Я покраснела. Краска залила не только лицо, но шею и грудь. Не выношу намеков, что Кёнинги ненасытны. С другой стороны, он тоже считает, что то, что случилось сто шестьдесят лет назад, не получило объяснений. И более того, предполагает, что мои таблетки могут быть в этом замешаны. Как это связано с тем, что его письма становились все холоднее и холоднее, свиданий с Элоизой все больше (я и тогда листала газеты), а наша встреча, когда я попыталась с ним обсудить то, что происходит, вообще не состоялась?

— Ты предлагаешь воссоздать эмоции, которые предшествовали принятию обета?

— И это тоже, если тебя это беспокоит, — спокойно отозвался дер Варр, как будто был к этому готов. — Я подниму ежедневники за тот период и твои письма. Я убрал их в архив после свадьбы, поставил защиту от взлома и пожара. Но, прости не мог заставить себя их перечитывать. Одно только не понимаю, почему мы не разобрались с этим раньше.

Может, потому что у оборотней так не принято. Если ты встретил истинную пару, то все прочие перестают что-либо значить, а если нет — то смысл дорожить тем, что не складывается само по себе и требует слишком многих усилий.

— А ты со своей стороны отдай мне, пожалуйста, парочку таблеток, я бы хотел проверить и свою гипотезу тоже.

Маркус так прицепился к этим таблеткам, потому что они не были повсеместно доступным лекарством. Врач, который много лет наблюдал маму, — лечил в данном случае слишком громко, так как ее недуг не поддавался исцелению, — сделал партию для меня. Считалось, что это формула, подходящая для нашей семьи. После смерти Фредерика отец настоятельно рекомендовал отказаться от них, так как у меня появились провалы в памяти.

Столько лет прошло, а четыре упаковки до сих пор хранились в холодильной камере. Само их наличие успокаивало. Но я не собиралась разрушать зарождающееся хрупкое доверие. Будет честно, если каждый получит свои ответы. Как же я умудрилась забыть, как слаженно мы действуем вместе, как понимаем друг друга с полувздоха. В письмах это ощущается иначе.

— Хорошо, напомни за ужином. Как ты себя чувствуешь? За эти два дня ничего не изменилось?

Маркус заразительно рассмеялся. И от этого я тоже отвыкла — как все во мне откликается, когда он доволен.

— Ты же не станешь меня обвинять в том, что я симулировал аффликцию для привлечения твоего внимания? Или что демонстрирую такой выразительный положительный эффект, чтобы убедить в присутствии истинности?

Теперь уже я прыснула от смеха.

— Маркус, помнишь нашу первую встречу на балу, когда ты пытался сыграть роль стрекозла и читать мои мысли? Я попросила никогда так не делать даже в шутку, а главное — никаких выводов, что я подумала, а что нет…

— Так этому правилу недавно исполнилось двести лет, оно все еще в силе?, — притворное возмущение у него получается отменно. Впрочем. Как и все остальное.

— То есть я могу сделать вывод, что ты в порядке? Это важно, потому что папа согласился на время помогать нам в академии. И вы сможете решать дела первостепенной важности лично и хоть каждый вечер. Только не спейтесь.

— Вот это новость, старый пройдоха ничего не делает просто так. Или у него здесь что-то важное, или он всерьез намерен выдать тебя замуж. Я, пожалуй, поживу с тобой и с ребятами. Вампиры рядом, пришлые волки, а вдруг.

— Маркус! Мы договорились.

— Ты разрешила мне к вам ходить.

— Но не ночевать! Не будем проверять мою эмоциональную стабильность прямо сейчас.

— А мою, значит, можно? Если на небе в момент рождения каждого волка из нашего клана светил огрызок луны, то я скотина бесчувственная? Или ты хочешь создать первый в истории тройственный союз волчица-волк-вкусный сочный белый маг? А еще моя Луна традиционно приветствует эксперименты и открыта к переменам.

— Прекрати, сколько можно.Взгляни на это с другой стороны. Вчера днем я и не подозревала о твоем появлении в академии, о вампирах, снятии обета. Ну и обо всем остальном. Ты в состоянии дать мне время? И я в который раз повторяю, что мой выбор вовсе не обязательно будет в твою пользу. Прими это.

