Опустив Триу-кэр на пол, Кедедрин подошел к конторке, где всегда хранилась Библия, достал из выдвижного ящика Священное Писание, на последней странице которого были занесены некоторые имена и даты. Кедедрин провел пальцем по его строкам.

Последняя запись гласила: «Кедедрин, сын Лайэма и Сары, родился в 1051 году».

Кедедрин с грустью перечитал эту строку. Отец был настолько подавлен потерей любимой жены, что даже не занес в книгу дату ее смерти.

Ему стало невыносимо тяжело на душе. Замок опустел. В нем больше не слышалось глуховатого голоса отца, звонкого смеха матери, которые были неотъемлемой частью этого дома. Сейчас его окружала полная пустота, превратив родное гнездо в холодную неуютную пещеру.

Закрыв книгу, он заметил мелькнувшее между страницами письмо. Взяв в руки, Кедедрин с любопытством распечатал его. Буквы выцвели, а бумага пожелтела. Письмо было адресовано его отцу: «Лайэм, — прочел Кедедрин. — Я… смерть Сары… Предостерегаю тебя… Будь осторожен… Ты и твой сын… Если ты хочешь спасти его… воспитатель… семья… убийцы…»

Подписи не было.

Кедедрин сложил письмо и снова вложил его между страницами Библии. С отцом произошло несчастье. Его предупредили о грозящей опасности и посоветовали отправить сына в приемную семью на воспитание, чтобы оградить от гибели, и Лайэм пытался спасти сына.

«Есть вещи, которых ты не знаешь», — были последние слова отца, когда он видел его в последний раз перед смертью. Что означали его слова? Возможно, Лайэм получил это письмо утром, накануне своей гибели? Вот почему он оказался в том месте, на поляне, крича о несправедливости? Было ли это письмо предостережением или… угрозой?

Надо все выяснить, твердо решил Кедедрин, и Кассандра поможет ему в этом.

Достав из ящика гусиное перо, Кедедрин отточил его ножом, вынул чернильницу из другого ящичка и снова достал Библию. Обмакнув перо в чернила, он сделал новую запись: «Сара и Лайэм Кенмуры умерли в 1066 году».

Кедедрин задумался, опустив перо. Триу-кэр вспрыгнула на верхушку бюро, поднявшись на задние лапки.

— Скоро, — сказал Кедедрин, посыпав песком свежую запись, — скоро мы выясним, кто погубил мою семью, и выведем убийцу на чистую воду. Потом, если я уговорю Кассандру остаться со мной, впишу здесь ее имя рядом с моим.

Понюхав перо, Триу-кэр вцепилась в него лапками.

Закрыв Библию, Кедедрин положил ее обратно в ящик и, достав лист свежей бумаги, приготовился писать два письма, предварительно отняв перо у проказливого зверька.

Одно письмо он написал Ронину Мактревору, в котором со всей учтивостью справлялся о самочувствии его семьи и заверял Ронина и Кэлиел, что Кассандра находится в надежных руках. Девушка постепенно перестала тосковать о доме, а Кедедрин думал, как лучше подготовиться к их свадьбе и как отблагодарить семью возлюбленной, когда ему отдадут ее в жены.

Другое письмо было адресовано королю. Оно было очень коротким. В нем он благодарил короля за возвращение ему титула и заверял его в преданности шотландской короне. В конце письма он сообщил о своем выборе невесты и просил разрешения на этот брак.

Запечатав сургучом оба послания, Кедедрин поднялся и подошел к окну. Завтра гонец доставит их адресатам, а сегодня ночью он постарается уговорить Кассандру остаться у него.

Вечером за ужином Кедедрин сидел во главе длинного стола, а Кассандра находилась по его правую руку. Край стола, за которым они сидели, освещался роскошным канделябром с четырьмя свечами, создававшим в просторном зале интимную атмосферу.

— Какие чудесные стол и стулья, — похвалила Кассандра, принимаясь за суп. — Мокси сказала, что их сделал твой дед.

На ней было темно-синее бархатное платье, отделанное зелеными лентами, когда-то принадлежавшее матери Кедедрина. Несмотря на старомодный покрой, оно было в полной сохранности, идеально подходя к ее фигуре.

— Да, — ответил Кедедрин, отпив из кубка глоток вина. — Он любил работать руками и старался привить эту любовь Саре. Моя мать делала прекрасные гравировки по металлу. Из ее рук вышло немало искусных ювелирных украшений.

