Оскуро молча последовал за мной к машине, излучая напряжение. Я чувствовала в воздухе запах его неодобрения, настолько он был силен. Когда мы пристегнулись, я спросила его: — В чем дело, Оскуро?

Его челюсть сжалась: — Вам не следует злить Алессандро, мэм. Он не отличается терпением.

Предупреждение со стороны Оскуро стало для меня неожиданностью. Я не думала, что Оскуро способен говорить не по делу, а тут такое. Я хотела прислушаться к предупреждению Оскуро, действительно хотела, но не могла не сердить Алессандро. Каждый мой шаг, казалось, действовал ему на нервы.

— Он тебе не нравится? — спросила я с любопытством.

Оскуро не отрывал глаз от дороги, но был смертельно серьезен: — Я готов отдать жизнь за Алессандро. Нет другого человека, которого я хотел бы иметь у себя за спиной, когда иду на войну, и нет другого Капо, которого я бы слушался. Но... я бы не подпустил его к женщинам моей семьи.

Я с сожалением посмотрела в окно. Если бы только мой отец придерживался той же политики, что и Оскуро: — Думаешь, меня надо было отдать Сальваторе — младшему? Или даже Тото Грозному?

— Нет.

— Тогда, может быть, мальчику Томмазо?

— Глупый мальчик, — прокомментировал Оскуро. — Но он был бы хорош для вас. Легче... легче быть ему женой.

Я улыбнулась, хотя и немного грустно. Оскуро не думает, что ты сможешь выжить у Роккетти. И твой отец тоже, сказал голос в моей голове. И, наверное, они правы.

— Ну, теперь уже слишком поздно, — пробормотала я.

— Слишком поздно, — он согласился.

Мой телефон прорезал тишину. Если бы это был Алессандро, я бы не обрадовалась. Вместо этого на экране высветилось имя моего отца. Мы не разговаривали с момента нашего ужина накануне годовщины смерти Кэт. Я не была уверена, кто должен сделать первый шаг, поэтому отдала инициативу ему. Папа лучше справлялся, когда чувствовал, что контролирует ситуацию.

— Папа, — ответила я.

— Bambolina, — сказал папа. В его голосе звучало легкое смущение. — Как ты, моя дорогая?

— Я в порядке. А ты?

Он сделал паузу: — Прекрасно.

Прошло мгновение молчания.

— Насчет той ночи...

— Все в порядке, папа. Ты был немного пьян. И это было за день до... годовщины Кэт.

— Это не делает это нормальным. — сказал он жестко.

Я понизила голос: — Папа, то, о чем ты меня предупреждал... это был бред пьяного человека или мне не следует ничего говорить?

— Не говори ничего.

— Почему...

— Это не твое дело. Но я твой отец, и когда речь идет о твоей защите, я отвечаю за это.

Мой желудок сжался: — Ты думаешь, мне нужна защита?

— Все нуждаются в защите, bambolina. Особенно ты. — папа говорил что-то еще, но мое внимание переключилось.

За окном я увидела Макдональдс: — Оскуро, давай перекусим. Я очень хочу соленых чипсов — о, и бургер. С кучей сыра...

— София, ты меня слушаешь? — рявкнул папа по телефону.

— Да, да, — ответила я. Оскуро свернул с дороги в сторону ресторана: — Я бы хотела, чтобы ты сказал мне, почему. Это труднее, чем ты думаешь, скрывать беременность.

— Ты одна? — пискнул папа.

— Оскуро со мной, — я протянула ему телефон. — Передай привет, Оскуро.

Оскуро проигнорировал меня.

— Он верный пес Алессандро, — огрызнулся мой отец. — Ты не должна ему ничего говорить...

— Оскуро уже знает, папа. Он должен ходить со мной на приемы. — ответила я. — И я не совсем понимаю, почему я должна держать ребенка в секрете. Это мой билет в безопасность, папа. Вся моя цель — забеременеть, а ты говоришь мне молчать?

Папа вздохнул: — Это не твой билет в безопасность, bambolina.

— Тогда скажи мне, что происходит...

— Нет. Ты знаешь, что это не твое место, — он добавил: — Что на тебя нашло? Ты никогда не разговаривала со мной так грубо.

Я вздохнула. Оскуро подъехал к окну: — Прости, папа. У меня просто стресс. И устала. Я знаю, что у тебя в сердце для меня самые лучшие намерения. — Оскуро я сказала: — Принеси мне самое большое блюдо в меню. С беконом внутри.

