Но из-за того, что я не могла заснуть, завтра наступит раньше, чем мне хотелось бы. После еще одного часа бессонницы я взяла подушку и пошла по коридору.

Я тихонько постучала в его дверь. Ответа не последовало, поэтому я открыла ее и заглянула в его комнату.

Если не считать тусклого света города, в комнате было темно. Но я смогла разглядеть длинное тело Алессандро под одеялом. Он вскинул голову, темные глаза сверкнули.

— Могу я поспать с тобой? — прошептала я.

Алессандро уставился на меня.

Я крепче сжала подушку: — Я обещаю не запрыгивать на тебя. — Но я не буду против, если ты этого захочешь. — Мне... мне не нравится свободная комната.

Алессандро потянулся и поднял одеяло. Я поспешила в комнату, закрыв за собой дверь, и подошла к другой стороне кровати. Фрикаделька трусил за мной, ему любопытно было узнать новые запахи.

Я скользнула под теплое одеяло. Моя собака запрыгнула на край кровати, сделала три маленьких оборота, а затем улеглась спать.

— Спасибо, — пробормотала я в темноте.

— Постарайся заснуть, — сказал Алессандро.

Я повернулась на бок, лицом к его темному силуэту: — Куда ты отвез этого человека?

На мгновение я подумала, что он не ответит, но потом до меня донесся его голос: — В частный дом, который используется для... подобных дел. Серхио сейчас с ним.

— Вы его знаете?

— Нет.

— Это Галлагер?

— Возможно.

Я натянула одеяло повыше: — Ты знаешь, с кем он в союзе?

Голова Алессандро повернулась ко мне: — Нет.

— Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе, что произошло?

— Не сейчас. — ответил он. — Сейчас я просто хочу, чтобы ты уснула.

Я покраснела, понимая, что, вероятно, не давала ему уснуть. Я еще глубже зарылась в кровать, чувствуя, как успокаиваюсь. Алессандро был на расстоянии вытянутой руки, но я чувствовала его тепло, его тело. Прошли годы с тех пор, как я делила постель, но я чувствовала, как успокаиваюсь и медленно погружаюсь в сон.

Впервые за долгое время я спала без кошмаров.

Глава 20

Я проснулась от ощущения тепла и спокойствия.

Мускулистые руки крепко обхватили меня, прижимая к себе. Мое лицо было прижато к сильной груди, а мягкое сердцебиение билось в такт моему собственному. Я глубоко вздохнула, не в силах открыть глаза. Я могла бы снова заснуть...

Тошнота резко толкнулась в меня, напоминая, что уже утро, а я все еще беременна.

Я вскочила с кровати, сползла на пол и побежала в ванную. Я почувствовала прохладное давление унитаза, прежде чем сгорбиться и извергнуть свои внутренности.

Сильная рука прижалась к моей голове, приглаживая волосы: — София? — спросил Алессандро. — Почему тебя рвет?

Я кивнула в сторону унитаза: — Без причины, — прохрипела я.

Алессандро продолжал растирать мою спину медленными успокаивающими движениями. Когда я отстранилась, он предложил мне влажную салфетку, чтобы протереть лицо. Я прислонилась спиной к тумбе в ванной и привела себя в порядок. Мне было трудно смотреть на него, я чувствовала себя неловко и смущенно.

— Почему тебя вырвало, София? — спросил Алессандро.

Я сглотнула: — Я неважно себя чувствую, наверное. Прошлая ночь... была очень напряженной, — от ощущения незнакомых рук, толкающих мое тело, по мне пробежала дрожь.

Алессандро присел передо мной. На его лице было знакомое выражение.

— Почему ты раздражен? — спросила я.

— Ты знаешь, что мне не нравится, когда ты лжешь, — сказал он.

Я быстро отвела от него взгляд, не зная, как поступить. Папины предупреждения повторялись в моей голове.

Но мне не стоило беспокоиться, потому что Алессандро был намного наблюдательнее, чем я ему приписывала.

— Ты беременна, не так ли? — это был не совсем вопрос. Он прозвучал так, будто уже знал ответ.

Я кивнула: — Как ты узнал?

