— Я… — Слова не шли. — Я… я… не могу пойти, Нэйт. — Мой голос прозвучал так тихо, что я не уверена, что он меня услышал. — Не с мамой и всеми… Я… я не могу.

— Эбби…

— Это моя вина, — отстранившись от него, заявила я, внезапно нуждаясь в том, чтобы он услышал правду о моем поступке, желая, чтобы Нэйт точно знал, что я за человек. — Я выпила и села за руль. — Слова вырвались прежде, чем я успела попытаться их остановить. — Я была пьяна. И я разбила машину. И Том погиб. Это все моя вина.

Нэйт секунду смотрел на меня, затем снова обнял, пока мои слезы впитывались в его рубашку.

— Это все из-за меня, — шепчу я.

— Но ты не…

— Ты не понимаешь. — Я оттолкнула Нейта, сердито мазнув по залитым слезами щекам тыльной стороной ладони. — Том мертв. А я нет. Видишь? Я вела машину и жива. Это неправильно. Это несправедливо.

— Я не собираюсь притворяться, будто понимаю, через что ты проходишь, — мягко сказал Нэйт. — Но вы оба сели в машину. Ты не заставляла Тома. Он тоже мог вызвать такси.

— Да? Ну, Тома здесь больше нет, так что это освобождает его от любой вины, так ведь? Гораздо труднее ненавидеть кого-то, кого… больше нет, когда есть живой, дышащий человек, идеально подходящий на эту роль. Просто спроси мою маму. — Я посмотрела на него. — Ты можешь уйти, если хочешь. Тебе необязательно оставаться.

Нэйт покачал головой и положил свои руки на мои.

— Я никуда не пойду, пока ты меня не прогонишь.

***

В тот день мы с Нэйтом не разговаривали по дороге на кладбище, и я была благодарна за то, что он не спрашивал о моих чувствах. Я бы не знала, как облечь в слова весь этот запутанный клубок эмоций. Я переоделась в белую футболку и длинную юбку с узором «пейсли», но по-прежнему прижимала к груди большую соломенную шляпу.

Выглянув из окна машины, я увидела, как паренек на скейтборде пробирается через встречный поток пешеходов. Пламя на его шортах совпадало по цвету с туго закрученными в спираль локонами на голове, а на флуоресцентно-зеленом гипсе на левой руке красовалось изображение чего-то похожего на череп. Внезапный приступ зависти ударил меня в грудь, и я пожелала снова стать такой же молодой, не обращающей внимания на бурю сложностей, которые возникают, когда вырастаешь.

— Я буду здесь, если понадоблюсь тебе. — Слова Нэйта заставили меня подпрыгнуть, и я огляделась. Мы уже подъехали к кладбищу, он вышел из машины и открыл мою дверь. — Потрать столько времени, сколько тебе нужно.

Стоя у свежей могилы Тома, я смотрела на безделушки и цветы, возложенные для него всего несколько часов назад — розы и хризантемы, свечи, плюшевые мишки и фигурки ангелов. Казалось, многие, многие люди пришли попрощаться с моим братом.

За этим последует надгробие, хотя здесь у меня не будет права голоса, решение будет приниматься без моего участия. Мама, скорее всего, выберет аляповатый камень с херувимами, несущими арфу. Она всегда выбирала то, что считала лучшим для Тома, даже когда он не соглашался.

Отогнав мысли о матери, я хотел опуститься на колени, ощутить мягкую землю и позволить ей скользить сквозь мои пальцы. Но гипс на ноге упрямо не позволял мне наклониться, поэтому я стояла, слушая птиц и ветер в деревьях, и чувствовала солнце на своей шее.

Я представила Тома рядом с собой, безупречно одетого в черное с головы до ног, руки сцеплены, голова опущена — серьезный на первый взгляд, но на самом деле на его лице сияет улыбка. Он очаровал бы всех, кто пришел попрощаться с ним. Несомненно, он даже рассказал бы пару анекдотов.

— Значит, это все, Томми? — сказала я вслух, начиная воображаемый разговор с братом, мой голос звучал странно и жутко, как будто принадлежал кому-то другому. — Ты уходишь навсегда?

«Похоже на то, — услышала я его слова в своей голове. — Но с тобой все будет в порядке, Шебби».

