— Мы ужинаем, — это все, что я смогла сказать. Все было слишком горячо, слишком быстро...

— Я бы предпочел тебя, а не это ризотто. — он презрительно посмотрел на него. — Я все равно предпочитаю твое. Почему?

— Я делаю свой собственный бульон, — я заикалась.

Алессандро снова посмотрел на меня. Его гнев на ризотто сменился странным взглядом. — Ты сама готовишь свой бульон.

Мое сердце заколотилось так быстро: — Меня научила Дита.

— Ах, Дита, — он задумался, его глаза блестели. Легкость его внезапного юмора удивила меня. Или, возможно, я неправильно истолковала его тон и выражение лица. Может быть, это была просто игра света.

Я попыталась ответить на его неожиданную легкость своей собственной: — Она научила меня всему, что я знаю о кулинарии.

— Она хорошо поработала.

Я почувствовала, что улыбка стала настоящей: — Спасибо.

Прежде чем Алессандро успел сказать что-то еще, в его кармане раздалось тихое жужжание. Он достал свой телефон и нахмурился, глядя на экран.

— Все в порядке? — спросила я, не особо ожидая ответа. Дела мафии — это не женское дело, всегда говорил мне папа.

— Твоего отца ограбили.

— С ним все в порядке?

— Да. — Алессандро положил телефон обратно в карман. Он подал знак, чтобы нас рассчитали.

— Что было украдено? — спросила я.

— Он еще не уверен. Я сейчас отвезу нас туда, и ты сможешь определить, что было украдено.

Я нахмурилась: — Самые дорогие вещи в доме были в его спальне. Кроме произведений искусства. Я не знаю, насколько сильно это поможет...

— Это были ваши с сестрой комнаты.

Комната Кэт? Моя комната? Это были детские спальни, там не было ничего ценного. А все, что могло быть ценным, я забрала с собой к Алессандро: — Ну, наверное, они ушли с пустыми руками. В наших комнатах ничего нет.

Алессандро встал, когда подбежала официантка: — Пойдем, София. Сейчас же.

В его голосе больше не было того мягкого юмора, который был минуту назад. Теперь мой муж был зол. Я сделала то, что мне сказали, и поспешила за ним.

Кто в здравом уме мог ограбить две детские спальни?

Глава 9

Спальня Кэт была разгромлена.

Ее кровать была перевернута, книги разбросаны, все рамки с фотографиями открыты. Даже шторы были сняты с карнизов. Но самым странным было уничтожение ее детских мягких игрушек. Они были разрезаны, и по всей комнате валялся наполнитель.

Я прижалась к двери.

Последнее оставшееся доказательство того, что моя сестра была в этом мире, пользовалась этим пространством, исчезло. Разорвано и уничтожено.

Моя спальня уцелела немного больше. Мягкие игрушки и рамки с фотографиями были разрезаны, но сама комната уже была полупустой.

В холле, я слышала Алессандро, Дона Пьеро и папу. Дон Пьеро уже был здесь, когда мы приехали, так как он жил всего в нескольких улицах отсюда. Но для него было странно участвовать в таком пустяке, как ограбление. Может быть, он видел в этом нечто большее, чем бессмысленный взлом и проникновение.

Я оглядела комнату.

Было ли это нечто большее, чем бессмысленное ограбление? Разрушения были сделаны не ради забавы — они что-то искали. Я пробежалась взглядом по уничтоженным игрушкам и рамкам для фотографий, разорванной мебели.

Не похоже, что они нашли это.

— София? — раздался жесткий голос Алессандро.

Я повернулась и увидела всех мужчин, идущих ко мне. Папа был в костюме. Был ли он на улице, когда произошло ограбление? С кем он был? Не думаю, что сейчас я смогла бы вынести еще одну мачеху, но было бы хорошо, если бы папа не был один в этом большом доме.

— Ты в порядке, bambolina? — спросил папа.

Я кивнула: — Да. Но я не понимаю... Почему они не взяли картины или драгоценности?

— Мы считаем, что они что-то искали, — сказал мне папа. Алессандро и Дон Пьеро переглянулись.

