— Понял тебя, Михалыч, — криво усмехнулся «Малыш», выкатываясь на лёд.

«Только Тафгай брал вбрасывание в восьми случаях из десяти, а Вова из десяти два, как тут сыграть? — подумал Борис, заняв своё место на окружности левого круга вбрасывания рядом с воротами Вовки Минеева. — Хрен с ним, надо сыграть в меньшинстве, сыграю и в меньшинстве».

— Петя не спи! — Окрикнул он армейского центрального нападающего.

— От…сь! — Огрызнулся Петров.

И вдруг разозлившись на молодого динамовца, армеец Володя Петров удачно поборолся и откинул шайбу в левое закругление. «Малыш» тут же на всех парах рванул в атаку. Ведь Валерка Васильев, первым добравшись до шайбы, знал, что в такие моменты надо делать! Он подцепил резиновый диск крюком клюшки и с кистей по высокой дуге навесом шмальнул его в район центральной красной линии. Резкие и отточенные движения помогли Борису разогнаться так, что крики с трибун: «Шайбу! Шайбу!», в его ушах слились в единую неразборчивую звуковую какофонию.

Примерно четыре секунды нужно хоккеисту, чтобы промчаться от красной линии до ворот соперника. Боря это расстояние пролетел за три. Но в конце он решил не мудрить, а просто, не доходя четырёх метров до голкипера гостей, бросил с кистей сильно и точно в верхний угол. И не дожидаясь звукового сигнала и вспышки красного фонаря, поднял клюшку вверх, ведь Иржи Црха даже не успел дёрнуться — 5 : 4!

— Гооол! — Закричали зрители и партнёры по команде, а громче всех горланил телекомментатор Николай Озеров, который вёл весь репортаж, стоя рядом с хоккейным бортом.

В раздевалке после матча все хоккеисты сборной прибывали в праздничном настроении. Во-первых, команде вручили главный приз турнира какую-то здоровенную вазу. Во-вторых, с сегодняшнего вечера и до послезавтрашнего утра был объявлен выходной. В-третьих, неуступчивых чехословаков одолели — 8 : 4, забросив ещё три шайбы под занавес матча, и сам товарищ Брежнев аплодировал команде стоя.

— Молодцы, мужики! Молодцы! — Похлопал в ладоши довольный старший тренер Всеволод Бобров. — У меня к вам простая человеческая просьба, если за сегодняшний вечер и завтрашний день нарушите спортивный режим, то в пределах разумного. С запашком на трап самолёта отлетающего в США не пущу.

— Спокойно Михалыч, пить будем много, но аккуратно! — Заржал Валерка Васильев, признанный сегодня лучшим защитником турнира. — Шучу я! — Крикнул он для второго тренера Бориса Кулагина. — Я имел в виду молоко, а вы что подумали?

— Досмеёшься ты у меня Васильев, вот что я думаю, — погрозил ему кулаком Кулагин.

— Михалыч! — Вскрикнул «Малыш», когда Бобров надев пальто, пошёл на выход. — А как же со мной?

— А что с тобой? — Удивился старший тренер.

— Ну, как же? Я лечу или нет? — Растерялся Боря Александров.

— Не опали крылышки, ха-ха, — подколол ему Харламов. — Птичка.

— Конечно, летишь, куда тебя девать? Не в Комарово же? — Засмеялся Всеволод Михалыч и загоготали остальные хоккеисты.

— А как же Шадрин? — Опешил «Малыш».

— И Вова Шадрин летит, у нас заявка 24 человека, а вас здесь 22. Ты считать-то умеешь? Ещё вратаря третьего возьмём в Штаты. Всё, всем хороших выходных. Пока!

«Обманули, значит, — подумал Борис Александров, складывая форму в баул. — И Бобров, и шаман, никому верить нельзя. А с другой стороны, неплохо сегодня сыграл и в чемпионате иду лидером гонки бомбардиров. Как же это говориться-то? Ложь во спасение. Пусть так, главное сработало».

— «Малыш» ты с нами? — Спросил его Саша Мальцев. — В мою однокомнатную квартиру поедем, шампанского попьём, пластинки послушаем. Сусанна с подругами позже подъедет.

— С вами, куда от вас денешься, — пробубнил Борис, покосившись на Мальцева, Харламова и Васильева.