Платье очень шло Кассандре. В отличие от ее собственных нарядов, — в основном пастельных тонов, — темно-синий цвет делал ее глаза еще более выразительными. Знает ли сама Кассандра, как она красива, думал Кедедрин? Как она отличается от Корины, которая всегда выпячивала свои достоинства. Движения возлюбленной были порывистыми и грациозными. Она напоминала девчонку, которая еще не знает себе цену. Глядя на ее распущенные волосы, Кедедрин почувствовал, как волнуется его плоть.

— Мне нравятся твои волосы, — сказал он.

Кассандра упрямо откинула их за спину.

— Я просила Мокси дать мне мантилью, но она сказала, что Сара никогда не носила ничего подобного.

— Я рад, что Мокси не исполнила твоей просьбы.

— Мне кажется, я выгляжу как дикарка, — смутилась Кассандра, потупив глаза.

Кедедрин улыбнулся:

— Возможно, ты мне нравишься именно поэтому?

— А кто сделал этот подсвечник? — спросила девушка, переводя разговор на другую тему.

— Я сам. Я хочу всегда видеть тебя с распущенными и непокрытыми волосами.

Кассандра удивленно сдвинула брови:

— Ты сам сделал этот подсвечник? Ты тоже умеешь работать с металлом?

— Да, когда-то мог. Так ты выполнишь мое желание? Будешь ходить с распущенными волосами?

— Какой он красивый! Такая работа требовала большого мастерства.

— Я сделал его, когда был еще мальчиком. Это детская забава по сравнению с более поздними работами.

— Более поздними?

Кедедрин пристально посмотрел на нее, на ее губы. Блики света от мерцающей свечи играли на ее лице, подчеркивая огненный цвет волос. Ее ресницы напоминали медные нити, а нежные веснушки на носу придавали лицу неповторимую прелесть. Кедедрин хотел ее. Прямо сейчас. И всегда.

— Кедедрин! — резко спросила Кассандра, прикрыв рот рукой. — Почему ты так уставился на меня? Может быть, мне в рот залетела муха?

Оторвав от нее взгляд, он показал слуге, чтобы тот наполнил кубок вином.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— А ты не ответил на мой о твоих поздних работах!

— Почему я должен уступать тебе первым? — тихо спросил он, словно говоря с самим собой.

Кассандра смотрела на него с любопытством, снова почувствовав, что между ними проскочила искра.

— Я же сказала, что стесняюсь цвета своих волос. Они делают меня похожей на… похожей на…

— На колдунью, пляшущую в пылающем костре.

— Ты говоришь, как поэт.

— Разве я становлюсь менее храбрым воином, если в поэтической форме выражаю комплимент женщине?

Кассандра открыла рот, не в силах произнести ни слова.

— Я послал письмо твоим родным. Они должны знать, где ты находишься. Ты можешь остаться, пока мы не получим от них ответа?

— Какое это имеет значение? Чем скорее я уеду отсюда, тем будет лучше.

О другом письме Кедедрин промолчал.

— Мне нужна твоя помощь, Кассандра, — сказал он. — Необходимо найти убийцу отца. Ты единственная, кто может вывести преступника на чистую воду и отдать его в руки правосудия. Ты не хочешь помочь мне разоблачить негодяя? Разве пара лишних недель, когда ты останешься у меня, не стоит того?

Сквозь горящие свечи Кассандра смотрела на его напряженное лицо, чувствуя, что нужна ему. Несмотря на свое внутреннее сопротивление, она знала, что их души неразрывно связаны между собой. Вначале он нанес ей обиду, оттолкнув от себя, но она тоже больно обидела Кедедрина, играя на его чувствах. Если бы она даже не верила, что они могут пожениться, она все равно бы выполнила свой долг и осталась, пока над ним нависла угроза. Иначе ее будут мучить угрызения совести, что она отказалась помочь ему избежать опасности.

Кассандра дрожала, боясь признаться самой себе, что хочет остаться с ним.

— Если я нужна тебе, я останусь, — вымолвила она.

— Тогда зачем притворяться? Давай будем самими собой. Здесь, в замке, нас никто ни за что не осудит. Мы можем вести себя как хотим. Никого не интересует, что на нас надето и какие у тебя волосы. Распусти их и расслабься. Давай наслаждаться тем, что мы вместе.