– Insh'allah.

– Всё в руках Господа, – вежливо перевёл для гостей его сын, изгибая уголки рта в безучастной улыбке, которая не коснулась его глаз. – И мой отец не имеет в виду, что моя жена ему неприятна. Просто мы женаты всего четыре дня, и он не успел познакомиться с Феризат как следует.

Визитёры одновременно понимающе закивали, похожие друг на друга, как две капли воды. Аделаида Стронберг бесстыдно начала флиртовать с присутствующими мужчинами, игнорируя лишь своего мужа да свёкра после того, как Эмиль довольно грубо ткнул её в бок, велев утихомириться на единственном известном ему языке, которого, к счастью, хозяева дома не понимали. А младший из них, Омар Лалие, и вовсе выглядел так рассеянно, что наверняка даже не слышал слов Эмиля, не отводя ожидающего взгляда от дверей, и попыткам Аде как бы случайно прижаться к нему не уделял внимания.

А он был так колоритен, так хорош! Высок, точно Раймонд, но крупнее мужа Аде и с широкими плечами, целиком скрытый своими королевскими ниспадающими одеждами песочного цвета. Пальцы, такие тёмные, словно их выкрасили соком дикого ореха, все в драгоценностях на миллионы крон – в этом Аде знала толк. Из-под головного убора – покрывала, прижатого к голове кольцом (будто древний монарх!), видны впалые смуглые щёки и горящие глаза. Аде чувствовала, как одна только близость такого мужчины заставляет её истекать внутренними соками. А она ведь красива! И соблазнительна. Только этому всё равно. Он смотрит на дверь.

Красноволосая шведка в ярости вцепилась в неизвестные ей цветы, украшающие огромную, словно поле, гостиную, и начала обрывать яркие лепестки. Вскоре мягчайший ковер под ней из приятного глазу нежно-кремового переменил тон на разноцветный; со злобной улыбкой Аде любовалась новым узором, когда удивлённый возглас Раймонда заставил её поднять голову. У входа стояла очень прямо молодая женщина, может быть, девочка – определить её возраст было непросто из-за десятков метров самой разнообразной ткани, в которую она была упакована от кончиков пальцев ног до самого верхнего волоска на голове так, что сквозь плотный материал виднелись лишь огромные испуганные глаза. Маленькие ладошки сошлись в восточном приветствии.

– Masa'u Al-Khair! – прошептал срывающийся от волнения голос.

– Феризат, наши гости не говорят по-арабски, – строго произнес Омар Лалие, хотя губы его непроизвольно подёргивались, а в тёмных глазах скакали смешинки. Надо же, какая неподражаемая актриса пряталась в малышке до сих пор!

Девушка вздрогнула, словно её ударили по лицу.

– Да, мой господин, – склонилась она ещё ниже. – Простите меня. Надо было сказать bonsoir. Comment ça va?

Лаймен взяла инициативу в свои руки, пожалев юную новобрачную от всей души:

– Благодарю вас, милая, вы очень любезны, – отозвалась она по-французски. – Мсье Лалие, вы представите нам вашу жену?

– Безусловно, мадам, – Омар заторопился. – Заранее попрошу извинения, если неточно произнесу имена. Пожалуйста, поправляйте меня в этом случае. Феризат, наши гости: господин Эмил Стонберэ, госпожа Лайма, его супруга, его сын с женой – Раймон и Ада.

– Вашу фамилию мы тоже невольно произносим на свой манер, так что в акценте нет ничего страшного, – утешила гостеприимного хозяина Лаймен Стронберг. – Но ваша жена молчит, мсье Лалие. Она неразговорчива?

– Она воспитана правильно и никогда не решится заговорить без моего разрешения. Ты можешь сесть, Феризат, – махнул он рукой в сторону юной супруги. Та торопливо поклонилась ещё раз и опустилась очень изящно на крохотную банкетку, стоящую у его ног, так что голова девушки оказалась на уровне колен её господина.

– Вы, наверное, очень молоды? – участливо склонилась к ней Лаймен.

Восточная пери вздрогнула, испуганно посмотрела на своего повелителя. Омар Лалие погладил её ладонью по закутанной голове, словно лаская собаку:

– Нет, скорее можно сказать, что моя жена засиделась. Но я путешествовал, а она ждала. Нити судьбы предназначили её для меня, – рука его ощутила, как дрогнула и напряглась женская плоть. – Ах да, ваш вопрос! Феризат – восемнадцать.