— Дарриа, я тоже повторю столько раз в день, сколько понадобится. В наших с тобой интересах разобраться, что и почему пошло не так, когда юная госпожа двух Лун согласилась стать моей женщиной. Помочь мне справиться с болезнью и вернуть сына — так это вообще гражданский долг… Ладно-ладно, дурацкая шутка… Но замены мне в моем Доме нет и близко. Ярист еще не полностью оправился после тех ран. Чертовы смутные времена. Мы буквально в прошлом году потеряли двух перспективных военачальников. Вольфдерлайн, конечно, мастер своего дела, но даже он не сможет создать такую видимость из помета и палок, которая будет отваживать от нас врагов.

— Вы с отцом как будто сговорились. Веками все тихо и гладко, и тут каждый взывает к моей ответственности перед свободным народом.

— Мы умеем ждать. Просто дождались своего часа. Пойми…, — последнее он зашептал в районе моего уха. — Мы загнаны в угол. Либо умирать, либо договариваться.

Я замерла, не в силах переварить услышанное.

— Ты хочешь сказать, что мы с отцом сможем тебя уговорить?

Теперь Маркус стал серьезным на весь свой статус и возраст.

— Я уверен, что мы найдем вариант, который примут все три Дома и сочтут его неоспоримым. Я не стану рвать соперников. Ты не поддашься своим страхам и изучишь детали нашего прошлого. Вместе мы выберем дорогу и пойдем по ней.

«Даже если кто-то будет страдать», — подумали мы оба, но слова здесь ни к чему.

— А ты, кстати, в курсе, что кристалл украли и вся академия ходит на цыпочках, чтобы эта новость не дошла до тебя?

— Просто это максимальная степень секретности, — улыбнулась я.

— Ааа, ну я так и понял. Судя по тому, что искать не торопишься, ты даже знаешь где он.

У меня сегодня две пары, но куда важнее другое — необходимо посетить занятия у всех новичков в академии. У Маркуса я уже была, на свою голову. Оставались еще два преподавателя и де Стайн. Папа сегодня, разумеется, не начнет. Зная его, можно быть уверенной, что он составит расписание таким образом, чтобы выходить на пары несколько раз в неделю, а сунет нос в управление — по полной программе. Последнее меня не волновало. Пускай, сам посчитает расходные статьи и убедится, что мы и так экономим на всем, на чем возможно. Сговорчивее будет при распределении социального бюджета объединенных княжеств.

Навстречу мне попался взволнованный молодой вампир. То ли Бойлли, то ли Бейл.

— Госпожа Дариана, где я могу найти своего куратора? Классный час закончен, и она ведет у предпоследнего курса оборотней где-то наверху.

У меня шевельнулось неприятное предчувствие. Зачем Вернон сразу отправил Аделаиду к старшекурсникам? Это весьма опрометчиво; сначала требовалось утвердить учебный план, провести несколько тестовых занятий. Вон Маркус напортачил уже на первом. А при всей любви к своему народу между подрастающими вампирами и волками — огромная разница в умении сдерживать низменные порывы.

Здравый смысл подсказывал, что Аделаида, рассудительная и, чего греха таить, пожилая особь, выдержит эти полтора часа и объяснит молодым зазнайкам, что преподавателя, какой бы расы он не был, надо уважать. Неприятные комментарии придется пережить, а сильно отличившимся волкам скорее всего поможет наш безотказный доктор Пенн.

— Напомни, пожалуйста, как тебя зовут. У меня чудовищная память на имена. Какое у тебя дело? Возможно, я смогу помочь: я как раз направляюсь на занятие к госпоже Аделаиде и все ей передам.

— Меня зовут Бейлз, верховная госпожа, — очень лестный титул, который носили только стихийницы, определенно, юный вампир — не промах, — я проводил эксгумацию по приказу ректора, но госпожа де Стайн приказала обратиться к ней, если найду что-то вопиюще странное.

— И ты нашел, Бейлз? Я второй человек в академии после ректора. Покажи мне, что тебя так взволновало. И мы доложим вашему куратору все, как есть, до последней запятой.