— Помимо странных блюд, которые ты готовила на ужин в последнее время, комментарии моего дедушки мне показались достаточными. А теперь ты это подтвердила. — Он подробно пересказал события, не показавшись ни злым, ни счастливым от этой новости.

— Ты не против? — спросила я.

Мускул на его челюсти дернулся, но он ничего не сказал.

Молчание тяготило меня.

— Я на восьмой неделе, — сказала я. — В приложении написано, что он уже большой, как малина.

Он ничего не сказал.

— Доктор Парлаторе сказала, что все идет гладко. Ребенок хорошо растет, а УЗИ показало, что амниотической жидкости достаточно, и все в порядке. На следующем приеме доктор Парлаторе сказала, что мы должны услышать сердцебиение, что очень волнительно. Когда я была в прошлый раз, сердце уже сформировалось, но я не смогла его услышать, потому что аппарат не работал.

Я не понимала, как сильно мне хотелось поговорить о беременности, пока не начала.

— У меня еще не видно животика, но доктор Парлаторе сказала, что в первую беременность он может появиться только на 20-й неделе. Но мое тело сильно меняется. Моя грудь увеличивается, а пятна становятся темнее. Доктор Парлаторе сказала, что во время беременности у многих женщин появляется мелазма — это когда темнеют веснушки или родинки. Также могут появиться пятна. Она сказала, что мне нужно больше пользоваться солнцезащитным кремом.

Алессандро продолжал смотреть на меня. Я не могла перестать говорить.

— Я не выгляжу беременной, но я определенно чувствую себя такой. Меня все время тошнит, и все пахнет. Даже очень приятные запахи вызывают у меня рвоту. Это очень странно. У меня также постоянно вздутие живота. Но я почти не ем, потому что все отвратительно. Так что, знаешь... мое тело само по себе включается... — я запнулась. Снова наступила тишина.

— Ты собираешься что-то сказать? — выпалила я. — Я вот-вот умру от недостатка кислорода, а ты молчишь.

— Он точно мой?

Из всех вещей, которые я хотела, чтобы он сказал, это точно не было на первом месте: — Я сделаю вид, что ты этого не говорил.

Алессандро поднял подбородок: — У нас был секс один раз, София, — очевидно, что прошлая ночь будет проигнорирована.

— Почему ты так зол? — спросила я, раздражаясь. — Иметь беременную жену — это очень удобно, Алессандро. Разве это не моя работа? Делать маленьких Роккетти?

— Если ты так думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

Мой муж поднялся на ноги, возвышаясь надо мной: — Кто еще знает?

— Оскуро и мой отец, — я погладила живот. — Я предполагаю, что некоторые люди подозревают.

Алессандро потер лицо: — Ты не должна никому рассказывать.

Эти слова произносил мой муж, но я слышала только отчаянный голос отца. Я все еще чувствовала призрачную хватку его руки на моем запястье и запах вина в его дыхании.

Не говори никому.

Почему нет, папа?

Я не могу тебе сказать...

— Почему нет, Алессандро? — спросила я. — Почему я не могу никому рассказать о своей беременности?

Он промолчал.

— Тебе можно говорить мне?

Его темные глаза переместились на меня: — Тебе нельзя ничего рассказывать, и ты не должна спрашивать меня о причинах.

— Ты все время задаешь мне вопросы. Почему я не могу ответить тебе тем же?

— Осторожно, София, — предупредил он.

Я подняла подбородок выше, игнорируя инстинкты, которые кричали мне, чтобы я отступила: — Или что? Ты собираешься поймать меня и убить?

Алессандро это не обрадовало.

Когда он ничего не сказал, я проложила: — Почему? Почему ты не хочешь сказать мне? Что за большой секрет?

Вспышка боли промелькнула на лице Алессандро, которая в мгновение ока исчезла: — Нет никакого большого секрета. — сказал он сдержанно.

— Лжец, — прошептала я. — Ты не позволяешь мне лгать тебе, почему тебе позволено лгать мне?

— Это мой долг — защищать и заботиться о тебе, София. — Алессандро сказал. — Ты будешь делать все, что я тебе скажу, и никому не проболтаешься о своей беременности. Понятно?