— Значит, опять против профи играть придётся? — Переспросил Мальцев, с болью вспоминая как его лупили в, прошедшей недавно, Суперсерии.

— Да, Саша, и это уже подтверждённая информация. — Бобров пожал руку спортивному корреспонденту, которому пообещал дать позже большое развёрнутое интервью, но уже во время московского «известинского» турнира.

Вечером праздничного дня сталинской конституции СССР, принятой в очень далеком 1936 году, где всем гражданам гарантировались права на труд и отдых, хоккеисты нескольких московских команд реализовывать своё право на отдых предпочли в элитном ресторане «Юность». Поддался на уговоры Балдериса и Жлуктова присоединиться к общему веселью и Борис Александров. К счастью для него врач «Динамо» перелом рёбер не подтвердил, небольшой ушиб не более, констатировал он. Поэтому Боря, нарядившись в джинсовый костюм, купленный ещё в Мюнхене, приехал в ресторан, где праздник уже был в самом разгаре. А когда он появился в переполненном зале музыканты со сцены, как будто на заказ грянули:

Всё, что в жизни есть у меня,

Всё, в чём радость каждого дня

Всё, о чём тревоги и мечты –

Это всё, это всё ты…

— «Малыш» давай к нам! — Помахал ему рукой Саша Мальцев, сидя за одним столиком с Валеркой Харламовым, с младшим братом Сергеем, а так же Валерой Васильевым.

Кроме хоккеистов компанию лидеру динамовских атак составляли и барышни: его невеста Сусанна, жена защитника Васильева Татьяна, и ещё две симпатичные незнакомки. Одна явно проявляла свой интерес к Харламову, а вот другая откровенно скучала, принимая ухаживания Сергея Мальцева.

— Познакомьтесь! — Представил дамам Бориса Валера Харламов. — Боря Александров. Чемпион Мира и Олимпийских игр, чемпион СССР и победитель Суперсерии против канадских профессионалов. Ничего не забыл? — Спросил он, улыбаясь, у «Малыша».

— Лучший бомбардир текущего первенства страны, — добавил Саша Мальцев.

— У нас с Шадриным поровну, — признался Боря. — У него 16 шайб и 8 передач, у меня 15 шайб и 9 асистов.

— Такой молоденький, хи-хи, — подмигнула ему одна из незнакомок.

— Молоденький, да ранненький, — хмыкнул Сергей Мальцев.

— А этих девушек зовут Лариса и Анна, артистки «Московского мюзик-холла», — представил Саша Мальцев незнакомых девушек. — Пить будешь? За сборную, за хоккей?

— Пей, «Малыш», а то скоро на базу посадят, и будем там куковать недели напролёт, — пробасил Валерка Васильев. — Отрывайся пока можно.

— Я кофе буду и молочный коктейль, — пробубнил Борис и обернулся к сцене, где неизвестные ему музыканты заиграли «Снег кружится», песню, которую Иван год назад написал на его глазах.

Такого снегопада,

Такого снегопада

Давно не помнят здешние места

А снег не знал и падал…

Хоккеисты со своими подругами пошли танцевать, а Борю неожиданно пригласила Лариса, которой почему-то младший Мальцев не приглянулся. «Малыш» покосился на партнёра по команде и, пожав плечами, пошёл на танцпол, тем более девушка была очень даже ничего. Особенно ему понравилась спортивная подтянутая фигура, длинные ниже плеч волосы и большие персидские глаза.

— Между прочим, эту песню сочинил мой друг, за пять минут, — похвастался Борис.

— Ваш друг — композитор? — Удивилась Лариса, плотно прижавшись к нему.

— Аха, дирижёр. Дирижирует клюшкой и атаками своей тройки нападения в «Чикаго Блэкхокс».

— Шутить изволите?

— Да какие там шутки. Слышали про Ивана Тафгаева?

— Нет, я хоккеем не интересуюсь, — призналась Лариса, однако хоккеист Борис Александров девушку явно заинтересовал, так как она положила ему голову на плечо и томно вздохнула.

Снег кружится, летает, летает

И позёмкой клубя,

Заметает, зима, заметает

Все, что было до тебя…

Когда музыканты закончили песню про снегопад и кружащийся над просторами Советского союза снег. Боря и Лариса, уже держась за руки, вернулись к столику.

— Запыхался, наверное, глотни компотику, раз алкоголь не пьёшь, — сунул «Малышу» в ладонь фужер с рубиновой жидкостью Сергей Мальцев.

