На то, что я не ошиблась в своих выводах указывали старательно, но довольно грубовато выточенные из дерева буквы. Они важно расселись на резном козырьке обширного крыльца.

"СЛАДКИЕ Х..ЯЩИКИ" — гласила надпись. Сначала я не уловила смысл этого названия, но улыбнулась, когда рассмотрела, что буква" Р"наверное давно уже упала вниз и держалась на едином гвозде за свой длинный, слегка сколотый хвостик. Утренний ветерок раскачивал ее, словно скрипучий маятник старых часов.

Мне подумалось, что для постоялого двора и трактира прежняя хозяйка выбрала довольно странное название. Что она имела ввиду, когда заказывала эти буквы? На что намекала, когда сама носила фамилию Хрящ, а в простонародье звалась просто Хрящихой? Мое профессиональное чутье вдруг сделало стойку, словно охотничья собака взявшая след.

Я на ходу нежно погладила грязный бок верного мобиля, отметив про себя, что он не сильно вчера пострадал когда таранил забор.

— Отремонтируем тебя, ты только потерпи! — шепнула я ему.

Возле крыльца, которое охраняли буквы, было очень много следов. Они четко читались на выпавшем за ночь снежке. Вот мягкие следы валенок, они ведут в соседнюю постройку, судя по широким, приоткрытым дверям, это гараж. Об этом говорит и то, что следы валенок исчезли, а следы колес появились.

Я не поленилась, прошлась за рифленным, четким следом и вышла на дорогу. След от колес плавно впетался в другие, оставленные проехавшими мимо нас с утра мобилями. Но судя по лихому развороту, кто-то не больше пару часов назад отправился в город.

Я хмыкнула и возвратилась назад. Поднялась на крыльцо добавляя свои следы в общий суматошный рисунок. Задумалась на секунду стоит ли мне стучаться в собственные владения или же на правах хозяйки надо открывать дверь не стесняясь и желательно ногой?

Усмехнулась своим мыслям, кажется я превращаюсь в настоящую Хрящиху!

Поднесла руку к двери, что бы деликатно постучаться, но не успела.

Дверь вздрогнула, рыпнула и сбила меня с ног. Больше всего досталось моему многострадальному лбу. От боли у меня на миг потемнело в глазах. Я бы наверняка скатилась бы с высокого крыльца, пересчитав все тринадцать ступенек в обратном порядке, но меня подхватили сильные руки.

— Ох, хозяйка! Прошу покорнейше меня простить! Вот, ведь как оно вышло! — басил надо мной кто-то пахнущий сладким табаком и овчиной.

Я открыла один глаз, потом другой. В ореоле солнечных лучей, словно в светящемся нимбе надо мной склонилось мужское лицо.

Светлорусые усы шевелились над твердого рисунка губами, пронзительно голубые глаза смотрели на меня с тревогой.

— Муж, — простонала я.

— Чего? — опешил мой спаситель.

Я уже вырвалась из его крепких объятий, и сердито отряхивала свою короткую шубку.

— Ты муж, Екатерины Васильевны? — требовательно и высокомерно, как и положенно истинной Хрящихе начала я свой допрос. — Твоя жена, что с утра в город уехала? По каким, таким делам позволь поинтересоваться?

Молодой мужчина переминался с ноги на ногу, смущенно таращил на меня голубые глаза. Высокий и крепкий, с лицом, словно сошедшим с иллюстраций к скандинавским сагам, он был явно красив и явно значительно моложе своей жены. Я вчера не рассмотрела его.

Но теперь стало понятно, что такое сокровище, женщина была готова защищать с ружьем в руках. Стало весело, я улыбнулась.

Мужчина напротив меня тоже улыбнулся и сдернул в головы шапку. Светло-русые кудри волной рассыпались по его богатырским плечам.

Моя улыбка медленно гасла на губах. "Бубновый король из колоды Агафьи Платоновны?" — предположила я и моментально нахмурилась.

Степан оказался на редкость немногословным и покладистым. Все мои хозяйские распоряжения выполнял быстро и расторопно, а вот на вопросы реагировал странно. Он то невнятно бормотал, при этом глупо тараща голубые глаза, то его начинал мучить не вовремя возникший кашель, то вдруг нападала на него внезапная глухота.

