Потому я и обрадовался, когда жена нашла горячую путевку в Турцию и даже ее оплатил. Но только на одну персону, поскольку проходил на тот момент ряд оздоровительных процедур, подставлять кожу южному ультрафиолету в мои планы не входило. Из-за этого же я не сразу увидел в профиле благоверной новое фото, где к ее загорелой щеке прилип в жарком поцелуе смуглый здоровяк. Как и статуса отношений, измененного на «все сложно».

Сложно не было. Жена не вернулась, а я пересилил себя и не стал сильно переживать. В конце концов, утраченные нервные клетки к долголетию не ведут, а Ленка и так превратилась в генератор стресса.

Впрочем, она не вынесла бы переезда, который я наметил на ближайшие дни. Из панельной двушки недалеко от центра я перебрался в пригород, поближе к свежему воздуху и подальше от шума и дыма мегаполиса.

Домишко с виду был неказист, зато грудь наполнял непорченый смогом кислород, а с огорода на участке всегда можно было поживиться свежими овощами. Да-да, огородом я тоже занимался сам, без всяких там пестицидов и прочих химикатов. Ну… и еще потому, что после издания книги гонорар разошелся в один присест. А заниматься работой в городе – означало вернуться к грязи, дряни и стрессу. По той же причине я больше не писал книг, ибо творчество – та еще нагрузка для мозга, и здоровью она никак не способствовала. Конечно, подработки копирайтером хватало лишь на аренду жилья да мелкие бытовые нужды. Зато нервные клетки были целехоньки и не загружены тягостью не нужной им суеты.

Я не помню, сколько прошло времени. Дни, недели и месяцы слились в единый тягучий поток. Наверное, несколько лет точно. Последним я тоже перестал вести счет сразу же, как прекратил встречать Рождество и сопутствующие праздники. Лучше ведь вообще без них, чем весь следующий день корить себя за выпитый бокал. Главное, что сами годы исправно тикали, а стрелка на часах почти совершила полный обратный оборот.

«Гаджет» стал моим единственным другом и сожителем. Долгие вечера, даже не вдаваясь в подробности за окном, мы проводили вместе. Я сидел за столом, грея золоченый корпус в ладонях, и пристально следил за тонкой ниточкой стрелки. И день, пускай ему и не была числа, считался удачным, если острый кончик сдвигался хоть на долю миллиметра.

Как раз в один из таких вечеров со стороны крыльца неожиданно послышался жалобный «мяв». Поначалу я списал все на стонущий в окнах ветер, но вскоре мяуканье повторилось. И еще раз. И еще. Незваный гость не собирался уходить, и я с неохотой отворил дверь.

На пороге, сжавшись в лохматый комочек, сидел котенок. На вид ему было не больше трех месяцев (хотя из меня еще тот спец по кошачьей геронтологии). Тонкие лапки скребли настил крыльца, словно пытаясь удержать тщедушное тельце на ветру, а уши малыш прижимал к дрожащей головке.

Но стоило открыться двери, котофей с неожиданной прытью заскочил в дом. После чего, недолго думая, принялся обтирать грязные бока о мои стерильно чистые штаны. А я, вместо того чтобы отпихнуть нахала и выкинуть взашей, неожиданно для самого себя вдруг задумался, чем же его накормить.

Из своего меню предложить нечего: вряд ли маленький хищник стал бы есть мою траву. Но от прошлых жильцов осталось полмешка собачьего корма, который я так и не удосужился выкинуть.

Поначалу еще были сомнения относительно «клиента» и выбранного блюда. Но аппетит, с которым котофей набросился на еду, развеял их.

Я смотрел, как хрустят за острыми ушами коричневые «косточки», и меня неожиданно будто молнией пронзило. В грязных глазках светилось настоящее счастье, пускай и пробивалось оно сквозь блеск явного воспаления.

Но как? Как оно могло уместиться в этой грязной измученной мохнатой оболочке?

Я посмотрел в зеркало. Вон какой красавец. Ухоженный, здоровенький, без единой оспины, прыща или морщинки. Волосы блестят, кожа мягкая, зубы сверкают естественной белизной. Не человек, а картинка с обложки глянцевого журнала.