24 декабря после победы в «Зимней классике» над «Торонто Мэйпл Лифс» — 5 : 1, мы небольшой компанией собрались в доме Стаса Микиты и его жены Джилл для празднования Рождественского сочельника. Ваня Болдырев пришёл со своей девушкой Розой Вилсон, Роза в свою очередь привела свою подругу Лорен Харрис, наверное, чтобы было кому взламывать мою нервную систему. А я принёс кота Фокса, решив, что пусть мой обжора побегает по большому двухэтажному дому и прилегающему к нему участку с прудиком, пускай вспомнит свою кошачью молодость. Естественно за рождественским столом нашлось место и «детскому саду» нашего, восстанавливающего после травмы плеча звёздного форварда: дочерям Мэгги и Джейн, а так же сыновьям Кристоферу и Скотту.

Супруга Микиты сегодня приготовила для праздничного стола мясной стейк под соусом тартар. Роза и Лорен привезли с собой салаты, которые они либо сами резали, либо где-то купили, во что верилось больше. Я же для всей компании сварил глинтвейн, алкогольный для тех, кто пьёт, и безалкогольный из виноградного сока для себя, так как, получая в команде чуть ли не самую большую зарплату, идти на праздник с пустыми руками было как-то не комильфо.

— Иван, как вы в Москве празднуете Рождество? — Поинтересовалась Джилл, когда мы выпив по одному бокалу накинулись на мясо.

— Рождество мы не празднуем, у нас Новый год, — хмыкнул я. — И вместо Санта Клауса, у нас Дед Мороз, который непослушных детей в древние далёкие времена превращал в большие сосульки. — Я погрозил пальцем одному из сыновей Стаса, за то что тот, взяв из своей тарелки боб бросил его в свою сестрёнку.

— Вы, наверное, пьёте много водки, — ухмыльнулась Лорен, которая уже была немного поддатая. — А потом гоняете по улицам медведей. Нацепите эти ваши меховые папахи, возьмёте в руки балалайки и поёте свои странные песни. — Она потрясла своими шикарными белокурыми локонами и запела, — Ой полна полна коробушка еть и шитешь и порша…

Перепуганные детишки Микиты даже перестали жевать и уставились на меня, ожидая продолжения новогодней сказки из Москвы.

— С балалайками теперь уже не модно гонять медведей. — Улыбнулся я. — Мы перед Новым годом идём в лес, в самую тёмную-тёмную чащу, отлавливает там самых крупных и клыкастых волков, запрягаем их в сани, берём вилы, рогатины, топоры, и вот тогда уже ловим медведей.

— Чтобы их есть? — Спросила старшая дочь Микиты.

— Зачем есть? — Я подмигнул ребятишкам. — Наоборот, сначала их осматриваем на предмет болезней, затем кормим медом и укладываем спать до весны по берлогам.

— Не морочь детям голову, Таф, ха-ха, — хохотнул хозяин дома, Стэн Микита. — Я был в Москве — это такой же город, как и Чикаго, только больше в два раза. Нет там медведей. Ты лучше скажи, на «Кубок Мира» едешь играть за свой Советский союз? Я вот жаль из-за плеча помочь чехословакам не смогу.

— Не только еду, но мне пообещали премию от руководства НХЛ, если надерём зад сборной ВХА.

— Ну, ясно, — согласился со мной Ваня Болдырев. — Если ВХА вдруг переиграет вашу сборную, то в новую ассоциацию народ из наших команд толпами повалит, там и денег платят больше, и престиж лиги будет выше.

— Надо требовать повышение окладов и у вас! — Вспыхнула Роза Вилсон, которая возможно уже посчитала, что гонораров Балды на её красивую жизнь может и не хватить. — На каждый матч «Ястребов» трибуны забиваются под завязку, а вход в среднем стоит 10 долларов. Это получается…

— Выходит, что одна игра приносит 180 тысяч долларов США. — Посчитала за неё хозяйка дома Джилл Микита. — Ещё на матче продаётся атрибутика, быстрая еда, напитки, да за стоянку автомобиля берут целых 3 бакса. Львиная доля доходов улетает в безразмерные карманы владельцев «Чёрных ястребов», которые наняв управляющего, этого вашего Томми Иваныча, круглый год нежатся на Мальдивах. А вы получаете синяки, шишки и тяжелейшие травмы, которые вас буду беспокоить всю жизнь.

— Окей моя революционерка! — Засмеялся Стас Микита. — Давайте лучше танцевать. Я и так ежегодно бьюсь за повышение зарплат, поэтому предлагаю во время Рождественского сочельника праздновать сочельник. — Стэн первым вышел из-за стола и включил проигрыватель пластинок, а сам поспешил на улицу, чтобы затянуться своими любимыми сигаретами «Camel».