— Какой напиток вы хотите?

— Ничего. Просто принеси мне побольше чипсов, — я снова повернулась к своему телефону.

Папа был в середине своего предложения: — …лучше тебе не знать, bambolina. Это принесет тебе только горе. Просто слушай меня и доверься, чтобы я защитил тебя. Как я всегда делал. — Кроме того случая, когда ты без раздумий продал меня Роккетти.

Я осторожно положила руку на живот. Алессандро продал бы тебя, детка?

— Я знаю, папа. Я понимаю. Я никому ничего не скажу...

— Хорошо.

Оскуро передал мне еду. От запаха мой желудок яростно заурчать.

— Что это был за звук? — спросил папа.

— Ничего, — я разорвала пакет. — Мне нужно идти, папа.

— Обещай мне, что ты ничего не скажешь, София.

Я развернула свой бургер: — Обещаю.

— О, и, bambolina?

— Ммм? — я вгрызлась в свой бургер.

— Мне жаль, что я нанес тебе синяк. Я не осознавал свою силу или опьянение.

Кто поставил тебе синяк? повторил голос Алессандро в моей голове. Я сделала паузу с набитым ртом.

— Я поговорю с тобой позже, bambolina, — папа повесил трубку.

У меня было ужасное чувство, что, возможно, моя маленькая сделка с Алессандро прошлой ночью была глупой игрой.

♡ Перевод телеграмм канала Ecstasybooks ♡

Глава 16

Моя грудь увеличилась на один размер.

Я сдвинула лифчик, тихо ругаясь себе под нос. Я надела свитер, чтобы попытаться скрыть изменения в своем теле, но, клянусь, это было заметно. Живот еще не вырос, но все остальное тело уже готовилось к появлению ребенка.

Я потянула за кремовый свитер, свободно заправила его в бледно-розовую юбку-карандаш длиной до колена, чтобы выглядеть хорошо одетой, но не слишком аристократично. Это были гонки, а не Дерби в Кентукки (прим. конные скачки).

— Что ты думаешь, Фрикаделька? — спросила я. Фрикаделька поднял голову при звуке своего имени. Он расслабленно лежал на моей кровати, животом вверх. — Это очевидно? — я повернулась в сторону и снова потянула. — Может, мне надеть спортивный бюстгальтер? Нет, это будет неудобно. У меня и так болит грудь.

— София! — услышала я, как Алессандро выкрикнул мое имя. Мгновение спустя он появился в дверях моей спальни. — Ты почти готова? — спросил он. — Мы опаздываем.

Всю прошлую неделю я следила за собой рядом с Алессандро. Мне было стыдно за то, что я поддалась на игру с сертификатом по борьбе с мафией, а также за свою бурную реакцию на наш поцелуй. Всякий раз, когда я видела его, мое сердце учащенно билось, а иногда по утрам я просыпалась, чувствуя его призрачное прикосновений к моей коже. Я постоянно напоминала себе, что он угрожал моему отцу, хотя ни мой муж, ни мой отец не подтвердили мои подозрения, и что он был Роккетти.

А Роккетти не были созданы для того, чтобы быть добрыми, чтобы быть привлекательными. Они были рождены из глубин ада, сыновьями самого Сатаны, и посланы на Землю, чтобы я быстрее старела.

Оторвавшись от своих мыслей, я откинула волосы на плечи, пытаясь с их помощью прикрыть грудь: — Дай мне только взять туфли. — я подошла к шкафу. — Как ты думаешь, какие мне лучше надеть? Белые или розовые?

— Белые. — Алессандро махнул рукой.

Я скользила на каблуках, пока шла. — Мне нужно взять пальто...

— Оно внизу.

Алессандро шел впереди меня. Он ждал у лифта, оба наших пальто в руках.

— Ты знала, что мы должны были уехать в 10. — сказал он мне, когда мы выходили. — Сейчас 10:30.

— Сейчас 10:21, — поправила я. — А совершенство требует времени.

Он только хмыкнул в ответ.

Телохранители ждали у машины. К моему удивлению, Алессандро заявил, что поедет на своем Lamborghini. Беппе и Оскуро выглядели обеспокоенными тем, что не могут защитить его, но они не стали оспаривать его решение. Они просто сели в Range Rover и ждали, пока Алессандро поедет.