А в глазах – она. Та самая, от осознания которой я прятался уже несколько лет, и даже не заметил, как стал ее отражением.

Тоска.

А еще котенок напомнил Дениску. Единственного человека, который переступил себя, чтобы мне помочь. И которого я бросил на произвол судьбы, окончательно заперев своим поступком в четырех стенах собственной тюрьмы.

Я поднес часы к лицу и впервые посмотрел на них не с благоговением и не с ощущением волшебства. И даже не с обыденным интересом, с которым я каждый вечер пялился на стрелку.

А с ненавистью.

Весь вечер я пытался вызвонить Дениса по выведенному из черного списка номеру, старался отыскать его в соцсетях и даже закинул клич в районную группу на фейсбуке, дабы разузнать новые контакты. Увы.

Так что следующим утром на первой же электричке я примчался в город.

На домофон Денис не отвечал, и, проникнув в парадную вслед за какой-то бабулькой, я взлетел по лестнице на шестой этаж и забарабанил в дверь однокашника. Однако, если не считать отбитых рук, результат по-прежнему был нулевой.

Но я не унывал, и на шум вскоре высунулась из-за своей двери соседка. Пожилая, с сеткой глубоких морщин и острым пристальным взором. Видать, надоело пялиться на меня через глазок, или взыграла наконец гражданская сознательность.

– Чего шумишь? – проворчала она, смерив меня презрительным взглядом. – Милицию вызвать?

Ну-ну, подумал про себя я. Разве что через машину времени. Но вслух язвить не стал.

– Вы извините! Я друга ищу. Денис зовут. Живет вот в этой квартире.

– Никто здесь не живет! – буркнула старушка. – Уже лет шесть как.

Это было для меня полной неожиданностью.

– А Денис куда переехал, не знаете случайно?

– Не знаю! Он мне не докладывал, – процедила соседка, явно недовольная именно тем, что как раз перед ней не отчитались. – И не переезжал. Просто вышел куда-то, весь белый, как сейчас помню. И не вернулся. Исчез.

Она покачала головой, будто сгоняя с себя излишнюю откровенность:

– Кстати, а кто ты таков? А ну, покажь паспорт!

Решив не искушать судьбу, я рассыпался в извинениях и откланялся.

Выйдя на улицу, я подставил лицо падающему снегу. Щеки горели, в висках стучала кровь, а грудь камнем давило понимание, что же я натворил.

Дениска явно встрял в плохую историю, выбраться из которой оказался не в силах. При всей своей эрудированности, к жизни вовне парень был не слишком приспособлен. И избежать проблем без помощи проверенного «оберега» попросту не смог.

Денис пропал. Из-за меня. Из-за моей жадности и эгоизма.

Очень захотелось напиться. Вдрызг, в хлам.

Внутренний голос тотчас завопил о балансе и нормах питания. Но сегодня он смахивал на невнятный писк, что сопутствует обычно мышиной возне, в которой я теперь видел куда больше смысла, чем в собственной жизни.

Бар не изменился. Дешевый неон, скользкие ступени, скрипучие деревянные створки. Развалюха, которую хозяин выдавал за дизайнерский колорит. Зато выпивка здесь всегда была отменная, которой не чурался даже мой однокашник.

Свободных мест не оказалось, стойка тоже была забита битком. Оставалось лишь к кому-то присоседиться. И я подался за тот самый столик, где мы коротали вечера с Денисом и его рассказами.

Сидевший там толстячок, со сладострастием дачника поглощавший кружку пива, видимых возражений не проявил. И я, коротко кивнув, плюхнулся напротив и приземлил перед собой «метр» текилы.

Недолго размышляя, я опрокинул сразу три шота. По телу тотчас прокатилась теплая волна. Забывший об алкоголе организм зашелся в сладостном возбуждении. Но тяжелые мысли не улетучились, наоборот прибавив в весе еще полпуда.

Толстяк продолжал неотрывно пялиться на меня блестящими глазенками. В итоге я не выдержал:

– Слушай, мужик! Нефиг на меня так смотреть. Я сейчас выпью и уйду. Будешь и дальше хлестать свой пивас в гордом одиночестве!