Мерзок оказался односельчанин и недобр. Или не вспомнил, как Марис Стронберг за ней ухлёстывал, или поверить нельзя было, что хозяйский сынок всё ж женится на ней. Марис и вправду мог этого не делать, запоздало поняла Лиз. Власти над нею и физической силы у него хватало, чтобы получить её без всяких обязательств. Вдруг, действительно… любил? Мама!

Не заботясь о судьбе лошади – а ведь гадкий старик мог увести кобылку на свой двор, Элиза побежала к когда-то родному дому. Выглядел домишко неважно, крыша почти провалилась в одном месте, забор едва стоит… Элиза не хотела знать заранее, что случилось с его обитателями.

– Есть кто живой? Девочки! Девочки!

Худенькая фигурка в горе обносков – одна рванина поверх другой – сгорбилась над слабо тлеющим очагом, отчаянно дуя на красноватые угли, пыталась возродить пламя.

– Мирабела! – Элиза бросилась к сестре. Та отшатнулась.

– Лиза… да что это… неужели живая?

В крохотном треугольном личике, в голосе сестры была безнадёжность. Смерти, потери – всё уже было в её тринадцать лет.

– Мирабела… – спокойнее повторила Лиз, стараясь ещё более не напугать сестру. – Ох, бедная моя! Где Нонна, Марсела, Селена? Про маму я знаю уже…

Слёзы капнули на угли. А маленькая Мирабела смотрела сухими глазами, свои слёзы она, похоже, уже выплакала. Девочка села в какие-то тряпки, прямо на пол.

– Да, мама… Когда ты уехала, всё стало не так. Мама говорила, что тебе будет лучше. Правда было, Лиза?

Сестра только усмехнулась.

– Я не голодала.

Для Мирабелы это было признаком благополучия.

– Тогда хорошо. Через неделю приехали за Ренатой. Какой-то господин пошептался с мамой, денег ей дал, она велела Ренате собираться, а нам ничего не сказала. Селена потом сказала, что, наверное, ему маленькие девочки нравятся, и Рената не вернётся назад…

Элиза до боли сжала губы. Она не знала, кто из слуг Хусейна Лалие забрал для неё малышку сестру в качестве живой игрушки, только память об этом покорёжила души младших сестёр. Посланник оставил после себя дурной след.

– У Ренаты всё хорошо, она со мной живёт… жила, пока не поступила в школу.

– Школу? – глаза Мирабелы расширились. В голосе прозвучало неверие и зависть. – Она, что, учится?

Элиза впилась зубами в верхнюю губу, чтобы не расплакаться. То, что она считала естественным для человека, её младшей сестре казалось роскошью.

– Но послушай, маленькая… ведь Селена же занималась с вами…

Мирабела вздохнула с недетской горечью.

– Селена уехала в город. Сказала, что будет работать и сама выкует свою судьбу.

По торжественности тона Лиз поняла, что фраза Селены.

– Давно?

– Еще до того, как Лин потерялась.

Похоже, именно об этом писала сыну Лаймен Стронберг. Тему Линеты начинать было жутковато.

– Что произошло с Лин?

– Она с ума сошла, – просто пояснила девочка. – Сидела всё на крыльце, сидела… бормотала, что Раймонд вот-вот её заберёт да они поженятся. Потом начала говорить, что он уже её муж… а однажды решила, что он её ждёт в лесу, ей надо идти к нему. Маме было совсем плохо, старших никого, вот мы и не уследили, как Линета сбежала.

От безыскусности повествования сердце Элизы сжимало будто крепкой рукой. Сёстры нуждались в ней, пока она занималась лишь собственной жизнью.

– А где Нонна, Марсела? – спохватилась она. – Они-то живы?

– Нонна в кровати лежит, у неё болит внутри, – из недр домика действительно донёсся лающий кашель.

– А малышку мы попросили Георга забрать. Она там помогает по хозяйству.

Марселе всего семь лет, но вряд ли жена брата щадит «обузу».

Элиза не удержалась, крепко-крепко обняла сестру.

– Я теперь не уеду. Будем вместе. Сейчас я добегу до Андреса, скажу, что вернулась, и попрошу еды.

Мирабела глянула с удивлением.

– Зачем до Андреса? Лучше Георга попросить.

Но Лиз уже убегала, охваченная волнением. Конечно, нет, только Андрес поможет им!

Возникли трудности с тем, где разыскать Андреса Ресья. Дом, который односельчане строили им на свадьбу, стоял пустой, с провалившейся крышей. Чего Андрес так и не достроил его? Жил бы себе в удовольствие… Элиза поймала за хвост воспоминание, похолодела, аж мурашки с плеч побежали на руки. Марис грозился Андреса отдать в солдаты. А вдруг так и поступил? Она тогда не простит мужу…

Элиза печально улыбнулась. Всё равно – муж. Сердце томится по другому, а в голове Марис. Муж.

