Я уставилась на него: — Агент Дюпон, я не знаю, почему вы считаете, что я могу вам помочь. Я ничего не знаю о преступных группировках Чикаго.

— Не прикидывайтесь идиоткой, — сказал Дюпон, глядя на меня раздраженно. — Я имел в виду то, что сказал, мы можем защитить вас. Мы и раньше прятали и оберегали людей, и мы можем спрятать и вас. Все, что вам нужно сделать, это работать со мной.

Я забрала свою сумку с раковины: — Я бы хотела помочь, но мне действительно пора идти.

Дюпон шагнул к входу, преграждая мне путь. Мое сердце начало биться быстрее.

— Я предлагаю вам пропустить меня, агент Дюпон.

— Или что, миссис Рокетти? — спросил он. — Мафия не учит своих женщин драться.

Я уставилась на него: — Зачем мне уметь драться, сэр? Теперь я прошу вас, пожалуйста, дайте мне пройти.

Дюпон выглядел разочарованным. Во мне? В себе? Я не была уверена. Он достал из заднего кармана визитку и протянул ее мне: — Если вы передумаете, пожалуйста, не стесняйтесь, позвоните мне.

Я не взяла ее: — Не думаю, что мне это пригодится. Извините...

Он шагнул в сторону, блокируя меня.

Я даже не подумала, просто закричала: — ОСКУРО!

Прежде чем Дюпон успел понять, что я крикнула, в туалет ворвался Оскуро, с Фрикаделькой в правой руке и пистолетом в левой. Увидев Дюпона, он зарычал, как зверь.

— Осторожно, — предупредил Дюпон. — Я все еще федеральный агент.

— Агент Дюпон как раз уходил, — сказала я. — И если он знает, что для него хорошо, он больше не будет меня беспокоить.

Дюпон посмотрел на Оскуро. Потом он посмотрел на меня. Его глаза умоляли меня пересмотреть его предложение, но я отвела взгляд.

Через секунду он ушел. Оскуро смотрел, как он выходит через вторую дверь, его челюсть была сжата.

В тишине уборной я потерла лицо. У меня было непреодолимое желание заплакать, что было просто смешно.

— Мэм? — спросил Оскуро.

Я подняла голову: — Прости, Оскуро. Я не собираюсь плакать, правда...

Он переступил с ноги на ногу: — Дело не в этом, мэм. Просто... я должен отвести вас прямо к Капо. Он должен знать все, что произошло.

— Конечно, — я запнулась. — Конечно. Где он?

— На спидвее (прим. скоростной трек), мэм.

Глава 7

Circuit di Chicago (прим. уличная трасса, протяженностью 3,444 км) была огромным спидвеем, который Дон Пьеро построил, когда только приехал в страну. Раньше это был нелегальный грунтовый трек, но теперь трасса стала огромным многомиллионным бизнесом, на котором ежегодно проводились тысячи гонок. На арене помещалось почти 600 000 тысяч человек, и здесь проводилось более десятка кубков.

Папа разрешал мне ходить с ним на трек несколько раз в год. Он размещал меня в одной из боксов, пока занимался делами. Я сидела там и с легким ужасом и удивлением наблюдала за машинами. Они ездили так быстро.

Я не была там много лет, но трасса почти не изменилась.

Оскуро провел меня через здание, окружающее трассу. Большинство офисов находились ниже сидений, за исключением главного офиса, который располагался на вершине частных лож и выходил на весь спидвей.

Я была удивлена, что они находятся на спидвее. Зимой там невозможно было проводить гонки, так как трек был покрыт тонким слоем льда. К тому же было слишком холодно, чтобы сидеть на улице в течении длительного времени. В коридорах было тихо, слышны были только шаги Оскуро и меня.

— Капо наверху, мэм.

— Зимой здесь так тихо, — я засмеялась. — Когда отец приводил меня сюда, здесь всегда было так оживленно.

— Спидвей снова откроется в марте .

Оскуро привел меня на верхний этаж. Офис представлял собой огромную комнату с окнами, выходящими на заднюю стену, из которых открывался вид на трассу внизу. В центре стоял деревянный стол, перед ним два кресла для отдыха. Стены занимали полупустые книжные шкафы, а остальное пространство украшали сотни фотографий автомобилей.