Значит, мои подозрения были верны: — Что они могли искать в наших с Кэт комнатах? Викторину о том, за какого брата Джонаса ты больше всего хочешь выйти замуж?

Дон Пьеро слегка улыбнулся: — Нет, моя дорогая. Но знаешь ли ты что-нибудь ценное у твоей сестры или в своей комнате?

— Ценное? Драгоценности не трогали.

— Не драгоценности, — вмешался Алессандро. Он пристально смотрел на меня. — Были ли какие-нибудь важные документы?

— Свидетельства о рождении, паспорта? — добавил Дон Пьеро.

Документы?

— Документы Кэт на чердаке. Мои в пентхаусе. — я снова заглянула в комнату сестры. Неужели она там что-то прятала? Не позволяй Роккетти заставить тебя подозревать сестру, сказала я себе. Кэт не сделала ничего плохого. — В этих комнатах нет ничего важного. Это детские спальни. Я не...

— Конечно, bambolina, — Папа грубо похлопал меня по руке. — Скорее всего, это была неудачная попытка ограбления.

Я перевела взгляд на него: — Где ты был?

Папа нахмурился: — Не будь любопытной.

Я посмотрела на Роккетти. Алессандро и Дон Пьеро, казалось, вели напряженный разговор, но быстро прервали его. Алессандро сурово посмотрел на меня, а Дон Пьеро вежливо улыбнулся мне.

Странно, но я обнаружила, что мне больше нравится выражение лица Алессандро.

— София, не могла бы ты принести свидетельство о рождении своей сестры?

Я знала, когда мне велят уйти. Я быстро убежала, радуясь, что у меня есть немного времени для себя. Когда я свернула за угол, я услышала, как они начали напряженный разговор. Я знала, что произошло нечто большее, чем мне рассказали, но что может быть больше?

Чердак был моим самым нелюбимым местом в доме. Мы с Кэт твердо верили, что там водятся привидения. Мы часто слышали оттуда стоны и скрипы. В детстве это означало, что там живет привидение. Теперь я знала, что это просто старый дом оседает, но все же... Мои ладони немного вспотели, когда я взобралась по лестнице и засунула голову на чердак.

Я закашлялась, когда на меня посыпалась пыль: — Господи... — пробормотала я.

Коробка Кэт, слава Богу, стояла рядом. Я вытащила ее, вздымая пыль. Она была тяжелой от книг и документов, но мне удалось вытащить себя и коробку с проклятого чердака. Я быстро закрыла его обратно.

Я посмотрела вниз на коробку и почувствовала, как мое сердце сжалось. Все доказательства ее существования были в этой коробке, и теперь Дон Пьеро хотел заполучить их.

Почему? Я не могла понять, почему. Неужели они думали, что это приведет их к грабителю? Здесь не было ничего, кроме государственных документов. Здесь были ее водительские права, книжка новорожденного, свидетельство о смерти. Какая польза от этих вещей?

Я опустилась на колени и открыла коробку. Пыль вырвалась наружу, но я смахнула ее и заглянула в коробку.

Мое сердце остановилось.

В коробке все было перетасовано. Стопка ее бумаг выглядела меньше, а вещи были переложены. Я помню, как упаковывала эту коробку почти два года назад, и она не выглядела так.

Может быть, так и было, сказала я себе. Ты горевала, может быть, ты не помнишь, как упаковывала ее.

Я еще секунду смотрела на коробку.

Затем я начала вытаскивать вещи.

По ходу дела я ставила галочки. Свидетельство о рождении, устаревший паспорт, водительские права, аттестат о среднем образовании.

На самом дне коробки лежала стопка брошюр о колледже. Она так хотела туда поступить. Думаю, в какой-то момент она бы пошла в колледж, чтобы посмотреть их, но из этого ничего не вышло бы. Папа сказал «нет» и, несмотря на всю свою ярость, Кэт в конце концов покорилась его воле.

Я взяла брошюру Чикагского университета. Из всех колледжей Иллинойса о Чикагском университете она говорила больше всего. Она говорила о лекционных залах и зеленых насаждениях с таким благоговением, что иногда мне тоже хотелось туда поехать.