметно для себя Аделаида высказывала больше заинтересованности, чем собиралась.

— Ах, вы женщина, что вы можете в этом понимать.

От такой свинской логики ей захотелось его слегка прикусить и подсушить. Чтобы сообразил, что это такое и насколько в этом разбираются женщины тоже. Но ректор выглядел так неаппетитно.

Вернон продолжал рыться в бумагах, перекладывая с места на место какие-то приказы.

— Давайте оставим эту нелепую тему. Если помните, мы с вами и с маркграфом обсуждали похищение камня. Вы утверждали, что он не вышел за пределы академии, иначе бы Дариана это почувствовала. Я же рассказала, что мои мальчики сумели найти тело того, кто устроил взрывы.

— Да-да, графиня, вы собирались что-то предложить. Но вошла Дариана, а ее надо было готовить к этой новости постепенно.

— Как хорошо, что у вас такая замечательная память. Я думаю, что не помешало бы провести вскрытие по всем правилам. У нас есть специалисты среди студентов, да и я сама…

В этот момент дверь открылась и в комнату вернулся Вольфдерлайн. Злой и взъерошенный, но намеренный отвертеться от тех обязательств, которые попыталась повесить на него дочь.

— Вернон, скажите, что для меня у вас работы не найдется. Зачем вам старый оборотень, для каких таких нужд?

Аделаида с удивлением отметила, что щеки ее покраснели. Значит, кровь забегала быстрее, что для нее в последнюю тысячу лет никак не свойственно.

— Что вы, Рудольф. Как можно. Ваша дочь прогибается под гнетом возложенных на нее обязанностей. По сути, она тянет все учебную часть, а на хозяйственные дела времени почти не остается. Вы бы справились с ними блестяще. Вон у госпожи Аделаиды пятый день не могут починить камин.

Оборотень оскалился и недобро взглянул на графиню. Впрочем, что-то его в ней заинтересовало, и взгляд отводить он не торопился.

— Так-так, вы предлагаете мне заняться камином графини, возжечь огонь и все такое?

— И не только, Вольфдерлайн, не только. Престарелого профессора Проспи взрывом сдуло с трибуны, в этом году мы его не увидим. А замены на кафедре международных отношений ему попросту нет. Два часа в день, не больше. Я понимаю, что вы заняты делами государственной важности.

Оборотень рычал, не стесняясь. Ему не надо было входить половинчатый оборот, чтобы обнажить огромные клыки на исказившейся вытянутой челюсти. Аделаида чувствовала, что не может отвести глаз. Она всегда считала, что возможность к мгновенным естественным метаморфозам имели только вампиры.

— Госпожа графиня хотела бы сообщить вам нечто важное по поводу вчерашнего теракта. Заодно договоритесь насчет камина. А мне поря, начинается пара. Несколько документов о вашем назначении, я отложил вот сюда. Вам надо лишь вписать в заявление свое имя и расписаться… Здесь и здесь. Это на должность проректора по административным и хозяйственным вопросам. Это — на вступление в наш дружный преподавательский коллектив. Начальная ставка.

Невероятно, но со своей комплекцией Вернон буквально выпорхнул из комнаты, оставив представителей двух чужеродных рас продолжать рассматривать друг друга через большой письменный стол.

Маркграф Вольфдерлайн

Рудольф принюхался и не ощутил ровным счетом ничего: мятные карамельки Вернона, свежие чернила, старательно подретушированный запах самого ректора и… все. Видимо, Сноу увлечен кем-то из оборотниц, иначе не стал бы заказывать выравниватель, который стоит баснословных денег. Весь раздутый рекламой эффект капель сводится к тому, чтобы усилить некоторые ноты, особо ценимые волками.

Сам Рудольф никогда не пользовался такой ерундой. Ему достаточно сильно захотеть женщину, чтобы призыв ферамонов стал оглушительным — причем работал он точечно. Не на всех волчиц, а только на ту, желанную. Правда, признался себе маркграф, когда такое случалось последний раз, он уже и сам не мог припомнить. И человеческие женщины, и волчицы ему не отказывали. Он не питал иллюзий насчет своей неотразимости — значит, осмотрительно выбирал партнерш, за которыми не приходилось бегать.

Сейчас же дер Варр заявился в академию в таком состоянии, что у любого оборотня за километр срывало крышу. Дариана искупалась в нейтрализаторах, и к ней вопросов не возникало, но этот придурок пах, как стая, которая всю ночь воплощала в жизнь Камасутру. Добавить к этому какое-то невероятное количество эндорфинов, дурацкую уверенность, что только что исполнились мечты всей его жизни — и сейчас в аудиториях студентки и студенты начнут друг на друга кидаться, чтобы испытать это хотя бы приблизительно.