— Нет. Не будет, Том, — прошептала я. — Я никогда не буду в порядке без тебя. Ты был тем клеем, который держал все вместе. Ты знаешь это.

Я услышала смех Тома, представила его широкую ухмылку.

«Ага, Крэйзи Клей».

— Нет, — прошептала я. — Суперклей.

«Лиам позаботится о тебе, — тихо ответил он. — Хотя ты прекрасно знаешь, что можешь позаботиться о себе сама».

Я смахнула слезы со своих щек.

— Я не могу быть с Лиамом. В конце концов он возненавидит меня за то, что я сделала.

«Тогда как насчет этого парня? — Том мотнул головой в сторону Нэйта. — Он часто крутится рядом. Он кажется милым».

Я посмотрела на Нэйта.

— Он такой, — тихо произнесла я. — И он единственный, кто понимает, потому что тоже не смог тебя спасти.

Сейчас

Эбби

Я проснулась задолго до того, как прозвенел будильник, мои мысли метались, пока откидывала одеяло. Сегодня как раз вторник после Пасхи. День, в который Лиам обещал позвонить. Я вздрогнула, но не от холода в воздухе — всегда настаивала на том, чтобы спать при температуре, которую Нэйт называл минусовой, — а от волнения. Посмотрела на Нэйта и тут же почувствовала, как на мою голову сваливается груз вины, прокладывая себе путь вниз по позвоночнику, заставляя каждый волосок на моем теле встать дыбом.

Я прокралась в ванную комнату, сделав ее своей на следующие сорок минут. В доме царила жуткая тишина — совсем не то, что в последние несколько дней. Пол и Линн уехали накануне. Обычно их отъезд вызвал бы у меня грусть, но это немного приблизило завтрашний день, то есть сегодня.

Пока принимала душ, намазывая тело густым, насыщенным гелем для душа с ароматом миндаля и цветущей вишни, я гадала, подойдет ли Лиам достаточно близко, чтобы заметить аромат на моей коже, может быть, даже протянет руку и почувствует, какая она мягкая. Я велела себе остановиться. Он сказал, что позвонит сегодня, а не что мы встретимся. И даже если мы встретимся, то только для того, чтобы закончить разговор, разобраться в себе и двигаться дальше.

Но пока я тщательно наносила тональный крем и румяна, подводку и тушь для ресниц, каждый мазок кисти шептал о том, для кого это делаю. Я, повторяла себе, я делаю это для себя. Мне нужно почувствовать себя хорошо, более уверенно. Таким образом, если Лиам предложит что-нибудь, я смогу сказать «нет».

Пальцы слегка дрожали, я уложила волосы в одну из тех причесок, которые видела в журнале «Хорошее домашнее хозяйство», но так и не решалась попробовать. Такие прически всегда выглядели шикарно, и, когда я наконец осмелилась оценить себя в зеркале, пришлось признать, что выглядело это неплохо. Гены моей матери благословили меня явным отсутствием седых волос, и мне все еще не требовалось окрашивать их и подкрашивать корни каждые несколько недель.

Когда вернулась в нашу комнату, Нэйта в постели уже не было, и я вздохнула. Натянула одежду, которую аккуратно разложила вечером, — черное платье и туфли с серебристым каблуком. Наряд для работы, который хорошо подчеркивал мою фигуру, но не выглядел достаточно откровенным или коротким, чтобы кричать о прелюбодеянии во всю мощь своих шелковистых легких.

Не то чтобы у меня имелись намерения заняться чем-либо с Лиамом. Я не могла. Если бы снова встала на этот скользкий путь, на этот раз я бы со свистом пронеслась вниз, до самого дна, без возможности остановиться или перевести дух.

— Ух ты, — восхитился Нэйт, когда я вошла на кухню.

Сара подняла голову.

— Да. Это платье тебе очень идет, мама.

Они сидели рядом друг с другом за столом во время завтрака. Он с кружкой кофе «Лучший папа на свете», которую Сара подарила ему, когда ей было четыре года, она с недоеденным куском тоста, и оба читали газету. Нэйт брал спортивный раздел, Сара — развлекательные новости. Временами они казались больше похожими на супружескую пару, чем мы с Нэйтом.

— Ты не идешь в спортзал сегодня утром? — спросил Нэйт. Когда я покачала головой, он смахнул крошки с галстука, сложил газету и спросил: — Важная встреча или что-то вроде того?