Алессандро сидел за столом, его внимание было приковано к компьютеру.

— Ты можешь идти, Ческо, — сказал он.

Оскуро склонил голову. Он посмотрел на меня с оттенком жалости, прежде чем исчезнуть за дверью.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Фрикаделька рявкнул на Алессандро, очевидно, узнав в нем хозяина дома.

— Тише, — прошептала я.

Алессандро проигнорировал Фрикадельку и обратил свой напряженный взгляд на меня: — Садись.

Я сделала то, что мне было сказано.

Мое тело не хотело приближаться к нему, но я заставила себя скрыть свой страх. Он бы только отреагировал на это.

— К тебе подошел федерал, — сказал он спокойным голосом, но это меня не обмануло.

— Да, — я старалась, чтобы мой голос был ровным. — Я зашла в общественный туалет в парке, пока мы с Оскуро выгуливали Фрикадельку. Он вошел через служебный вход и подошел ко мне.

Алессандро откинулся в кресле. В его глазах появилось подозрение: — Ты знала, что он там?

— В туалете? — я нахмурилась. — Конечно, нет.

— О чем вы говорили?

Я пригладила шерсть Фрикадельки: — Он предложил поставить меня под защиту свидетелей, если я буду работать с ним. Он сказал, что собирается уничтожить все преступные организации в Чикаго, и я могу помочь ему, рассказав то, что знаю.

— И что ты ответила?

Что-то в тоне Алессандро меня раздражало. Он ведь не думал, что я предала Наряд? Если бы он так думал, я была бы в большой опасности: — Я отрицала свою осведомленность о каких-либо преступных организациях в Чикаго и сказала, что хочу уйти.

— И ты ушла? Ушла? — спросил Алессандро.

— Нет. Он заблокировал дверной проем. Тогда я позвала Оскуро.

— Понятно, — он наблюдал за мной. — Почему ты не позвала Оскуро, когда впервые заметила его?

Я всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, что происходит у него голове. Но выражение его лица ничего не говорило.

— Я была ошеломлена, но в то же время не хотела вызывать подозрений. Моей первой тактикой было попытаться убедить его, что я ничего не знаю о мафии и не имею с ней никаких связей. У обычных женщин обычно нет телохранителей.

— Я уверен, что он уже знал, кто ты.

— Он знал. Он назвал меня София Падовино, но он знал о нашем браке. Он упоминал об этом, — я нахмурилась. — Вообще-то, он, похоже, много знал об этом.

— Федералы проводят свои исследования. — холодно ответил Алессандро. — Что-нибудь еще?

Я смотрела в окна. Снег начал падать. А я-то думала, что февраль предвещает меньше снега. Очевидно, я ошибалась: — Это было странно. Как будто он знал меня? Он ожидал, что я приму его предложение. На самом деле он очень злился, чем больше я притворялась дурочкой.

— Ты теперь Роккетти. Он должен знать, кто ты. — Алессандро сказал отрывисто. — Я думаю, что и весь отдел по борьбе с организованной преступностью знает.

Этот факт заставил меня почувствовать легкое головокружение... и немного самодовольства.

— Как ты думаешь, что он хотел от тебя? — спросил Алессандро, как будто он уже знал ответ. — Как ты думаешь, почему он выбрал именно тебя?

Я перевела взгляд на Алессандро: — Я полагаю, потому что у него сложилось впечатление, что я много знаю о Наряде. Такие мелочи, которые могут послужить основанием для ареста, — я нахмурилась. — Но мы женаты всего неделю. Что я могу знать?

Алессандро слегка пожал плечами: — Возможно, Дюпон хотел, чтобы ты была информатором.

— Он никогда не говорил... — Агент лишь предложил мне убежище. Но какую пользу я могла бы принести для уничтожения Наряда? Я мало что знала, а то, что знала, было получено из подслушанных разговоров за многие годы. Ничего, что можно было бы использовать в суде.

Я видела, как Рокетти убили Галлагеров. Но мое слово против их? А местная полиция, конечно, не осмелится их арестовать. Даже они не поддержали бы меня, если бы я выступила в суде. К тому же, я тоже кого-то убила. Разве, чтобы попасть в мафию, не нужно было кого-то убить? Так что ты не смог бы сбежать в полицию, не будучи обвиненным.