Резко выпрямилась и заметила мужские ботинки, торчащие из-за кровати.

— Даня! — вскрикнула и бросилась к нему, упав рядом на колени.

Он лежал на полу с повёрнутой на бок головой. Его рвало и трясло так, словно он находился под воздействием электричества, а не веществ.

— На бок, Даня. На бок, — перевернула его, пока он не захлебнулся содержимым своего желудка. Возможно, он и сам пытался перевернуться, но не смог повернуть ничего, кроме головы. — Вот так. Сейчас приедет «скорая» и всё будет хорошо.

— Ди, — с трудом выговорил моё имя.

— Да? Что такое? Говори со мной! Не отключайся, Даня. Слышишь? Только не отключайся, — поглаживая его по спине, расстегнула куртку, в которой он тоже ходит на маршруты. — Дыши, Даня. Дыши. Всё будет хорошо. Не отключайся. Только не отключайся.

— Он такой трогательный, — хохотнула из кресла Вилка. — Так легко повёлся на то, что тебе нужна помощь. Сказала ему, что мы в гостинице, где я остановилась только ради того, чтобы с тобой помириться, но тебе неожиданно стало плохо. От счастья, наверное, — издевательская улыбка скривила ее губа. — Приехал. Да так быстро, что я даже немного возбудилась. Хотя, если бы он позвонил после моего звонка тебе, чтобы проверить, что мои слова — правда, то у меня ничего бы не вышло. Об этом я, правда, тоже подумала уже потом. Но всё сложилось удачненько. Повезло, что он такой телёнок. Послушал мою сказку о том, что мы снова стали подругами и что это мой папа такой плохой, а ты хорошая… Боже, я столько ему наплела… — возвела она мечтательно глаза к потолку. — Запыхался, чашку холодного чая с лимоном залпом выпил. Ну, прям, идеальный подопытный кролик.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Он же звонил мне. Этого всего могло бы и не быть! А я — идиотка — устроила дома дискотеку, пока он ехал на смерть.

— А хотя, нет, — хмыкнула Вилка, продолжая разглядывать что-то в Данином телефоне. — Он тебе звонил. Без ответа. Отлично сработано, подруга. Дай пять!

— Пошла ты! — отмахнулась от её довольной рожи и снова склонилась к Дане. — Даня, ты меня слышишь? Кивни.

Никакой реакции не последовало. Глаза Даня держал открытыми, слишком медленно моргая. Примерно в таком же неторопливом темпе ощущался пульс под пальцами, которыми я придерживала его шею и голову. Второй рукой я торопливо растирала его плечо, щипала за живот, словно щекоча. Раздражала его всем, чем могла, чтобы он не вырубился до приезда скорой.

— Даня, ты меня слышишь? «Скорая» уже едет. Потерпи. Всё будет хорошо, милый. Всё будет хорошо. Не отключайся. Слушай меня, — повторяла я как мантру.

Бледный, белые потрескавшиеся губы и никаких эмоций на расслабленном лице.

— Я хотела положить его на кровать, чтобы он умер красиво, а не как Тёма — на полу, но он сильно тяжёлый, — расхаживала Вилка по номеру.

— Зачем тебе это? — непонимающе уставилась на её надменную рожу. — И Тёма… Его за что?

— А ты не строй из себя святошу, подруга, — скрестила она руки на груди. — В смерти Тёмы виновата ты.

— Я?! Ты в своём уме?

— Ты! — крикнула Вилка, резко сменив настроение. Теперь её лицо переливалось багровыми красками и исказилось гримасой ярости. — Когда ты нужна была мне больше всего, ты ушла трахаться с моим, сука, отцом! В моём же, сука, доме! При мне! Без какого-либо стыда!

— Мои отношения и отношения твоего отца тебя не касаются.

— Касаются, мразь! Они всех касаются! — брызгала она слюной. — Я поехала к Тёме. Не сразу, но я ему обо всем рассказала. Он не занял мою сторону. Нет, что ты?! Потому что Ди у нас, сука, святая! Ди не стала бы так поступать! Нужно с ней поговорить и всё выяснить! Решил выступить сраным парламентёром между нами. Я попробовала его успокоить, сменить курс настроения, но переборщила… Не знала, что у него проблемы с сердцем…

— Ты убила его. Ты это понимаешь? — сморгнула большие капли слёз. — Ты убила единственного человека, который любил тебя. По-настоящему любил, Вилка.

