— Тебе не кажется, что ты перепутала комнаты? — спросила Тен-Тен, проходя мимо Одри к обувной.

Во-первых, она хотела достать оттуда тапочки — просто для вида, потому что Такахаши не носила дома обувь. Во-вторых, ей просто необходимо было преградить Одри путь на запретную территорию.

Одри, казалось, совершенно не удивилась появлению дочери. Хотя — да, конечно, это же всё-таки был этаж Хлои! Мадам Буржуа поправила солнечные очки, что она так и не сняла в помещении, и скривила накрашенные красным губы.

— Ну, знаешь ли, — протянула она снова высоким и противным голосом, — если бы я была уверена в твоём стиле… не хочу, чтобы ты испортила мне торжество.

Тен-Тен цыкнула и показательно скрестила руки на груди. Вроде как жест защиты и недоверия.

— Большое Торжество, ты хотела сказать. Знаешь, что у меня вызывает это название? Неминуемое желание опустошить желудок.

— Что?..

— Полнейшая безвкусица, — добавила Тен-Тен, отслеживая реакцию. — Уволь того, кто придумал такое название.

Одри в дичайшем шоке подняла очки. Глаза у неё оказались светло-голубыми, но не такими льдистыми, как у Хлои. Нижнее веко было воспалено и отливало фуксией, по белкам разрослась лоза красных капилляров. Но это были не глаза алкоголика или наркомана, совсем нет. Взгляд Одри оставался чистым и чётким.

Это также не было похоже на следы от слёз. Аллергия, боязнь света? Или…

Тен-Тен прищурилась. На Одри оказалось слишком много косметики, чтобы делать какие-либо выводы. Казалось, что весь этот слой штукатурки можно снять с мадам Буржуа — и получится настоящая маска вроде посмертной. Да уж, это не те лёгкие тени, которыми теперь пользовалась Тен-Тен.

Но проверить одну идею можно было очень легко. Плюс это убрало бы Одри из комнат Хлои.

Поэтому Такахаши скривилась и указала себе на скулу.

— У тебя шпинат. Вот здесь. Отвратительно.

Она мазнула пальцами по собственной коже, словно вытирая что-то. Одри, мгновенно запаниковавшая из-за собственной внешности, повторила этот жест. Подражание — один из вшитых в человека инстинктов, чем частенько пользовались ниндзя во время боя.

На пальцах Одри осталось достаточно тонального крема, чтобы Тен-Тен увидела то, что её интересовало. Жёлтый оттенок. Такая же желтизна, от которой кожа Хлои избавилась только после полного выведения яда.

— У тебя тоналка смазалась, — фыркнула Тен-Тен, закатывая глаза. — Ты потеряла скулу на лице, мама. Слишком увлекаешься контурингом?

Одри выбежала из гардеробной, как на то и рассчитывала Тен-Тен. Такахаши тихонько выдохнула и опустила плечи. И сразу же пошла в обувную, чтобы собрать всё своё оружие в одну коробку.

Она вытащила мобильник и позвонила Луке. Куффен снял трубку мгновенно:

— Я заберу, оставь у себя под кроватью, — сказал он, даже не выслушав вопроса.

— Знаешь, а мне начинает нравиться встречаться с парнем, который знает будущее.

— Не пей ничего внизу. Встретимся вечером.

— Удачи.

Она вынула из приглянувшейся коробки высокие сапоги и быстро сложила всё, что ей не было нужно прямо сейчас. Для себя Тен-Тен оставила только набор с ядами, аптечку и заколки для волос — то, что не вызвало бы больших вопросов ни у Жана, ни у горничных. Ни у Андрэ.

Коробку Тен-Тен отнесла в спальню и засунула под кровать, как и просил Лука. Затем Такахаши вернулась в гардеробную, чтобы переодеться ради «Большого Торжества». Нужно было что-то подходящее под канзаши, и при том с широкими рукавами: Тен-Тен соскучилась по кимоно, которые в Париже оказалось просто не достать. Приходилось сублимировать.

Пока она переодевалась, Лука успел заскочить в комнаты и забрать коробку. На глаза Тен-Тен он не показался, ограничился громким «Это я!» и прощанием. Такахаши в этот момент воевала с пуговицами на штанах, решая, так ли она хочет надеть это пыточное орудие, или же можно ограничиться простыми джинсами.