Все мои попытки его разговорить терпели поражение. У меня создалось впечатление, что он втихомолку посмеивается надо мной, считая себя слишком хитрым и изворотливым. Но, он еще не знает с кем связался!

После того как мужчина принес нам завтрак, состоящий из горы разогретых блинов, свежей сметаны и чая, а затем при добровольной помощи Шурика расчистил дорожки от снега, вырубил заросли дикого кустарника вдоль забора, я призадумалась над тем, чем бы его еще нагрузить. Никогда не думала, что иметь безропотного и исполнительного работника так приятно, к тому же у меня возникло много вопросов. Например, почему они с Екатериной живут в самом здании трактира, а не в одном из небольших домиков, которые обнаружились за хозяйским домом. Почему большая, рубленная баня давно не используется и вызывает у богатырского вида мужчины, явный страх. Почему…, этих почему у меня набралось изрядное количество, а вот ответов на них я еще не получила.

Лиза и Шурик увлеченно лепили снеговика. Выросшие на юге, они воспринимали снег, как неведомое доселе чудо. "Надо же, он не только белый и холодный, а еще и лепится словно глина!" — удивлялась Лиза, пыхтя и сопя, упрямо стараясь скатать первый шар. Ей помогал Шурик и конечно же Лимон. Мои советы они не слушали, говорили, что снеговиков на картинках видели, и все-все о них знают. Я махнула на них рукой.

Окинула взглядом свои доставшиеся в наследство владения и обрадовалась. Вот ведь! Новое дело для работника наметилось! Буква" Р"болталась маятником, скрипела и служила игрушкой для проказливого ветерка.

— Степан, — мой голос звучал вкрадчиво и даже нежно. — Степан, а есть ли у нас в хозяйстве большая лестница? Такая большая, чтобы достать до букв, на высоком козырьке крыльца?

Мужчина посмотрел на меня внимательно, сокрушенно покачал головой.

— Неужто Эмма Платоновна, буковку решили на место поставить? Давно пора конечно. Она ведь в тот самый день, как старая Хрящ…. — Ох, Агафья Платоновна, отравились и в мир иной отошли, так значит и буковка упала. Когда ветер сильный, скрипит она родимая, словно жалуется. Моя Катюша, говорит, что не к добру это, знак плохой, как гроб вынесли так и буква хлоп и повисла! — он округлил глаза и понизил голос до свистящего шепота.

Я встрепенулась, причины смерти тетушки Эммы, мне были не знакомы, а отравление это несчастный случай. В моей практике следователя, половина несчастых случаев таковыми вовсе не являлись.

— А чем отравилась Тетя Агата? — спросила я беспечным тоном, что бы не вспугнуть разговорившегося вдруг Степана.

Он покосился на меня голубым глазом, досадливо потер щеку.

— Так грибами она отравилась на поминках, которые по Аньке, Глашке и Юленьке справить решила. Девки они были безродные, а Хрящ…, тьфу ты! — мужчина вздохнул и виновато зыркнул на меня, словно подснежник бросил. — Агафья Платоновна, говорю, женщина была доброй, слуг не обижала.

— Ой, страсти какие! Но если она слуг не обижала, так от чего тогда эти, как их? — я запнулась, усердно играя дурочку нежную и бестолковую.

— Анька, Глашка и Юленька, — подсказал мне Степан. — Они в бане угорели, пошли попариться и угорели, — мужчина вздохнул протяжно и тяжело.

— Прям все трое и угорели? — прикрыла я в напускном испуге ладошкой рот.

— Почему трое, все шестеро! — голос Степана теперь звучал мрачно и торжественно, словно он произносил последнее слово на похоронах.

Я ладошку от лица не убрала, так как вдруг захотелось рассмеяться. Заливисто и истерично.

Вот так дела творились в" Сладких Хрящиках"! Вот так наследство мне на голову упало!

— А, шестеро почему? Кто еще в этот день водные процедуры вместе в девушками принимал? — с нервным смехом мне справиться удалось минуты через две.

— Так известно, кто. Кондрат Филиппович, он самым богатым купцом в округе был, Ибрагимка Пришлый — он золотишком промышлял и Виктор Павлович — полковник местного гарнизона, — проговорил скороговоркой мужчина и тут же решил сменить тему нашей беседы. — Лестница большая имеется, буковку ладить на место будем или как?