– Восемнадцать? – удивилась рыжеволосая Аделаида. – И вы это называете «засиделась»?

– Я говорю про обычаи моей страны, мадам, – вежливо осадил её Лалие.

Лаймен едва подавила в себе желание зааплодировать. Она хотела добавить пару-другую фраз специально для «обожаемой» невестки, но в этот момент внимание гостей было отвлечено появлением в широких дверях гостиной двух слуг, катящих перед собой сервированные для чая столики с обилием закусок.

Воспользовавшись суматохой, вызванной их прибытием, Омар Лалие стиснул стальными пальцами плечо своей наречённой, прошипел по-французски, склонившись к её ушку:

– Ты что, больше не хочешь мстить этой маленькой задаваке, которая так довольна собой и занимается только тем, что расправляет да чистит свои пёрышки? Она уже совершенно недвусмысленно предложила мне стать её любовником.

Полные ужаса глаза снова взглянули в его лицо, и внезапно Лалие понял, что её страх не был наигранным. Девушку, похоже, парализовало воспоминаниями.

– Она всегда выигрывает. Я так боюсь… – сдавленно прохрипела она. – Можно, я… уйду?

– Ну уж нет, милая моя, ты этого хотела. Ты же мечтала ткнуть её мордой в грязь, не так ли?

– Не хочу… больше…

– Трусиха! Ладно, я сделаю всё за тебя, – он приподнялся, вновь превращаясь в изысканного и чуть утомлённого светского хозяина. – Я вижу, мои слуги достаточно расторопны. Пусть не оскорбит вас моя жалкая еда, дорогие гости. Возвращаясь к нашему разговору, мадам Ада, хочу сказать, что в возрасте Феризат большинство наших девушек давно уже являются матерями больших семей и лишь этому их учат в зенане.

– Это какая-то школа? – заинтересовалась Аде.

Омар Лалие позволил себе слегка улыбнуться:

– Нет, chere madame, зенан – это женская половина дома, куда нет хода мужчинам и где восточные женщины проводят всю свою жизнь. Там воспитывают детей до определённого возраста, затем их разделяют – мальчиков отправляют к отцу, а девочки остаются с матерью. Они выходят замуж в тринадцать-четырнадцать лет и создают свои семьи.

– Значит, вы говорите, юная Феризат – залежавшийся товар? – зло усмехнулась Аделаида.

Даже Раймонд едва не поперхнулся от грубости своей жены, но Омар Лалие встретил её слова невозмутимо:

– Едва ли моя жена согласится с этим. Говоря откровенно, она в зенане не воспитывалась.

– Отчего же? – поспешно перехватила нить разговора Лаймен. – Мне казалось, вы говорили, что это повсеместное явление.

– Да, верно, – Омар не отводил от лица Аде Стронберг внимательного взгляда. – Повсеместное для арабских девушек. Но Феризат, хотя и моя жена, принадлежала к другой культуре. По правде говоря, она ваша соотечественница.

Двадцать секунд потрясённого молчания взорвались обилием вопросов гостей.

– Как это – наша соотечественница? Это перепуганное создание, – Раймонд указал на закрытую покрывалами девушку пальцем, – шведка? Самая настоящая шведка?

– Самая настоящая, – вежливо уверил его Омар.

– God dag, – сильным и чистым голосом приветствовала Раймонда молодая мадам Лалие.

– Нет, нет, не может быть, – качал головой старший брат Мариса. – Я не поверю в это, пока не увижу скандинавских черт её лица. И даже тогда не поверю, – сознался Раймонд.

– Если позволит мой господин… – взявшись за край покрывала, пери Востока вопросительно посмотрела на своего мужа.

Тот только пожал плечами:

– Раз тебе хочется…

Белые волосы беспорядочными завитками рассыпались из-под сапфировой диадемы на лбу супруги восточного господина. Своими удивительными глазами она по очереди оглядела со снисходительным презрением всех присутствующих Стронбергов:

– Думаю, вы узнали меня. Простите, что немного подурачила вас. Мой муж убеждает меня, что я должна вести себя по-другому.

– Элиза Линтрем! – ошарашенно охнула Аделаида. – Боже, что будет с Марисом!..