Но штаны были такими красивыми! Белые, с высокой талией, выглядят узкими, но на самом деле достаточно широкие, чтобы не вызывать дискомфорт. И тянутся, совершенно не стесняя движений! Решив в итоге, что она всё-таки девушка и имеет право на красоту, Тен-Тен на одном выдохе застегнула два ряда микро-пуговиц и удовлетворённо зажмурилась.

Сверху она надела невесомую блузку. Рукава были воздушными, как она хотела, правда только на предплечьях. Но Тен-Тен подкупил принт на светло-бежевой ткани: россыпь бордовых, розовых и охровых крупных цветов смотрелась просто великолепно. Когда-то куноичи не смогла купить кимоно с тканью в примерно таком же стиле.

Перед выходом рука Тен-Тен сама потянулась к комоду. Такахаши взяла платок, — тот самый, с вензелями А. А. и которым так дорожила Хлоя, — и положила его в карман. Неизвестно зачем, но пусть будет. Куноичи доверяла своим предчувствиям.

Вещи, выкинутые Одри «за борт», Тен-Тен лениво отодвинула ногой. Ну да, она бы тоже избавилась от всех этих копирочек, если бы могла. Только вот теперь её гардеробная выглядела как ощипанная курица. Может, если развесить одобренные кофты, то всё не будет так печально?

В любом случае, она совершенно точно не собиралась заниматься этим прямо сейчас.

Тен-Тен прошла на кухню, чтобы заварить себе чай. Если Лука сказал, что внизу лучше ничего не пить, то стоит послушаться: змей всё-таки ходил по дороге времени словно у себя дома. А значит, Такахаши стоило выпить что-нибудь прямо сейчас.

К сожалению, сделать это не вышло. Едва Тен-Тен села за барную стойку, чтобы насладиться ароматом и вкусом чудеснейшего зелёного чая, как услышала тихий звон: лифт отеля остановился на этаже.

Андрэ к дочери не заходил, Лука был только недавно. Одри, спугнутая благодаря испорченному макияжу, вряд ли вернулась бы так скоро. Охрана ни разу не поднималась к Хлое на этаж. Оставался только один вариант: Жан.

И, учитывая, что внизу готовится Большое Торжество, вряд ли мужчина пришёл просто справиться о самочувствии подопечной. Хотя… это же Жан, бессменный нянь Хлои. Единственный, кто реально беспокоился о девочке.

— Мадмуазель, все ожидают вас внизу.

Жан осмотрел Тен-Тен с ног до головы, внимательно выискивая любые признаки нервов или стресса. В руках у мужчины была небольшая таблетница, которую он положил на стол. Ну точно волновался, раз принёс успокоительные.

— Я вижу, вам не нужны эти таблетки… я рад. Мадам сегодня была в хорошем настроении?

Тен-Тен взяла таблетницу, открыла. Понюхала крошечные капсулы. В нос ударил резкий запах валерианы — словно кто-то положил рядом с Такахаши старые мокрые тряпки.

— Как думаешь, Жан, — сказала Тен-Тен, игнорируя вопрос, — что произойдёт с моим дорогим другом Котом Нуаром, когда мы встретимся, если я прямо сейчас выпью это?

Она подняла глаза и улыбнулась. Закрыла таблетницу, положила её на стол и легонько оттолкнула от себя кончиками пальцев.

Судя по тому, как Жан побледнел, воображение у него было хорошо развито. Нянь без слов забрал таблетницу и спрятал её в карман.

— К тому же, — продолжала Тен-Тен, подперев голову рукой, — я читала, что злоупотребление таблетками может испортить кожу лица. Так что теперь буду справляться с нервами по-другому.

— …и как же, мадмуазель?

Она посмотрела на мужчину, словно тот спросил нечто очень глупое.

— Азиатские способы, Жан-Клод, как же ещё?! Медитация, чай и растяжка! Как думаешь, может, мне стоит завести блог в инстаграм? И надо бы купить новые штаны для растяжки, чтобы мои ягодицы смотрелись привлекательнее. Они должны быть розовыми. Не ягодицы, конечно, а штаны, потому что розовый…

— Вас ждут внизу.

— Душнила.

Тен-Тен спрыгнула с барного стула и с сожалением посмотрела на чайник. Чай всё ещё был слишком горячим, чтобы пить. Пришлось ограничиться стаканом простой воды.

Вместе с Жаном Тен-Тен спустилась в фойе, докручивая пучок прямо в лифте. Несчастный Гранд-Отель, казалось, доживал свои последние дни под обилием украшений, конфетти и золотых шаров. Однако персонал, немного пришедший в себя, уже не был так напряжён, как раньше.