— А теперь я то же самое сделаю с твоим человеком, — выдохнула она безразлично. — Ничья, подруга.

Ещё один её шаг в нашу сторону, и я стала походить на кобру, что расправила капюшон, приготовившись атаковать.

— Не приближайся к нему, — проговорила обманчиво спокойно, глядя куда-то сквозь неё. — И сдайся полиции. Сама. А ещё лучше в дурку. Тебя нужно лечить.

— Не бери на себя много, курица, — фыркнула Вилка надменно и крутанулась на месте. Стуча высокими каблуками, подошла к креслу и взяла с него клатч. Бросила на нас брезгливый взгляд сверху вниз и губы её исказились оскалом мерзкой гиены. — Думаешь, папочка не отмажет любимую дочку, даже если ты заявишь? Да, он тебя, может, послушает, потому что трахал. Знаешь, сколько у него таких как ты было и еще будет? А любимая дочка у него одна. Но можешь попробовать, — хмыкнула она. — Приятно видеть на твоём лице разочарование и эти коровьи слёзы.

— Хорошо. Допустим, тебе не жалко Даню, плевать на отца, меня… Но Тёма? На него тоже плевать? Хотя бы о его смерти ты сожалеешь? Ты знаешь, что от него отрёкся отец, сказав, что наркоман, которого хоронят, — не его сын?

По её лицу пробежала тень, лёгкая рябь трудночитаемых эмоций, которая тут же растворилась под маской неизменного равнодушия. Шумно сглотнув, чуть дрогнувшим голосом, она, всё же, соизволила ответить:

— Ты права. Мне плевать. И тебе станет плевать через пару лет. А сейчас можешь поплакать ещё немного. Пока он тёпленький, — словно робот проговорила она и сразу нацепила на лицо обманчиво милую улыбочку. — Ну, чмоки, подруга.

Уверенными шагами, почти летящей походкой вышла из номера, оставив дверь открытой настежь.

Заполненным слезами глазами, посмотрела на Даню, который едва дышал в моих руках, пытаясь что-то нащупать рукой рядом с собой. Сжимал пальцы в вялый кулак, будто за что-то ухватившись и снова разжимал.

— Даня, — поменяла позицию и мягко положила его голову себе на колени. — Я здесь. Слышишь? Всё будет хорошо. Сейчас тебе помогут, только будь со мной. Пожалуйста, будь со мной.

Поцеловал его в висок, прижалась щекой и короткой щетине, что выросла за эти дни и неконтролируемо всхлипнула. Протянула руку и поймала его сжимающие воздух пальцы.

— Я здесь, Даня.

— Мой ангел, — выдавил он едва слышно.

Готова была рыдать в голос, но вместо этого свободной рукой достала телефон из кармана джинсов и снова набрала номер скорой.

— Ну, где вы?! — почти кричала в треск трубки.

В коридоре послышались шаги. Топот нескольких пар ботинок и в дверном проёме, наконец, возникли медики в сопровождении девочки-администратора.

— Где… — запыхавшись спросил медик с чемоданом с крестом в руке.

— Он здесь! Сюда, скорее! — крикнула быстрее, чем он успел бы договорить.

В два широких шага он добрался до нас и упал рядом на колени, игнорирую рвоту, в которую вляпался и в которой была я сама.

— В сторону, — сухо скомандовал мне, пока его помощница перехватила Данину голову с моих коленей и мягко, но резко перевернула его на спину.

Отползла в сторону с немым ужасом наблюдая за происходящим. Зажала рот ладонью и во все глаза, боясь моргнуть, наблюдала за многочисленными манипуляциями медиков. Прощупыванием пульса, разглядыванием кожи, свечением в глаза крошечным фонариком…

— Не реагирует, — констатировала помощница, разворачивая что-то смутно напоминающее капельницу.

— Давно он принимает? — бросили мне через плечо вопрос.

— Что?

— Наркотики! — нетерпеливо рыкнул мужчина. — Давно принимает?

— Никогда! Ему подсыпали, — всхлипывала, наблюдая за тем, как в Данину руку входит медицинская игла.

— Ясно, — донеслось приглушенное. — Где каталка?…

И снова началась торопливая суета, в которой я не успевала следить за событиями и действиями окружающих меня людей. В поле зрения появилось что-то напоминающее носилки в компании местного охранника и еще одного медика.

Суета начала перемещаться в коридор, и я вместе с ней.

— Кем вы ему приходитесь? — спросил врач, преграждая мне путь.