И Борис без задней мысли, пребывая всё ещё в расслабленном состоянии после танца с красивой девушкой, сделал большой глоток «компота». Дыхание от влившегося в горло коньяка мгновенно перехватило, и под хохот всей компании слезы сами собой покатились из глаз.

— Запей! Запей! — Быстро сунул ему тут же второй фужер с водой, шутник Мальцев младший.

Боря глотнул и «водички», которой оказалась обычная «Столичная водка». Хоккеист закашлялся и выкрикнул:

— Б…ь! Серёга, ты идиот? Мне же ни капли пить нельзя? Ты же мне всю удачу спугнул! Б...ь!

— Уже и пошутить нельзя! — Обиделся Мальцев младший. — Совсем корона уши натёрла? Проще надо быть! Сядь, посиди, расслабься.

— Да идите вы в жопу! — Распсиховался Борис. — Может вам уже ничего и не надо, а я ещё хочу «Кубок Мира» выиграть! И чемпионом СССР хочу ещё раз стать и Олимпиаду взять. И разменивать свою мечту на эти танцульки и на бухалку желания, б…ь, не имею.

— А мы что, по-твоему, алкаши что ли?! — Обиделся Мальцев старший.

— Вы? Раздлобаи, — махнул рукой «Малыш». — Мы в прошлом году с «Торпедо» горьковским золото взяли, не сильнее вас по составу были! Подумайте за счёт чего?! Всё, отдыхайте, раз перетрудились.

Борис решительно отшвырнул стул и направился на выход. И вдруг завозмущалась Лариса:

— В самом деле, человек не хочет пить, так зачем спаивать? Борис подожди, я с тобой! — Крикнула она Боре Александрову и пустилась следом за хоккеистом-бунтарём.

В понедельник днём 18 декабря после вчерашнего эпического разгрома на домашнем льду команды «Лос-Анджелес Кингз» — 8 : 0, я сидел уже во второй подряд студии телевидения. Томми Иваныч сказал, что нужно больше давать интервью и больше делать рекламы, иначе толку от «Зимней классики» нет никакого. Само собой наш скупердяй прибеднялся, точнее его распирало от жадности. Ведь на вчерашнюю игру, прошедшую под открытым небом на футбольном стадионе «Солджер Филд», при вместимости в 60 тысяч человек пожаловало почти 40 тысяч наших преданных поклонников. Однако 20 декабря мы ждали в гости «Хулиганов с Брод Стрит». И на «Филадельфию Флайерз» ожидался аншлаг. И чтоб этот аншлаг не сорвался я, Ваня Болдырев, Стас Микита, Денисс Халл, Тони Эспозито и Билли Уйат ездили по радиостанциям, давали интервью газетам и журналам, а так же выступали на разных телевизионных программах. В общем, наш проклятый капиталист Иваныч, без зазрения совести распихивал всех звёзд команды на всевозможные информационные площадки. Почему я попал на какое-то юмористическое вечернее шоу, которое естественно снималось днём, чтобы вырезать к эфиру неудобные шутки, ведомо было лишь одному Творцу.

— Итак, встречайте у нас в гостях хоккеист «Чёрных ястребов» Иииивааан Тааавгааай! — Выкрикнул местный комик и стендапер Роберт Венд.

Режиссёр шоу тут же включил «консервированные» аплодисменты, это когда хлопки и торжественные возгласы есть, а самих людей нет. По правилам и законам жанра я тоже радостно выбежал из боковой кулисы в студию телешоу, приветственно размахивая руками.

— Чикаго я тебя люблю! — Гаркнул я, и режиссёр быстро сориентировавшись, вновь включил звук аплодисментов.

— Привет, Большой Таф! — Подал мне руку толстяк Роберт Венд, ведущий шоу.

— Ты мне льстишь Роберт, ха-ха, да я по сравнению с тобой Дюймовочка. Сколько пончиков ты сметаешь за день, чтобы в грузовой лифт кроме тебя больше никто не входил?

— Хочешь сказать, что я и в вагоне метро езжу один? Ха-ха!

— Почему же один? В одной половине вагона ты, а в другой остальные пассажиры, прижатые друг к другу как сельди в бочке! Мистер, вы сунули руку в мой карман! Да? А где тогда, по-вашему, мои карманы? Здесь? Мужчина стойте спокойно, а то ещё чуть-чуть и вам придётся на мне жениться! Так я согласен! Правда? Отлично, мама познакомься это мой будущий муж, я же говорила, что нужно чаще ездить в метро.