Бросилась к старому дому семьи Ресья. Вышла сестра Андреса, Сюзана, грудного ребёнка держала на руках – а самой-то ладно если семнадцать минуло! Удивления особого не высказала, осмотрела Элизу и ткнула пальцем на восток.

– Андрес живёт там, на подворье старосты.

Где располагался самый богатый дом их деревни, Лиз знала. Вот только какая тропка привела её Андреса… Сюзана уже шла прочь.

Женщина добежала до указанного подворья за десять минут, задыхаясь, заколотила в ворота. Да, тут была не только дверь в дом, просторный двор обнесён воротами. Со двора неслось мычание коровы, блеяние коз, а с дороги под столбы бодро шмыгнули рыжие куры. Створка ворот отошла.

– Вот полоумные, стучат как на пожар!

Элиза стояла лицом к лицу с Андресом.

И смогла только раскрыть рот, замычать. Андрес, её Андрес был одновременно и не им. Раздались вширь плечи, наметился живот, пополнели щёки, а ясный взгляд стал хмурым, циничным, неприятно сверлил из-под нависших бровей.

Романтическая встреча не задалась.

– Чего надо?

– Андрес… это же я…

– А это я. Надо чего, спрашиваю?

Лиз попыталась снова.

– Я вернулась домой, Андрес…

– Поздравляю. Потаскух только в деревне недоставало.

– Андрес! – задохнулась Элиза. – Как ты посмел! Ты же любил меня!

– Любил – разлюбил, – цинично хмыкнул бывший жених. – Как только ты за Стронбергом убежала да легла под него ради выгоды.

– Это неправда! От меня ничего не зависело!

– Слушай, – Андрес воровато как-то оглянулся, – мне это уже не интересно. Было и прошло.

В сердце будто загнали острую щепку. Было больно. Рушился мир. Но… не совсем, не до конца.

– А как ты… почему ты живёшь здесь…

– Дорого-ой, – в воротах обрисовалась дородная блондинка. Лицо толстое, за щеками почти глаз не видно. По-хозяйски обняла Андреса Ресья за талию. – Что стоишь здесь? Кто пришёл?

Дочка старосты – узнала Элиза. Средняя. Но и та узнала соперницу. Набрала воздуха, отчего немалая грудь раздулась более и приподнялась, по-жабьи шлёпнула губами.

– Вот чудо, девка господская заявилась! Думали, что подохла уже.

– Марита, – хмуро одёрнул её Андрес. По глазам было видно, сравнил сохранившую стройность и гибкость Лизу с дочкой старосты, не уступавшей бочонку в обхвате, и разозлился оттого ещё более. Буркнул. – Ну что смотришь, жена Марита моя. Да, жена. Вот, вышло так.

Быть простым «вышло так» Марита Ресья явно не собиралась. В голос добавилось визгливых нот, свободная рука уперлась в область талии.

– Жена, и любимая! Два года меня на руках носит мой муженёк…

– Не надорвался бы, – не удержалась Элиза. Лицо Мариты побагровело.

– Завидуй молча, подстилка господская! Никому не нужна стала, оттого и прибежала, поджав хвост?!

Элиза молча пожала плечами. Смысла рассказывать об истинном положении дел этим двоим она не видела.

Женщина развернулась, пошла по дороге прочь. Андрес догнал её, не обращая внимания на визги жены.

– Лиза! – схватил за руку, разжал пальцы под устремлённым на них взглядом женщины. Помялся. – Ты… это… не ходи сюда. Анвар – отец Мариты – за такое по голове не погладит. Да ведь и не связывает нас ничего уже…

– Истинная правда. К тому же, я замужем.

Не удержалась, ах, не удержалась от шпильки, вернувшей ей часть равновесия. Бывший жених лишь выпучил глаза, а Элиза с гордой, прямой спиной пошла к материнскому дому. А как скрылся новый дом Андреса за поворотом да стихли вопли его жены, прыгающей вокруг остолбеневшего супруга, обессиленно опустилась на придорожный камень. Отчего так странно устроен человек, что кормится он мечтами и иллюзиями, а как лишится их – может даже умереть от разочарования? Дура она, выстроила в небесах хрустальный замок да принца волшебного посадила в него, хоть по всем правилам сидеть бы там принцессе. Что теперь делать с разбитым сердцем, как жить? В голове всё мутится… солнце, хоть и осеннее, а как печёт…